Соловьи не поют зимой

Имуги их чувств не понимала. Любить вот так она никогда не умела и не была уверена, что ей это нужно. Но тут Надя обратилась к ней:

— Пан Чжэнь, ты снова с нами? Вы мне расскажите, что тут происходит, ладно? Может, я как-то смогу помочь?

Имуги вздрогнула, отвлекаясь от сияющей жемчужины, которая медленно сливалась с ней. Тело наполнялось силой.

— Мой отец получил жемчужину и вызвал на дуэль дядю Инчэна… — на Надю эти слова не произвели желанного эффекта, и Пан Чжэнь посмотрела на дракона.

— Она не знает подробностей, — произнёс тот, не оборачиваясь.

Пан Чжэнь вздохнула.

— Кто бы сомневался. Расскажу. Мой клан, Имуги, всегда враждовал с Небесными Драконами, кланом Юань Луна. У нас существует легенда, что тот имуги, который сможет завладеть драконьей жемчужиной, а затем вызвать на бой одного из драконов и победить его, вознесётся на небеса и станет главой одного из девяти небес. Небожителем. Но, когда наш далёкий предок выкрал жемчужину и вызвал дракона на дуэль, то проиграл. За это Драконы наказали Имуги, и с тех пор мы не можем воплощаться в человеческом теле надолго и существуем как духи в междумирье… здесь, в этом месте, лишённые возможности жить нормально. Теперь, глядя на отца, я понимаю, почему драконы так трепетно оберегают свои сокровища. Власть затмила ему рассудок, он собирается пожертвовать кланом, последними выжившими имуги, чтобы вознестись.

— Ему не победить, жемчужина не примет его, — возразил Инчэн. — Наш с Надей предок зашифровал это в письменах. Лишь тогда проявятся письмена, когда родится достойный наследник драконов, который способен будет в момент угрозы миру защитить жемчужину. Письмена стали проступать в день моего рождения, совсем недавно они проявились чётко, но наши легенды и смысл надписи был вывернут моим кланом либо понят неверно. Мы решили, что клан Соловьёв скрывает жемчужину, и письмена проявятся, когда их сила ослабнет и жемчужину можно будет вернуть и защитить. Прости, Надя, что не рассказал тебе об этом сразу… я просто боялся тебя потерять.

Вместо ответа девушка лишь крепче обняла его.

Пан Чжэнь злорадно рассмеялась.

— Твои предки просто идиоты. Как можно было интерпретировать это таким способом?

— Твои тоже хороши… — бросил Инчэн. — На что надеется твой отец?

— На победу. — Пан Чжэнь сцепила руки за спиной. — Ты прав, жемчужина не приняла его, но она помогла ему занять тело учителя вот этой крошки, — она указала на своё лицо, — великого Феникса, сильнейшего из тех немногих, что остались.

— Что? — Инчэн сглотнул и продолжил охрипшим голосом: — Мастера Тиссоная? Главу Восточного храма с хребта Кунлунь?

— Его-его, — закивала Пан Чжэнь.

— Проклятье! — Инчэн снова посмотрел на Надю. — Мы должны помешать этой дуэли. Я не буду спрашивать, готова ли ты пойти с нами, потому что не собираюсь оставлять тебя одну ни тут, ни где бы то ни было ещё. Держись вдали от боя, и опасайся имуги. Сейчас они очень опасны.

Он взял Надю за руку и повёл к выходу. Пан Чжэнь последовала за ними.

Глава 19

В Персиковом крае, над вечно цветущими деревьями возвышалась гора Кунлунь. Первые лучи рассвета касались заснеженной вершины, подсвечивая Восточный храм таким образом, будто он был соткан из солнца и принадлежал небожителям. Но у подножья горы, вопреки этой красоте, разворачивалась иная картина.

Бились два небожителя, бились не на жизнь, а насмерть. В человеческом облике они плавно скользили меж деревьев и будто танцевали в причудливом замысловатом танце, и только их духовные сущности, мерцающие на фоне рассвета, говорили о реальном положении дел.

