Соловей и кукушка

Я вдруг подумала, что напрасно так легко поверила Сандре, что Криштиан отправился именно кутить. Не докладывал же он об этом младшей сестричке? Как бы это было?

«Доброе утро, Криштиан. Ты куда собрался в первое брачное утро, мой омерзительный брат?» — «Доброе утро, сестричка. Поехал в бордель. Будут друзья и… и дамы с вуалетками»

Я захихикала.

Но даже если так. Моя картина в любом случае не должна пострадать — она гениальна! Какая разница, кто послужил натурой для шедевра? Да! Она — совершенна, как только может быть совершенно полотно художника, ограниченное размером листа и несовершенством красок…

Невольно улыбаясь, я подхватила подол и закружилась от счастья.

Я — гениальный художник! Я создам свою школу! У меня будет персональная выставка, только моя! Критики обрушат на меня шквал ругани, громя в пух и прах так же, как лет тридцать назад разносили всё тех же добрых дядек импрессионистов. Но юные художники непременно зажгутся и начнут подражать новаторскому искусству…

Да, так и будет!

С такими мыслями и со счастливой улыбкой на лице я оказалась у голубого домика с химерами. Позвонила в звонок, вспомнила, что снова без вуалетки и звонко рассмеялась.

— Добрый день, донья Ирэна, — тепло улыбнулась мне сеньора Альбертина. На этот раз домовладелица была в платье, изящно сочетавшем нежно-лазурный, насыщенно-синий и белый цвета. Какая же она, однако, модница! — Проходите.

И в самых радостных ожиданиях я поднялась по лестнице в знакомую гостиную.

Глава 16 Никому никогда не верьте

В гостиной по-прежнему было сумрачно, несмотря на разгар дня. Плотные шторы почти закрывали окна. Сеньора Альбертина прошла со мной и встала у дверей.

— Сеньор Лианор сейчас гуляет с Брианой, придётся подождать. Может, кофе? — и, подумав, добавила: — Бриана — это сеттер.

Я едва не рассмеялась. По-видимому, сеньора домовладелица решила, что я — нечто вроде невесты Диаманто, поэтому, на случай моей ревности, внесла коррективу в информацию. Интересно, а что будет, когда она узнает, что я — принцесса Лузитании?

Принцесса! Ну надо же. Прямо сказка про Золушку: мачеха есть, вредная сестричка в наличии. Дочь простого инженера выходит замуж за прекрасного во всех смыслах принца. Главного инженера. Бывшего, но всё-таки… Вот только всё не так просто в этой сказке. Ох, совсем не просто…

— Спасибо. Я уже напилась кофе. С вашего разрешения, я просто посижу.

Хозяйка кивнула и вышла, а я стала ходить по гостиной и разглядывать её. Здесь было комфортно и чисто, но помещение напоминало скорее зал в гостинице, чем частное жильё. На журнальном столике я вдруг заметила свежую газету. Развернула. Так и есть: экстренный выпуск, а на главной странице — улыбающийся Криштиан и я, державшая его под ручку. Благо мою панику скрыла довольно густая тафта. На развороте — ещё одна наша фотография. На этот раз фата откинута с моего лица, и только слепой бы не заметил, как настороженно я смотрю в камеру.

Я мельком прочитала статью. Ничего об инциденте в храме. Если не считать строчки: «молодой принц, как обычно, не смог обойтись без забавного розыгрыша, но…». И эта-то строчка была подчёркнута тонким грифельным карандашом.

Итак, Лианор всё же не потерял интерес к моей особе и педантично отслеживает то, что касается меня? Или нет?

Я обошла гостиную ещё раз и вдруг увидела невысокую дверь, замаскированную под шкаф с ложными книгами. Конечно, я тотчас открыла её, проскользнула внутрь и снова затворила за собой.

Это оказался кабинет капитана.

Стол с электрической лампой в зелёном абажуре. Телефонный аппарат. Кресло, в котором, при необходимости, можно было бы и вздремнуть. Тяжёлое, кожаное, словно надутое. Бюро со множеством ящичков, на каждом из которых значилась буква алфавита. И стены…

На одной из них — огромная карта Дэльории, вся размеченная цветными карандашами, разрисованная линиями. Местами в неё воткнуты булавки с цветными флажками. Красными, синими, зелёными, чёрными. На каждом флажке — короткая дата. Город поделён на границы синим карандашом.

На противоположной — карта Лузитании. Тут пометок намного меньше. И всё же они тоже есть.

К стене над столом приколоты вырезки из газет и фотографии. По центру — королева Арабэлла Луиза. Фото из той же газеты, которую только что украла я. Вокруг расположились король, принцы, принцесса, родственники и другие, не знакомые мне личности. И среди них — я.

Моя фотография с откинутой фатой и взглядом пойманного оленёнка. Эдакая смесь страха и надежды на чудо. Все фотографии соединены нитками, словно паутиной, и наибольшее количество ведёт к королю и принцам. Очень много кратких вырезок из газет. С кутежами Криштиана, с победами и наградами Ролдао. На каждой — аккуратно проставлена дата и набор букв, явно шифрующий какой-то тайный смысл.

Я замерла, завороженная зрелищем.

А потом обернулась и встретилась с зелёными насмешливыми глазами мужчины на поясном парадном портрете. Масло. Типичная академическая работа, но всё-таки очень неплохо выполненная. Мне не надо было гадать кто «смотрит» на меня: всё же, Доменика до крайности походила на отца. Палевый мундир полиции с орденами и регалиями подтвердил, что передо мной — бунтовщик, мятежник, революционер дон Тимотео де Эстэвэс, расстрелянный за заговор с целью свержения короля.

Рядом — две больших портретных фотографии. На одной — всё тот же Тимотео, только совсем молодой, насмешливо и счастливо улыбающийся в камеру, а рядом с ним — прехорошенькая и совсем юная Арабэлла Луиза, очень неудачно сфотографированная. Очевидно, ей надоело ждать, и она как раз обернулась к Тимотео. «Ну сколько можно ещё?» — говорили её синие-синие глаза. На фото, конечно, синими они не были. Но я-то знала.

А с другой стороны…

Лианор. Это точно был он! В мундире комиссара полиции. Молодцеватый, бравый, с гордым блеском в глазах и весёлой улыбкой, топорщившей усики. И тут я точно могла бы сказать, что ему немного не хватает до тридцати лет. Двадцать семь — двадцать девять. На груди — орден, словно ненароком выставленный на обозрение. Значит, тщеславие тебя не минуло, дон Диаманто? А на плече — голова прехорошенькой кудрявой брюнетки, заразительно смеющейся. Есть такой тип женщин с коротенькой верхней губкой. Когда они смеются, их губа немного задирается наверх, обнажая десну. Не очень изящно, зато очень искренне.

Сестра? Жена? Любовница?

— Жена, — подтвердил Лианор мои мысли. — Мария Констанса.

Я вскрикнула и обернулась к нему.

Диаманто, стоявший позади меня, задумчиво созерцал собственную старую фотографию. Он был одет в кожаную кофейного цвета куртку, застёгнутую до самого подбородка, и горчичные бриджи. А потом капитан перевёл взгляд на меня и пожал плечами:

— Всякое случается в нашей жизни. Что вы хотели тут найти, донья Ирэна?

— Простите, — прошептала я, краснея.