Соломка и Зверь

— Я не знаю, как её зовут и кто она. Правда.

— Ладно. Но тут её нет, — Каспи поводил носом, хотя и так знал ответ.

— Да, тут её нет.

— Ничего, — спокойно ответил Каспи. — Ничего.

Глава 9

В день переезда, несмотря на то, что была среда, то есть будни, Соломка решила устроить праздник. Тем более что удалось сильно сэкономить на такси — Троя попросила своего знакомого с работы помочь с переездом и до последнего не говорила, куда именно переезжает, а потом, в машине с вещами уже поздно было идти на попятную. Троя умела, когда нужно, подмаслиться, хотя и редко пользовалась своими способностями.

Однако иногда особого выбора нет.

И ещё она взяла отпуск на две недели. Куча времени, чтобы обустроиться на новом месте и придумать, как добираться до работы.

Соломка на полученные за организацию праздника деньги купила вкусный дорогущий торт, который позволяла себе только раз в году на день рождения, да и то в уменьшенном варианте. И отгоняла малейшие сомнения в том, правильно ли поступает, не сообщив никому о появлении в Ленсуазе Трои. Конечно, она никому не сказала.

Но она и не должна была!

Знакомый с работы оказался человеком очень спокойным, помог занести вещи, от чая отказался. Троя проводила его, убедилась, что машина беспрепятственно выехала с улицы, и тотчас с радостным визгом повисла на шее у Соломки.

Как просто, оказывается, можно стать счастливым человеком!

Они съели по два куска торта и упали на диван перед телевизором. Два куска — сложное испытание для неподготовленного к пищевым нагрузкам организма, который сразу требует немедленного сна, чтобы спокойно, без встряски, переварить содержимое желудка.

Конечно, спать бы они не легли, но переоделись бы в пижамы и с удовольствием валялись в груде подушек, смотря какое-нибудь глупенькое юмористическое шоу. Оставалось набраться сил, чтобы подняться наверх и переодеться. Сил не было.

И конечно, именно в этот умиротворяющий момент в дверь позвонили. Будь Соломка в квартире, просто бы не открыла, но у частного дома свои недостатки — виден свет в окне и двигающиеся тени, сложно притвориться, будто тебя нет дома.

После второго звонка пришлось открывать.

На пороге стоял Гнат, как водится, всем недовольный — и ещё один Зверь, такой же высокий, с шикарной лохматой шевелюрой, оба в этих куртках, на которых местные практически промешались и не снимали, но этот второй хотя бы радостно улыбался.

— Добрый вечер. — Незнакомец вылез вперёд и протянул Соломке огромную коробку конфет. — Давайте знакомиться? Меня зовут Каспи. А это небольшой презент, объясняющий, как сладко мне видеть в Ленсуазе столь замечательных новосёлов.

— Меланья, — ответила изумленная таким поворотом событий Соломка. С конфетами к ней раньше не приходили, всё со скандалами да с оскорблениями. Конфеты, надо признать, куда приятней.

— Пригласите нас в дом?

— Проходите, — послушно согласилась Соломка. Гнат, который не вламывается, а терпеливо стоит на пороге само по себе удивительно, да ещё и Каспи, который пришёл знакомиться по-соседски.

— Вы мой… наш сосед? — спросила она. У соседей во всём цивилизованном мире вроде бы принято приходить и представляться, чтобы знать, с кем рядом живёшь.

— Да, я ваш сосед. С улицы через одну.

— А…

Тут уже из гостиной выглянула Троя, с интересом разглядывая гостей.

— Вечер добрый, прекрасная незнакомка, — запел второй зверь, подбираясь к ней ближе. — Разрешите представиться — ваш скромный слуга по имени Каспи. Только позовите, прошепчите моё имя вслух — и я у ваших ног. В любое время, даже поздней ночью. Особенно поздней ночью. Надеюсь, вы станете меня эксплуатировать. Нещадно. Любой ваш каприз. Посуду помыть, мусор вынести, погладить кофточку.

Звучало как-то совсем не шутливо. Соломка поёжилась, но Троя всегда была другой и легко относилась к шутникам.

— Надо же, какой сегодня волшебный день — прекрасный незнакомец да на моём пороге. Вы, вероятно, трудоголик? Мужчина из сказки? Или просто подрабатываете в свободное время?

— Я самый настоящий. Полностью реальный. Умею превращаться в котика. Если надо. Могу продемонстрировать.

— Ну что вы, я поверю на слово.

— О, не отказывайтесь так быстро! Обещайте, что однажды позволите мне.

Непонятно отчего двусмысленная фраза без окончания повисла в воздухе.

Гнат громко откашлялся.

— Безумно рад. Счастлив, — тут же продолжил Каспи, почему-то кланяясь и жадно смотря на Трою. Соломка не смогла ничего сказать, в отличие от подруги.

— Взаимно. Меня зовут Троя. Для вас, в смысле. Остальные присутствующие, кроме друзей, могут называть меня по имени и отчеству.

Соломка покосилась на Гната. Тот сделал вид, будто не понял намёка. То, что ему тут не особо рады его совершенно не заботило.

— Ну что же вы, волшебный незнакомец с чудными дарами, стоите в дверях? Пожалуйте в гостиную, а я сыграю роль радушной хозяйки и налью вам чаю. Или вы предпочитаете кофе?

— Из ваших рук буду счастлив принять и дихлофосу.

— Дихлофос подаём исключительно на выходных.

— Тогда в выходные я лучше приду со своими напитками. Вино? Мартини? Возможно, коньяк?

Они отправились в комнату, а Соломка с отвалившейся челюстью осталась стоять, вцепившись в косяк входной двери, в которой всё ещё маячил Гнат.

— Заходи, — машинально сказала она, услышав, как тяжело тот дышит. Злится на друга? Или снова на неё?

Ну надо же… Соломка посмотрела вслед незнакомцу, который уже уселся на кресло, умудрившись сохранить вид восторженного юнца, узревшего северное сияние, и ловил каждое слово Трои. Та легко подыгрывала — и, похоже, искренне наслаждалась происходящим. Как-то моментально в пьесе этих двоих отпала необходимость в участии других актеров.

Соломка закрыла за Гнатом дверь, он решительно прошёл в комнату и уселся на свободное кресло, а она приплелась следом. Этот Каспи ошарашивал своим напором, он сбивал с толку и очаровывал на ходу, но если Соломку просто застопорило, то Троя легко с бурным течением беседы каким-то чудом справлялась.

Если бы он заговорил так со мной, я бы не смогла ничего толкового ответить, просто молчала бы, отрыв рот, как рыба, вытащенная из воды, подумала Соломка, пока Троя разливала чай гостям, причем Гнату досталось только из великодушия и нежелания нарушать принцип гостеприимства. Он чашку взял с таким видом, будто ненавидел чай всю свою сознательную жизнь, как и кусок торта, к которому не притронулся.