Пан Чжэнь, Инчэн и Надя пока ещё не могли как следует разглядеть, что происходит среди персиков, но они прекрасно видели, как золотой дракон, извиваясь, пытался достать хвостом огненную птицу. Та распахнула пылающие крылья, вскинула клюв и мощной волной огня отбивала атаки снова и снова. Но вот птица перегруппировалась, свернула крылья, и Инчэн понял, что случится, за секунду до того, как это на самом деле произошло.

Птица резко сложила крылья перед собой — фениксы делали так, чтобы выбросить во врага множество перьев-стрел — однако эта птица выпустила всего одну. Яркую стрелу, горящую жёлто-красным огнём. Стрела просвистела в воздухе, нырнула под хвостом дракона и вонзилась в одно из самых незащищённых мест — под верхнюю лапу — вошла до самого наконечника и рассыпалась. Дракон беззвучно взревел, скрутился и вдруг начал падать.

— Нет… — прошептал Инчэн, а потом посмотрел на Надю. — Обращайся птицей, здесь достаточно духовных энергий, чтобы ты смогла использовать свои силы на полную. И спрячься. Ближе опасно.

— Юань Лун! — окликнула его Пан Чжэнь, но он уже растворился в воздухе и появился далеко впереди, среди деревьев, где мелькали две другие фигуры.

Пан Чжэнь с сочувствием посмотрела на Надю.

— Он прав, держись подальше от битвы, — она сделала шаг в сторону, но потом снова обернулась. — И не вздумай умирать. Ты мне нравишься, подруга.

А затем Пан Чжэнь приняла свою духовную форму и нырнула в траву, похожая, скорее, на маленького чёрного ужа, чем на себя саму.

Переместившись, Инчэн успел лишь увидеть, как удар духовной силы прилетает в грудь дяди, и он отлетает в сторону, собирая низкие ветви деревьев. Повсюду сыпались лепестки и листья, трещали деревья. Инчэн нашёл дядю, присыпанного цветами, по его груди разливалась кровь, но он был жив. Инчэн, чувствуя приближение феникса, помог дяде сесть у одного из деревьев, а сам осмотрел его раны. Они не были смертельными, но если сейчас ему не помочь, даже личная жемчужина не спасёт ему жизнь.

— Дядя… — Инчэн взял Тай Луна за руку и попытался влить в него духовную силу, но тот приоткрыл глаза и остановил его.

— Нет… Инч… эн… Жемчужина… жемч… ужина, не позволь… ему. Сяо Бай…

Инчэн кивнул и встал.

— Будь по-твоему, я сделаю это.

* * *

Странно… ей говорили «прячься», но впервые Наде не хотелось ни прятаться, ни убегать. Что-то, растущее изнутри, готовое взметнуться ввысь белым пламенем, оказалось сильнее извечного страха маленькой птички. Сама душа её подсказывала — лети за ним. Теперь Соловушка уже в полной мере ощущала связь, сплетённую Инчэном между ними, и что бы ни случилось — не потеряла бы его из вида. Но прошло какое-то время, пока крылышки донесли Надю до места сражения. Молодой дракон уже вступил в битву с фениксом, а старый сидел, прильнув к стволу дерева, и кровь заливала его грудь.

Надя вернулась в человеческий облик и присела рядом. Она никак не могла вспомнить имя дяди Инчэна, не знала, как к нему обратиться… Страх за возлюбленного уже пронизывал её тысячью жалящих игл, и сознание туманилось от предчувствия невыносимой боли, но девушка попыталась сосредоточиться на старом драконе. Ему нужна помощь! Хоть что-то она может и не в облике соловья… тем более её силы подпитывались здесь самой атмосферой волшебства, пронизывающего этот край. А ещё — Надя хотела хоть как-то, но почувствовать себя частью этой битвы. Она не просто так сюда пришла.

И девушка запела. Её голос, звучавший раньше в сотнях песен и арий, очаровывающий людей и укрепляющий их, сейчас раскрылся в полной мере, переплетённый с магией Персикового края и с отголосками силы её любимого небесного дракона, ощущавшейся через их незримую связь. Она пела без слов, легким вокализом — и магия голоса исцеляла. Да, серьёзные раны Надя по-прежнему сейчас вылечить не могла. Но дяде Инчэна это было и не нужно. Волшебная песня остановила кровь — и этого оказалось достаточно.