Солнечная лотерея (сборник)

Появился трясущийся и перепуганный Мур.

– Ничего страшного не произошло. Я просто чуть–чуть опередил события. – Он взял Бентли за руку. – Пойдем. Сейчас все исправим.

Бентли оттолкнул его. Он отошел от Мура и начал изучать свои незнакомые руки.

– Веррик, – его голос был тихим и безжизненным, – помогите мне!

– Мы все уладим, – пробасил Веррик. – Все будет в порядке. А вот и врач.

Веррик и врач принялись за Бентли. Герб Мур стоял поодаль, боясь подойти ближе к Веррику. Элеонора курила около стола, наблюдая, как врач вводит иглу в руку Бентли.

Когда Теда уже поглощала темнота, он услышал далекий и глухой голос Веррика:

– Тебе нужно было или убить его, или просто не связываться. Не тот материал. Думаешь, он это забудет?

Мур что–то ответил, но этого Бентли уже не расслышал. Темнота вокруг него сомкнулась и отрезала от внешнего мира.

Откуда–то издалека до него донесся голос Элеоноры Стивенс:

– Ты знаешь, Риз так до конца и не понимает, что такое Пеллиг. Ты это заметил?

– Он не понимает никаких теорий, – прозвучал угрюмый и недовольный голос Мура.

– Ему и не надо их понимать. Он всегда может нанять кучу талантливых мальчиков, которые разберутся для него в любой теории.

– Полагаю, ты имеешь в виду меня.

– Почему ты с Ризом? Ты ведь его не любишь. Ты не пойдешь с ним до конца.

– У Веррика есть деньги, которые он вкладывает в мои работы. Если бы не они, то не видать бы мне удачи.

– Когда со всем этим будет кончено, Риз присвоит себе результат работы.

– А это не важно. Вот смотри, я изучил труды Макмиллана и его основные достижения в создании роботов. И что у него вышло? Просто безмозглые механизмы, все эти хваленые пылесосы, кухонные плиты, тупые официанты. Макмиллан не туда пошел. Он сосредоточился на том, чтобы делать что–то прочное и сильное, способное поднимать и переносить грузы, дабы неклы могли спокойно себе лежать на боку и спать. Таким образом, неклы стали больше не нужны в качестве слуг и чернорабочих. Макмиллан был на стороне неклов. Возможно, он купил свою классификацию на черном рынке.

Послышались звуки: чьи–то шаги, звон бокалов.

– Виски с содовой, – попросила Элеонор.

Кто–то сел и шумно выдохнул.

– Я устал. – Это был Мур. – Ну и ночка. Лягу пораньше. Весь день потерян!

– По твоей вине.

– Он справится. Он поможет старине Киту Пеллигу.

– Ты не можешь в таком состоянии руководить работой.

– Он мой, – возмутился Мур.

– Он принадлежит всему миру, – заметила Элеонора ледяным тоном. – Ты так увлекся своей словесной шахматной игрой, что не видишь, какую опасность навлекаешь на всех нас. Каждый час, который этот чудак проводит у власти, повышает его шанс выжить. Если бы ты не сходил с ума и не сводил личные счеты, то Картрайт, возможно, был бы уже мертв.

Был вечер.

Бентли заворочался. Он приподнялся на кровати и с удивлением обнаружил, что полон сил, а голова у него достаточно ясная. В комнате стоял полумрак. Единственным источником света была маленькая мерцающая точка, которую Бентли определил как сигарету Элеоноры. Мур сидел рядом с ней, положив ногу на ногу, со стаканом виски в руке. Лицо у него было недовольное. Элеонора быстро встала и включила настольную лампу.

– Тед?

– Который час? – поинтересовался Бентли.

– Половина девятого. – Она подошла к кровати, держа руки в карманах. – Как себя чувствуешь?

Он спустил ноги на пол. Они одели его в ночную пижаму; своей одежды Тед нигде не заметил.

– Я голоден, – сказал он.

Внезапно он сжал кулак и яростно ударил себя по лицу.

– Это ты, – сказала Элеонора, – уверяю тебя.

Бентли неуверенно встал, его ноги дрожали.

– Рад это слышать, – заметил он. – Это все действительно происходило?

– Происходило. – Она поискала сигарету. – И произойдет еще раз. Но в следующий раз ты будешь подготовлен. Ты и еще двадцать три других талантливых молодых человека.

– Где моя одежда?

– Зачем она тебе?

– Я хочу уйти отсюда.

Мур вскочил:

– Ты не можешь уйти. Взгляни фактам в лицо. Ты теперь знаешь, что такое Пеллиг… неужели ты думаешь, Веррик позволит тебе после этого уйти?

– Вы нарушили правила Конвента Отбора. – Бентли нашел в стенном шкафу свою одежду и разложил ее на кровати. – Вы можете послать только одного убийцу за один раз. А эта ваша штука сделана так, что выглядит как один, но…

– Не так быстро, – прервал его Мур. – Ты же еще не разобрался.

Бентли расстегнул пижаму и отбросил ее в сторону.

– Пеллиг всего–навсего синтетическая штуковина.

– Правильно.

– Пеллиг – автомобиль, который вы загрузите дюжиной блестящих умов и отправите в Батавию. Как только Картрайт умрет, вы спалите эту штуковину, и никто ничего не узнает. Вы расплатитесь с этими умами и отправите их обратно на рабочие места. Как и меня.

– Мне бы хотелось суметь проделать такое, – оживился Мур. – Кстати, мы уже попробовали. Загрузили в Пеллига сразу три личности. В результате получили хаос. Каждый тянул в свою сторону.

– А у Пеллига есть что–нибудь вроде собственной личности? – спросил Бентли, продолжая одеваться. – Что происходит, когда в нем никто не присутствует?

– Пеллиг превращается, как мы говорим, в овощ. Он не умирает, но переходит к примитивной форме существования. Жизненные процессы в теле продолжаются. Он находится в этаком сумеречном состоянии.

– А кто управлял им на вечеринке?

– Служащий из моей лаборатории. Как ты мог заметить, пренеприятнейший тип. Личность почти не меняется. Пеллиг очень хороший посредник: он почти не вносит искажений.

Бентли покопался в памяти.

– Когда я был в его шкуре, то мне казалось, что он тоже там присутствует.

– У меня было такое же ощущение, – негромко заметила Элеонора. – Когда я попробовала это в первый раз, мне казалось, что у меня в штанах змея. Это просто иллюзия. Когда ты ощутил это впервые?

– Когда посмотрелся в зеркало.

– Старайся не смотреться в зеркало. А как ты думаешь, как я при этом себя чувствовала? Ты–то, по крайней мере, мужчина. А вот для меня это было настоящим испытанием. Думаю, следует отказаться от женщин–операторов. Слишком велика вероятность шока.

– Но вы же не запихиваете их туда без предупреждения.

– У нас обученная команда, – сказал Мур. – За последние несколько месяцев мы привлекали десятки людей. Большинство из них не подошли. Пара часов в его шкуре, и они начинают испытывать что–то вроде клаустрофобии. Они хотят оттуда выбраться. Как сказала Элеонора, им кажется, что их обвивает что–то скользкое и грязное. – Он пожал плечами. – Я такого не испытываю. Мне кажется, что он прекрасен.

– И как много людей вы уже отобрали? – поинтересовался Бентли.