Солнце ночи

— Спасибо, дальше мы сами, — сказала я. — Заберете посуду утром, хорошо?

Официант наклонил голову и бесшумно удалился. Я заперла замок, подошла к столу и налила из термоса в чашку ароматную жидкость, исходящую паром. Втянула в себя вкусный запах, сказала:

— Знаешь, пахнет очень приятно. Давай-ка выпьем.

Я помогла ему поудобнее сесть, поднесла к его губам чашку. Глеб начал пить: сначала неохотно, потом все с большим и большим удовольствием.

— Знаешь, вкусно, — поделился он, вытирая рот ладонью.

— Вот видишь! А ты капризничал! Еще?

Глеб молча покачал головой. Я не стала настаивать. Вернула чашку на стол, а сама уселась рядом на диван. Глеб мгновенно заграбастал мою ладонь.

— Ты такая уютная, — сказал он, улыбаясь.

Я засмеялась.

— Чего смеешься?

— Знаешь, такого комплимента я пока не слышала, — призналась я.

— Это хорошо, — сказал Глеб серьезно.

— Почему? — удивилась я.

— Это значит, что ты еще ни за одним мужчиной не ухаживала так, как за мной.

Я задумчиво покачала головой. Пожалуй, не ухаживала. Деньги одалживала, это было. На работу пристраивала. Помогала писать курсовые, дипломные и так далее… Но так никогда не ухаживала. Это правда.

— Катька, выходи за меня замуж, — предложил Глеб.

Я молча постучала кулаком по голове и велела:

— Доставай градусник.

— Ах, да! — спохватился Глеб. — Совсем забыл.

Достал термометр, не глядя, протянул его мне. Я наклонила длинный стеклянный карандаш к свету, неярко сверкнула серебряная ртутная молния…

— Ну вот, — сказала я. — У тебя горячечный бред, как и следовало ожидать. Тридцать семь и восемь.

— Всего-то? — удивился Глеб. — Фигня!

Снова зазвонил телефон. Наверное, Антон желает узнать, понравился ли мне ужин.

Я подошла к аппарату, сняла трубку, спросила железным тоном:

— В чем дело?!

— Катя, доктор прибыл, — отчиталась Светлана. — Ему можно подняться?

— А… ну да… конечно, — забормотала я, разом меняя тон. — Конечно, конечно! Мы ждем!

— Надеюсь, господину Браницкому не стало хуже?

— Я тоже на это надеюсь, — ответила я. — Вот сейчас доктор поднимется и разберется. Извините, Светлана, стучат.

Судя по всему, весь отель уже в курсе наших с Глебом отношений. Иначе зачем бы Светлане звонить в номер и предупреждать о прибытии доктора? Ясное дело, чтобы не поставить нас в неловкое положение!

Я тихонько хихикнула, поправила прическу и пошла к двери. Отворила ее и пригласила:

— Прошу вас, доктор, входите. Больной ждет.

Через полчаса доктор удалился, оставив на столе нужные лекарства. У Глеба оказалась ангина, а не грипп, чего я втайне опасалась.

— В ближайшее время никаких купаний! — строго запретил доктор, приятный дяденька в круглых очках. — Никаких, категорически!

— Я прослежу, — пообещала я.

— Ночью больной пропотеет. Нужно будет сменить постельное белье и хорошенько проветрить помещение. Можно ополоснуться и переодеться в чистое белье. Только ополаскиваться в хорошо прогретой ванне, теплой водой и не больше двух минут. А комнату проветривать в отсутствие больного.

— Переведу его в мой номер, — пообещала я.

Доктор удивленно задрал брови:

— В ваш номер? Я думал, вы супруги…

Я покраснела, а Глеб подтвердил с дивана:

— Супруги. Будущие.

Доктор ласково улыбнулся:

— Поздравляю! У вас будет заботливая жена! — После чего удалился, отказавшись от денег. Насколько я понимаю, визит нам поставят в счет.

Я уселась в кресло возле дивана и велела Глебу:

— Спи! Доктор велел тебе хорошенько выспаться!

— Почитай мне, — попросил Глеб, как ребенок.

Я извлекла из нижнего отделения стола какой-то детектив, раскрыла книжку и приступила к чтению. Неторопливо текущая речь убаюкивала незаметно, как колыбельная. Глеб закрыл глаза, его дыхание выровнялось, стало беззвучным. Прекрасно, — подумала я. — Теперь можно немножко отдохнуть. Я откинула голову на удобное изголовье кресла и незаметно заснула.

Когда я открыла глаза, за окном царила непроглядная ночь. Негромко тикали часы на столике, комнату заливал неяркий свет торшера. Я сидела в кресле, у моих ног валялась книжка, раскрытая на середине. Глеб спал. Его лицо во сне выглядело юным и бесхитростным. Плед сбился и запутался у него в ногах.

Я встала с кресла, бесшумно подошла к дивану. Осторожно натянула плед на плечи Глеба, отметив, что он начинает потеть, как и обещал врач. Значит, к утру температура спадет. Я постояла еще минуту, разглядывая изменившееся лицо Глеба. Потом на цыпочках отошла к окну, забралась с ногами на широкий подоконник, обхватила руками колени и стала смотреть во двор.

Короткий сон освежил мою взбаламученную голову, привел в порядок мысли, успокоил душу. И я, наконец, смогла трезво поразмыслить над создавшимся положением. Итак, что мы имеем?

Кто-то напал на Макарова, выходящего из отеля. К кому он приходил? Думаю, вопрос излишний. Он приходил к господину Палянскому. Зачем? И это понятно. Приносил ему украшение на продажу. Только почему-то это украшение оказалось подделкой. Неужели мы с Глебом ошибались и «Солнце ночи» из тайника стащил не Макаров, а Альберт Синицкий? Так, давайте по порядку, господа. Дойдем и до этого пункта. Выходит, Макаров, по своей старой привычке к аферам, не удержался и захотел нагреть руки на режиссере Палянском.

Он принес ему на продажу поддельное украшение, но погреть ручки не получилось. Режиссер не получил денег от Ольги, потому что она решила откровенно поговорить с Аней и уничтожила повод для шантажа. Макаров удалился, не солоно хлебавши.

И тут, на выходе из отеля, его настиг другой человек. Кто? Мальчик*, продавший мне украшение, уверен, что это была женщина. Она ударила Макарова чем-то тяжелым по голове, причем ударила с такой силой, что проломила черепную кость. Из этого следует вывод: Макарова хотели убить, а не просто оглушить.