Солнечный детектив

– Что здесь творится, а?

Клотильда, несомненно, знала больше, чем он, но не имела возможности поделиться своими знаниями. Он дал ей поесть, и пока она без аппетита жевала рыбу, в его голове роились самые нелепые, а правильнее сказать, дурацкие помыслы.

В квартире кто-то есть. Или кто-то приходит сюда в его отсутствие. Зачем? Напугать кошку и побродить по пустым комнатам? В книгах так поступают привидения… Да ну! Чушь какая. Он же не верит в нечистую силу. Рассказать Юле – она его на смех поднимет.

Значит, нужно искать логическое объяснение. Если это не призрак, то, выходит, человек. Живой и реальный. У него есть ключ от квартиры либо отмычка. Он заходит ночью, когда нет никого, кроме бессловесной Клотильды, и шарит в поисках чего-нибудь ценного.

Правда, чтобы обшарить жилье Греты Германовны, достало бы и одной ночи, а этот неизвестный, судя по поведению кошки, наведывается сюда уже третьи сутки кряду. Ищет что-то конкретное? Тайник?

Касаткин терялся в догадках. Просидев в обществе Клотильды до полуночи, он пошел к себе, но, когда закрывал дверь, прижал к косяку обрывок газеты – микроскопический, меньше копеечной монетки. Простейшая проверка: если кто-то придет и этой ночью, то завтра бумажка будет лежать на полу. Для пущей надежности еще и кошачий волосок в замочную скважину пристроил – этого даже самый внимательный преступник не заметит.

До зари Алексей не спал, ворочался с боку на бок, вслушивался в звуки. Но у его квартиры не было общей стены с жилищем Греты Германовны, поэтому до него доносились лишь завывания ветра и шум машин с улицы.

Планировал встать пораньше, однако к утру его таки сморила дрема, и в итоге он проспал почти до десяти. Разбудил его голос радиодиктора, вещавший о том, что сейчас начнется трансляция музыки из балета «Раймонда», после чего зазвучало что-то скрипуче-симфоническое.

Алексей подскочил, наскоро оделся и, не умывшись, побежал к соседке – проверять, произошло ли что-то экстраординарное за истекшую ночь.

Первым делом убедился, что и волосок в скважине, и бумажка, зажатая дверью, не тронуты. В прихожей все выглядело как обычно. Теперь можно было со стопроцентной уверенностью сказать, что в квартиру без него никто не входил.

Немного успокоенный этим, Касаткин прошел в гостиную. И тотчас удостоверился, что радость была преждевременной. Клотильда с искаженной от страха мордочкой выглядывала из-под раскидистой монстеры, но не она привлекла внимание Алексея, а дверь в спальню. Он всегда оставлял ее открытой, чтобы кошка могла гулять везде, где ей вздумается. Теперь же дверь была плотно закрыта.

Он подошел к ней, взялся за ручку, но открыл не сразу. Ему вдруг примерещилась всякая нечисть: черти и кикиморы, прыгающие на кровати Греты Германовны, бесплотные духи, просачивающиеся из щелей в книжном шкафу…

Тьфу ты! Взбредет же в голову эдакая дичь… Он же атеист и материалист, всегда считал себя лишенным предрассудков.

Глубоко вдохнув, он рванул на себя дверь и шагнул в спальню.

Как и следовало ожидать, ни чертей, ни кикимор, ни каких-либо фантомов. Все на месте… А нет, не все! Столик, что стоял у кровати, сдвинут ближе к центру комнаты. Наблюдательность была характерной чертой Алексея, поэтому он совершенно точно подмечал положение вещей.

Что за аномалия?

Он подошел к окну, подергал раму, хотя делал это и вчера, и позавчера. Закрыто прочно. То же самое в гостиной и в кухне. В квартиру определенно никто не смог бы проникнуть снаружи. Что тогда получается? Неведомый шутник прячется где-то внутри? Но и это исключено – Касаткин облазил все закоулки: гардероб, антресоли, балкон… Не пропустил ни единого закутка, где теоретически имел возможность поместиться человек.

