Соловьи не поют зимой
Шрифт:
– Верно, – кивнула девушка, заворожённо созерцая дивные переливчатые нити и ещё не всё вполне осознав из того, что рассказал ей новый друг. – Сейчас зима – время Морены, а её сестра Забава притихла и не поёт. Как и все мы, соловьи. Но песня – моя магия, немного её таится и в моем человеческом голосе. Я могу тебе спеть, Инчэн, и, может быть, тогда ты…
Надя чуть было не сказала: «Поцелуешь меня…» Но вовремя спохватилась с желанием ощутимо хлопнуть себя по губам.
– В общем, – быстро продолжила она, – есть лишь одно место, где моя истинная магия пробуждается зимой – это Соловьиный край в Запределье, там вечная русская весна, цветение черёмух, звоны ручьёв, чудесное благоухание…. И даже там
Надя закусила губу. Её тайна просто рвалась наружу! Так хотелось рассказать, что именно в Соловьином крае спрятан загадочный артефакт, который она охраняет, но ей не всё о нем известно. А Инчэн может что-то знать! Конечно же, Соловушка не могла не связать жемчужину и лотос с наследием своего китайского предка. Но все её прежние попытки выяснить что-то ещё не дали результата.
Как же хочется… но нет. Она клятвенно обещала матери – никому ни слова, и никаких исключений. Наде было тогда двенадцать лет. Стала ли она самым молодым хранителем за всю историю Соловьиного клана? Татьяна Астахова рано ушла к Господу. И Надя по некоторым признакам подозревала сильное магическое истощение. Чем оно было вызвано – ещё одна тайна. Но девушка не переставала ощущать духовную связь с матерью, как и со всеми хранителями, бывшими до неё. И в то же время была одинока.
Вся её жизнь – сплошное противоречие. Она добра ко всем, но у неё нет друзей. Сердечно любит свой город, но тоскует по Запределью. И вот она встретила парня, к которому так и рвётся душа, но скоро он вернётся в свой Китай, и вновь весной ей некому будет спеть соловьиную песнь любви… Несправедливо.
И тут только Надя кое-что поняла…
– Подожди, Инчэн… ты сказал – наш предок был драконом? Так ты… Ты тоже дракон?!
Заворожённый её разговором, её ярким чувством, перекинувшимся и на него, Юань смотрел только на губы Нади и не сразу понял, о чём она спросила.
– Что? – растерялся он, но тут же осознал её вопрос и ответил: – Да. Небесный дракон. В нашем краю вечной весны, на небесах и за гранью этого мира мне тоже проще проявить свою сущность. Но драконы по природе достаточно сильны, так что и тут это не очень трудно. Я бы мог показать тебе, но не здесь и не сейчас… мы можем привлечь ненужное и опасное внимание.
Юань взволнованно сглотнул и заставил себя улыбнуться. Уже не было сомнений – его жемчужина выбрала её.
– Давай обсудим это где-нибудь, где тепло, – продолжил он. – Здесь есть какой-нибудь ресторан? Или кафе? Я расскажу всё, что пожелаешь.
– О, кафе здесь немало! – Надя вдруг тихо рассмеялась. Дракон. Боже мой… настоящий дракон. А ведь она даже думать не смела… хотя кем бы ещё мог быть этот яркий загадочный красавец из Китая, в котором она сразу ощутила что-то необычайное… нечеловеческое…
До них доносились голоса, распевающие новогодние песни, слышался постоянный треск и гром петард и хлопушек, и вот над головой первые россыпи салюта расчертили тёмное небо. Рукотворные цветы вспыхивали роскошными разноцветными искрами, всё краше, всё ярче, всё дерзновенней, словно хотели потеснить луну и затмить собой звёзды…
– Инчэн… – прошептала Надя. – Я…
Слова застыли в горле. Ей хотелось петь и плакать. Но надо было успокоиться и принять всё, что с ней сейчас происходит… Ничего не бывает просто так.
– Здесь есть небольшая гостиница «Былина», совсем недалеко, – девушка едва узнала свой голос, так сдавленно он прозвучал. – Там на первом этаже настоящий русский ресторан, наша национальная кухня… Хочешь, пойдём туда?
