Солнышко

– Я словно калека, - прошептала я, подставляя руку под капли, брызгавшие на меня из узкого окошка.

Судорожно вздохнула и вернулась на койку, свернулась калачиком и постаралась ни о чем не думать. Громыхнула дверь, я не стала поворачиваться, видеть никого не хотелось.

– Ань, здравствуй, - послышался голос Мини.

– Здравствуй, - я повернулась и выдавила улыбку.
– Как ты?

– Я хорошо, - она потупилась.
– Ник сказал, что берет меня к себе. Спасибо.

– Не за что, - равнодушие из голоса не получилось убрать полностью.

Мини придвинула поближе стул и села на него. Она внимательно смотрела на меня, ожидая еще чего-то, но я молчала.

– Ань, прости, - подруга опустила глаза.
– Крайс... Он хороший, правда. Ты же знаешь его, просто на него столько навалилось. Ему просто нужно время.

– Не извиняйся, - ответила я, вытягиваясь на спине.
– Я все понимаю и прощаю его. Боюсь только, Крайс меня простить не сможет. Впрочем, это его жизнь, и он сам решает, как прожить ее.

– Он застрял в том страшном дне, - вздохнула Мини.
– Я тоже все помню, но я выбираю жизнь. Это не мешает мне оплакивать наших родителей, но время идет, я давно уже сплю спокойно, а он все еще кричит по ночам, будто моему брату не двадцать четыре, а двенадцать. Крайс не может идти дальше. Наверное, ты была для него чем-то большим, чем девушкой, в которую он влюблен, была его дорогой в новую жизнь. Мне так жаль его, - она закинула голову, стараясь не расплакаться.
– У него глаза стали страшные, - вдруг прошептала Мини.
– Когда тебя украли степняки, он казался безумным, но им двигало желание найти тебя любым способом и вернуть. У него до сих пор твой мундир, перепачканный кровью. Жалко, что у степняков нет кордонов, тогда бы он не смог пойти за тобой, и может со временем перегорел, не знаю...

– Я все понимаю, Минь, - ответила я, глядя в потолок.

– А после того, как вернулся после погони за тобой и ханом... Это не мой брат, я совсем не узнаю его. У него глаза пустые, Ань, мертвые. Он пьет за твой упокой. Бесы, Ань, он сходит с ума! Я не знаю, как помочь ему.
– Мини поднялась и прошлась перед решеткой.
– Я пыталась говорить с ним, он ничего не хочет слушать. Крайс уже все решил для себя, а что именно, мне из него не выжать. Я сказала Нику, представляешь, блеяла, мялась, но все-таки смогла сказать. Ник с утра уехал в город, он хочет договориться и перевести тебя из крепости в городскую тюрьму, подальше отсюда. Он сказал, что там есть такие камеры, совсем как комнаты, даже на прогулку будешь выходить. А если получится, то тебя посадят под домашний арест. Ник для тебя на все готов, - в голосе подруги появилась чуть ревнивая нотка, но Мини подавила ее.
– Майор не против, он сам устал от всего происходящего и с радостью избавится от тебя. Мне кажется, Смур уже готов сам тебя в степь отвезти, но он сделал доклад королю, потому освободить тебя никто не сможет.

– Мне все равно, - я прикрыла глаза.
– Правда, Минь, мне все равно.

– Не говори так, Ань, - Мини взялась руками за прутья решетки и прижалась лицом.
– Когда все разрешится, ты сможешь вернуться к своему хану.

– Я ему не нужна, - ответила я.
– Он обещал вернуться, а его все нет, - всхлипнула и повернулась к ней спиной.

– Ань, я тебя умоляю, - Мини стала моей прежней подругой.
– До ханского дворца день пути что ли?

Я вникла в ее слова и повернулась к ней лицом, некоторое время смотрела и села. Действительно, мы ехали почти четыре дня до границы. Значит, он только добрался до Азхата, Шах бежит, как ураган, дорога явно сократилась. Пока он там, потом столько же обратно... если я все еще нужна ему. Безразличие снова навалилось на меня, и я легла обратно и уставилась в потолок. Мини все стояла, прижавшись к решетке, и смотрела на меня.

– Все будет хорошо, Ань, - сказала она как-то виновато.
– Обязательно все будет хорошо. И даже для моего брата. Когда тебя переведут, им займутся лекари, Ник позаботится об этом, он обещал. Ник думает, что твое соседство лишает его покоя.

– Надеюсь, Крайса вылечат и ему станет лучше.
– ответила я, снова разглядывая черные точки плесени на потолке.

– Ань, я никому не скажу, что хан должен вернуться, ты не переживай, - подруга вернулась на стул.
– Он ведь не воевать едет, да?