Днем он позвонил своему партнеру по команде Масленникову и попросил одолжить магнитофон. Вообще, у Алексея имелся свой – стереофоническая «Весна». Но компакт-кассеты хватало ненадолго – полчаса записи с одной стороны. А катушечный «Маяк» Масленникова позволял записывать до четырех часов кряду, если пустить ленту на минимальной скорости. Конечно, звучание при этом будет не ахти, для записи, например, музыки магнитофон включали на максимум, и бобины крутились в четыре раза быстрее, но качество сейчас волновало Алексея в меньшей степени.

Он поставил «Маяк» в гостиной – здесь его проще было замаскировать. Задвинул подальше под кресло, провод к розетке протянул под ковром. Дверь в спальню оставил, как и прежде, широко распахнутой. Заметил, кстати, что Клотильда, которая раньше расхаживала повсюду, стала сторониться хозяйкиного будуара, ее туда и пикшей не заманишь. Что-то там витало нехорошее… Даже гобеленовые олени смотрели настороженно.

Алексей провозился с установкой и наладкой оборудования до часу ночи. Перемотал бобину на начало, нажал кнопку «Запись», послушал, не слишком ли громко работает мотор и не шуршит ли пленка. После чего подмигнул Клотильде, призвал ее не бояться и тихо, на цыпочках удалился.

В эту ночь он заснул еще позже. Несколько раз порывался встать и проверить, как оно там, у Греты Германовны, не шалят ли бесы. Покемарил хорошо если часа два перед рассветом, а с первыми лучами солнца вышел на площадку.

Между его кельей и квартирой Греты Германовны располагалась еще одна. В ней обитала та самая заслуженная артистка балета, которая нынче лежала в больнице с травмами. По другую сторону, уже в соседнем подъезде, как он знал, прописался геолог, который месяцами пропадал в командировках, а свои квадратные метры сдавал. Но квартировал ли у него нынче кто-то или нет, это Алексею было неведомо.

Под Гретой Германовной жила восьмидесятилетняя старушка, туговатая на ухо. А этажом выше – суровый сторож овощебазы, который если не работал в ночную смену, то дрых без задних ног, его богатырский храп раздавался на весь подъезд. Короче говоря, так себе свидетели. Расспрашивать, слышал ли кто что-нибудь подозрительное, было бесполезно. Вся надежда на технику.

Клотильда встретила Алексея в воинственной позе: спина выгнута, хвост трубой, в глазах злость. Такой он ее никогда не видел.

– Что? Здесь опять кто-то побывал? – спросил Касаткин и вздрогнул от собственного голоса, прозвучавшего слишком громко и неестественно.

Следы пребывания неизвестного попались ему на глаза через считаные секунды и заставили на миг оцепенеть. На полу между спальней и гостиной (дверь на этот раз была открыта) багровели четыре маленьких пятнышка. Алексей вооружился лупой, найденной в ящике серванта, лег на ковер и тщательным образом изучил их. Понюхал, потер смоченным в слюне пальцем. Липкая субстанция с кисловатым запахом… Кровь!

Вот теперь стало по-настоящему жутко. Но его ждал еще один сюрприз.

Из-под кресла слышалось слабое «шлеп-шлеп-шлеп». Касаткин засунул туда руку и вытащил магнитофон. Пленка давно кончилась, бобины крутились вхолостую. Он остановил их, перемотал ленту на начало, включил воспроизведение и стал слушать. Первые часа три не было ничего интересного, лишь тикали ходики, через равные промежутки куковала кукушка да Клотильда точила когти о диван.

Касаткин слушал и, если бы не напряженные до предела нервы, наверняка бы погрузился в царство Морфея, особенно после ночного недосыпа. Но вот под конец записи началось интересное. Сквозь мерное шуршание проклюнулся непонятный скрип, перешедший в скрежет, не сказать чтобы оглушающий, но вполне различимый. Забегала Клотильда – ее дробное топанье сложно было спутать с чем-то другим. Потом она замяукала – зло и требовательно, как будто пыталась кого-то прогнать. А скрежет все не прекращался, сверлил Касаткину мозг. Что же это такое? И откуда он, из какой части квартиры?