– Хочу, – тихо произнёс Инчэн, но никуда не пошёл, лишь сделал ещё один шаг к ней, обнял за талию и привлёк к себе, накрывая её губы своими. Касался их сначала робко и несмело, а затем, когда
девушка ответила, стал целовать её чувственно и горячо, едва понимая, что делает. Когда поцелуй прервался, Инчэн нежно коснулся губами носа Нади и прошептал:– А теперь идём.
Глава 6
Гостиница «Былина» располагалась в двухэтажном каменном здании, возведённом в конце позапрошлого века в стиле русского модерна. К ресторанчику от входа вел узкий коридор, нынче обвешанный весёлой новогодней мишурой. В самом помещении ресторана было светло и уютно. Массивные деревянные столы, винтажные картины и украшения умело имитировали обстановку старинного русского трактира. Был здесь даже граммофон. Но сейчас он не играл, и вообще стояла приятная мягкая тишина, так как посетителей было немного.
Надя светилась от радости и украдкой трогала губы, словно не верила, что её маленькая мечта сбылась. Она увлекла китайца к аккуратному столику в уютном угловом закутке, и едва парочка устроилась под декоративными лаптями, матрёшками и балалайками, к ним тут же подскочил русоволосый юный официант в светлой рубахе-косоворотке, представился и подал меню.
– Что ты будешь? – спросила Надя Инчэна, не переставая улыбаться. Ей всё время хотелось ловить взгляд его бездонных чёрных глаз, и держать себя в руках удавалось с трудом. – Я обожаю блины с сёмгой! И даже совсем без начинки… блины тут готовят по отличному русскому рецепту, ты больше нигде таких не попробуешь.
– Вот это вы правильно говорите, Надежда Дмитриевна, – поддакнул официант, который, оказывается, знал Надю в лицо. Впрочем, Соловушку многие знали. – Блины, кулебяки, курники – у нас всё выдержано в настоящих народных традициях. А ещё у нас есть отличная водка «Поволжье», почти что местная. Крепкая, но мягко пьётся…
Надя кивнула. Хотя водку она употребляла всего пару раз в весьма умеренных количествах, но если Инчэн захочет попробовать, то она тоже не откажется, не маленькая.
– Что ж, я согласен на блины. Блины у нас тоже готовят, но русские мне ещё не доводилось пробовать. А водка… – Инчэн улыбнулся уголком губ и поднял взгляд на официанта. – Можно и водку…
Сделав заказ, они какое-то время просто глядели друг другу в глаза. Молчание само по себе было сокровенным диалогом, а бьющиеся в унисон сердца говорили о том, что сложно выразить словами.
Наконец Надя, сидящая наискосок от Инчэна, оживилась, в её взгляде зажглось любопытство.
– А правду говорят, что насекомые в Китае – национальное лакомство?
– Да, – Инчэн моргнул, стряхивая наваждение, которое накрывало волной, когда она вот так на него смотрела. – Деликатес.
В тёмно-серых глазах девушки промелькнуло озорство, и она радостно призналась, понизив голос, хотя их и так вряд бы кто сейчас услышал:
– Мне бы очень хотелось попробовать! Я ведь птица. Если бы окружающие узнали, сколько я за свою жизнь съела жуков, червяков, личинок, кому-нибудь точно стало бы плохо. Но я никогда не ела ничего подобного, приготовленного для людей. А это так интересно!
– Да. Но даже среди китайцев не каждый готов такое попробовать, – ответил Инчэн. – Все люди одинаковы, и различие в культурных традициях не меняет их сути.
Они ещё даже не начинали пить, а весёлая, разрумянившаяся девушка уже выглядела чуть захмелевшей. Резкий переход от мороза к приятному теплу, мысли о первом в её жизни настоящем поцелуе и главное – близость молодого дракона – кружили Наде голову. Ей хотелось сделать что-то смелое, яркое, безумное… В сердце теснились предчувствия нового, ещё неизведанного счастья. Уже одно то, что можно спокойно болтать о таких вещих, радовало Соловушку.