Соло на троих

Оба – и мужчина, и женщина – обрадовались нам, как самым горячо любимым родственникам. Они водили нас по всей территории завода, для чего-то выдав по строительной каске. Знакомили с процессом, показывали новую коллекцию стеклоэкспонатов.

Я уже откровенно зевала, когда «хорошенькая» неожиданно сказала:

– Но к делу!

Провела нас в желтый вагончик. Усадила за несуразно большой письменный стол, весь захламленный бумагами, а сама уселась напротив. «Гражданчик» остался стоять за дверью.

– Вот здесь все по вашему делу… – сказала «хорошенькая» тоном следователя по борьбе с организованной преступностью.

И действительно положила перед нами картонную папку с надписью «ДЕЛО».

Я уже представила, как сейчас откроется мое черно-белое изображение в профиль и в анфас. Отпечаток пальца. Результат анализа мочи…

Но в папке оказалось всего лишь штук десять эскизов. Наглядное пособие по тому, как будет выглядеть наша чудо-завлекалка на выставке.

Я сразу отобрала два понравившихся мне наброска. Ирка склонилась к третьему варианту. В конечном счете остановились на четвертом. Что называется – ни вашим ни нашим. Утвердили его. Поставили подпись. Сняли копию для Лихоборского. Перетерли с «хорошенькой» по срокам, заключив с ней контракт о сотрудничестве. И на этом наши дела в Великом Новгороде были завершены.

Все-таки печально, что в российской провинции еще кое-где не знают, что такое факс или электронная почта. Стоило ради этого тащиться за тридевять земель!

До поезда на Москву у нас оставалось еще около четырех часов. Мы побродили по городу, посетили Новгородский Кремль, послушали про новгородских князей, про благоволение к этим землям Ярослава Мудрого, а также про бесчинства опричнины. Зашли в Софийский собор. А оттуда к реке – поглядеть, как Волхов выходит из берегов. Остаток времени скоротали среди уже полюбившихся кушаков.

Глубокой ночью мы возвращались в столицу.

На платформе стоял одинокий Сева. Почему-то раздетый, в одном только свитере. Даже через окно было видно, что изо рта у него валит пар. Увидев, я радостно замахала ему рукой. Он коротко махнул мне в ответ: мол, вижу-вижу.

– Ир, а тебя Витек почему не встречает?

– Витек? – удивилась Ирка. – Меня будут ждать в машине.

– Ах, ну понятно! Таинственный Мистер Икс. Слушай, у него что, проказа, что ли? Ты сама-то его лицо видела хоть раз?

– Иди в жопу! – огрызнулась Ирка.

Поезд остановился, и мы вышли на улицу. Я побежала к Севе навстречу, а Ирка, несколько поотстав, уже созванивалась со своим прокаженным, как здесь и далее я буду его называть.

Влепившись с разбега в Севину грудь, я заорала:

– Ну что, Лихоборский! Падай ниц! Мимо твоего стенда не пройдет ни одна зараза!

– Уже ли? – не поверил Сева, тепло и мягко целуя меня в губы.

– А ты чего это… – потянула я его за свитер, – проверяешь на себе, как закалялась сталь?

На этом вопросе к нам подоспела Ирка.

– Добрый вечер, Всеволод.

– Привет! – непринужденно откликнулся Сева. – Давайте, дамы, свои чемоданы.

Я с удовольствием сбагрила ему свою сумку. А Ирка запротестовала:

– Нет, спасибо, не надо. Я сама.

– Это она боится, что ты прокаженного увидишь, – вполголоса забубнила я Лихоборскому на ухо.

– Кого?

– Ирина воспылала чувствами к человеку, который никому не показывает свое лицо.

– Ой, ну что за ахинею ты несешь? – закокетничала Ирка. На самом деле, ей было приятно, что Сева заинтригован. – Ладно, я пойду, а то меня ждут.

Ирка заторопилась дальше, грохоча своим монстром на весь Ленинградский вокзал. А мы с Севой пошли в обнимочку не спеша. Дорогой он расспросил меня как и что. Особенно почему-то волнуясь о том, что в гостинице ко мне мог кто-нибудь приставать. Я сказала, что, кроме Чижовой, которая всю ночь лезла целоваться, все остальное прошло без эксцессов.

Мы дошли до стоянки. Залезли в «Лексус» и понеслись по пустой эстакаде в сторону центра.

– Погоди, мы куда едем? – спросила я.

– Не понял. Ко мне. А куда бы ты хотела?

– Я бы хотела домой. Мне вещи оставить надо.

– Ну, у меня оставишь. В чем проблема? – удивился Всеволод.

– Проблема в том, что я не хочу оставлять у тебя свои вещи!

Сева резко съехал на обочину и вывернул ключ зажигания. Машина заглохла. Положив руки на руль, он сидел молча довольно долго. Смотрел мне в глаза, словно думая, что он мне хочет сказать. Потом произнес:

– Оксана, где ты оставишь вещи – это не проблема. Проблема в чем-то другом. Скажи мне в чем?

«Странно он как-то отреагировал на мои слова. Так обычно себя ведут, когда рыльце в пушку. Вот сидит сейчас и гадает: знаю я какую-то его тайну или не знаю»?

«А с другой стороны, – оборвала я себя, – может быть, это я реагирую странно? Может быть, пора прекратить злиться на то, что он на мне никогда не женится? А воспринимать действительность как она есть? Ведь сейчас все здорово. Правда, здорово! Я влюблена. Я жду, как сумасшедшая, каждой нашей встречи. Волнуюсь, прежде чем набрать его номер! Но что будет потом, когда некий дефицит друг друга исчезнет? Появится не то чтобы вседозволенность, но легкодоступность. Мы прочтем друг друга, как книгу. И ничто уже не привнесет в этот сюжет новизны. Мы будем накрепко связаны по рукам и ногам общим бытом. На этом круг общности интересов замкнется. И не будет уже ничего того, что есть между нами сейчас…»

Я погладила Севу по небритой щеке.

– Да нет, правда, не хочу вещи оставлять. Неудобно. Пусть всё будет в одном месте.

Он, подозрительно глядя, перехватил мою руку:

– Оксана Александровна! Не надо водить меня за нос! На что обиделась?

– Откуда ты отчество-то мое уже знаешь?

– Не дури, – усмехнулся Всеволод, – сказал же, все про тебя выясню. Вот и выяснил. Кстати, как мне удалось разузнать, ты – не такой уж и персик.

– Ах ты гад этакий! – возмутилась я. – Обязательно надо было подколоть? Что поделать? Как говорит Фоменко, каждая девочка с персиком рано или поздно превратится в бабушку с курагой.

Сева развеселился:

– Золотые слова! – завелся и погнал машину на разворот.

Глава 10. Я срываю маску с лица Прокаженного

Следующие две недели мы корпели над дизайном каталога. Казалось бы, какой там может быть дизайн? Одни пузырьки да пилюли. А вот поди ж ты!

Дизайнера у нас не было. Зато имелся почти штатный программист Витек. Он хоть по художественной части и не бум-бум, зато худо-бедно владел «Фотошопом». Надо было его только направлять. Но направлять в одиночку из нас тоже никто не умел. Каждый мог посодействовать лишь отчасти. Ирка, к примеру, навскидку подбирала цвета. Говорила, что с чем сочетается и какой тон ляжет в основу лучше других. Кроме того, у нее было острое чутье на стилистику. «Никакого техно! – настаивала она. – Лучше всего что-то доброе, мягкое»…