Солнце взойдет на западе

– Это… – Итами хмурится. – Нет, он меня слушать не будет. Никого не будет. С детства так. Он верит только себе, даже когда…

Все трое синхронно вздыхают. Эден раздает всем кружки, усаживается на диван и случайно налетает на Айриса, чуть не обливая его. Айрис испуганно отшатывается, бледнея. Эден, тоже испугавшись, все-таки обливается сам. Итами уходит за полотенцем. Эден забирает у Айриса кружку и ставит ее на пол. Свою ставит рядом.

– Прости, – во второй раз за час говорит Эден.

– Ничего, – Айрис пожимает плечами и светло улыбается. – Я просто не люблю обжигаться. Ты не должен извиняться.

Он закатывает рукав рубашки и трет предплечье в том месте, где белеет шрам от ожога. Айрис терпеть не может жару, кипяток, огонь и горячие предметы. От любого нового ожога его начинает тошнить.

– Я знаю, что ты не любишь обжигаться, – протестует Эден. – Это было…

– Забудь, – отмахивается Айрис, – правда. Ты сам облился.

– Вы закончили? – спокойно спрашивает Итами и подает Эдену полотенце.

Она всегда говорит то, что имеет в виду. Или хочет, чтобы это имелось в виду. Итами не любит сарказм и шутки. Она всегда серьезна и расчетлива, и Айриса это одновременно пугает и восхищает. Эден – тот еще тупица, но Итами зачем-то носится с ним с самого детства. А они оба с детства носятся с Айрисом. Если задуматься, Айрис ничего толком для них двоих не сделал.

Он терпеть не может думать об этом. Становится противно. Айрис берет свою кружку и пытается запить кислый вкус тошноты на языке. Сейчас Айрис даже уйти не может: слишком далеко ехать.

– Оставайтесь на ночь, – предлагает Итами, заметив выражение его лица. – Завтра суббота. Учебы нет. Сегодня слишком жарко. Вам еще ехать.

– Ты думаешь, Ниса оценит такой жест доброй воли? – осторожно спрашивает Айрис.

– Не оценит. Ему плевать на все, что не представляет угрозы, – отвечает за Итами Эден.

– Я должна оскорбиться за него? – Итами абсолютно серьезна. – В любом случае, это правда.

– Вот видишь! – победно восклицает Эден. – Айрис, хватит ломаться. У нас воняет сыростью и плесенью.

– Ты же выбирал квартиру, – он пожимает плечами.

– Я хотел снимать дешевле!

– И в итоге я делю с тобой мерзкий клоповник.

– Так ты согласен?

– Куда я денусь?

Эден широко улыбается и толкает лбом его плечо. Айрис терпеть не может этот постоянный тактильный контакт. Эдену ничего не скажешь, потому что надо было говорить в детстве, а в детстве это казалось нормальным. Теперь приходится мириться. А еще Эден постоянно закидывает на Айриса ноги. Иногда Айрису хочется на него накричать.

К сожалению, Эден его перекричит. А еще Айрис ни на что не променяет… все это. Его это бесит. И ему нравится. Пора признать проблему. Айрис думает об этом уже достаточно долго и каждый раз откладывает в долгий ящик. Тогда придется что-то менять. Ему нравится стабильность.

– Когда Ниса вернется? – спрашивает Айрис, пряча лицо в своей кружке.

– Часа через три, – подумав, отвечает Итами. – Нет, через пять. Ему еще надо успеть где-то напиться.

– Это тоже обязательно? – хмурится Эден, – он мог бы просто…

– Он перестал общаться с друзьями, только они звонят иногда, – устало объясняет Итами. – Не поссорился. Просто не оставляет в себе место для других людей.

– Для тебя… – начинает Эден.

– Вот об этом не надо, я понятия не имею, что у него в голове на мой счет, – Итами тоже хмурится. – Не хочу о нем говорить. Мне становится грустно.

Вот так. Эмоции показывает редко, но легко говорит о них. Айрис никогда не понимал этого в Итами. Она просто констатирует все факты, и это, наверное, похвальная честность. Айрис отводит взгляд от лица Итами. На Эдена смотреть еще хуже, поэтому Айрис смотрит только на свои руки.

Они остаются в гостиной до самого вечера: Итами лежит на своей половине дивана, Айрис, сжавшись, иногда проверяет сообщения в телефоне. Эден все-таки засыпает. Никто не хочет будить его: он не спал всю ночь, чтобы подготовиться к опросу профессора Смита. Когда возвращается Ниса, Эден не просыпается.

Рубашка у Нисы мятая, но застегнутая на все пуговицы и чистая. Он, шатаясь, поднимается к себе в мастерскую. Откуда-то сверху доносится грохот. Айрис старается не вслушиваться: это чужие демоны, в конце концов. Ему и своих хватает. Итами уходит на несколько минут, потом снова возвращается.

День проносится мимо. Айрис ложится в бывшей спальне родителей Итами и Нисы, Эден так и остается на диване. Все мысли Айрис оставляет при себе, даже когда выключает свет. Он ложится на бок и смотрит в стену.

Дверь в комнату приоткрывается, входит Эден: растрепанный, без футболки. Завтра снова будет искать ее везде. Айрис знает его слишком хорошо. Эден стоит в дверях. Айрису приходится сесть, чтобы показать, что он все-таки не спит.

– Так ты еще не спишь. – в голосе Эдена звучит улыбка. – Я не могу уснуть.

– Садись, – предлагает Айрис. Эден садится. Конечно, он садится рядом. Айрис знает его слишком хорошо. Совсем-совсем слишком.

– Расскажи мне что-нибудь, – просит Эден.

Айрис не знает, о чем говорить, но Эдену так важно слушать. Айрис думает немного и начинает свою историю. Это было летом, слишком давно. Он тогда уехал к дедушке. Там было поле тюльпанов, с которого можно было спуститься к реке. Ничего слишком романтичного, все до ужаса простое, хоть и красивое. Но Айрис знает, что Эден слушает. Айрис выдумывает детей, чуть младше него самого, которых водил смотреть на быструю реку. На самом деле Айрис всегда ходил туда один. Но, в конце концов, он сам начинает верить в то, что говорит. История от этого становится только лучше.

– Одна девочка сплела мне венок, – заканчивает Айрис, – и я ходил по целому полю тюльпанов с венком на голове.

– Я бы хотел это увидеть, – подает голос Эден.

У Айриса сжимается сердце. Он сам бы хотел быть там: в окружении детей бегать по полю, стараясь не помять цветы, и чувствовать себя счастливым.

Ночь продолжается. Они говорят до самого рассвета. За стенкой Ниса слушает музыку. Айрис внезапно понимает: Ниса тоже себя обманывает. От этого становится тоскливо. И говорить хочется только больше.