– А едет ли?
– усмехнулась я, повернулась на бок и расплакалась.

– Ну, Ань, ну не надо, Ань, - всхлипнула Мини.

– Минь, я хочу побыть одна, пожалуйста, - я постаралась, чтобы голос не дрожал.

– Хорошо, только ты не надумывай себе ничего, ладно?
– она вернулась к решетке.

Я кивнула, не оборачиваясь, и подруга ушла. Я слышала, что она несколько раз останавливалась, но все же покинула меня, давая возможность выплакать свою тоску. Не знаю, сколько я так пролежала, но, когда дождь закончился, и выглянуло солнце, меня коснулся теплый степной ветер. Он словно ласкал мое лицо, осушал слезы, играл с растрепанными локонами. Я застыла, вдыхая уже знакомый запах, порывисто села и воскликнула:

– Таймаз!

"Отрада моего сердца, меня не было всего три дня, а ты успела из меня чудище сделать", - усмехнулся голос в моей голове.
– "Как ты могла подумать, что я откажусь от половины себя самого?".

"Ты здесь? Ты уже рядом?" - я вскочила и заметалась по камере.

"Еще нет, но моя душа рядом с тобой, не забывай об этом", - голос стал чуть насмешливым.

"Я тебя убью, только появись", - мрачно подумала я.

"О, женщина, как тебя понять? То ты прощаешься с жизнью от разлуки с любимым, то мечтаешь убить любимого из-за вынужденной разлуки", - он еще и издевается.

"Ты меня раздражаешь, Таймаз", - обиделась я.

"Знаю, солнце моей души, знаю".
– голос стал совсем счастливым.

Ну, только появись, повелитель степей, подумала я и услышала веселый смех. Нет, только подумайте, я тут страдаю, а он засел в моей голове и слушает.

"Не так, я все почувствовал сразу, как только появился", - теперь голос хана был наполнен нежностью.
– "Я тоже тоскую, голубка моя синеокая".

Я промолчала, да и зачем слова, когда он и так чувствует все, что чувствую я, а меня накрывает и окутывает то, что чувствует он. Но хан все же решил нарушить молчание.

"Меня обидело твое неверие в меня. Мне придется наказать мою Солнышко".

"Как?" - полюбопытствовала я.

"Еще не придумал", - я почувствовала, что он улыбается.
– "Например, зацелую".

"Делай все, что захочешь", - смело отозвался кадет.

"Даже могу закончить обряд?" - Таймаз затих в ожидании ответа.

Я помолчала, желая его немного помучить, даже прикрыла свои мысли от повелителя степей, но не удержалась от счастливой улыбки, и в голове раздался вздох облегчения. Ты ведь уже все понял, мой самый ханистый хан, мне даже не нужно отвечать тебе.

"И к вратам подпустишь?" - поинтересовался Таймаз.

"Ты не наглей!" - вспыхнула я и покраснела, потому что... Интересно, как же все-таки выглядит это самое наслаждение...

"Тебе понравится, отрада моего сердца", - ласково шепнул Таймаз, и я почувствовала, что мои уши пылают.

Хан легко рассмеялся, я насупилась, чтобы не подумал, что меня интересует его ключ. Дверь снова громыхнула. Я испуганно вскинула голову, словно кто-то мог услышать мои мысли. Вошли майор Смур и Ник. Майор хмуро посмотрел на меня и открыл камеру, показывая взглядом, что могу выйти. Я подняла глаза на своего бывшего командира. Смур ни разу не заходил с того дня, как я вернулась под конвоем в крепость. Он, молча, закрыл меня здесь и ушел, так же, молча, майор и выпускал меня. Ник улыбался, значит, у него получилось, и я отправляюсь в город. Но как же до меня доберется Таймаз? Я остановилась на пороге своей камеры, не решаясь перешагнуть порог.

– Идемте же, Ана, - воскликнул барон несколько нетерпеливо.
– Господин майор любезно разрешил вам привести себя в порядок, и вы покинете это ужасное место.

Смур бросил на Грая взгляд исподлобья, затем вздохнул и первым пошел на выход. Я все еще не решалась перешагнуть порог камеры.

"Ну, что же ты встала, отрада моего сердца?" - услышала я голос моего хана.
– "Иди смелей".

Я улыбнулась Нику и пошла уверенной поступью за комендантом крепости. Барон шел следом. Он догнал меня, пристроился рядом и ободряюще подмигнул, едва касаясь моей руки. Я снова широко улыбнулась и поймала пальцы Грая, сжимая в благодарном порыве. Мне так хотелось обнять весь мир, даже смурного Смура.