Соловушка НКВД

Нанятый РОВС адвокат Рибо напомнил, что русская эмиграция в своей основе состоит из остатков союзнических армий, призвал присяжных вынести справедливый вердикт, осудить вдохновителей преступлений:

– В нашей Франции царила и должна царить справедливость, любое преступление не должно быть прощено!

Вновь попросивший слово защитник сослался на показания офицера Добрармии Саввина, утверждавшего, что похищение Миллера – дело рук испанской агентуры, к сожалению, важный свидетель отсутствует.

После перерыва начался допрос обвиняемой.

– На следствии вы заявили, что не знали о подготовке покушения на генерала. Подтверждаете показание?

– Да. Клянусь, что о пропаже, именно пропаже, а не покушении узнала лишь после ареста, – твердо ответила Плевицкая.

– Назовите источники доходов, откуда к вам поступали деньги. Судя по счету в банке, приобретении дома, двух автомобилей, вы жили не по средствам.

– Все финансовые дела вел исключительно муж. Супруг имел генеральский пенсион, получал за службу в РОВС, как мой антрепренер имел прибыль от концертов. Лично я высокооплачиваемая певица, получала хороший гонорар за сольные выступления, запись на грампластинки. Немало драгоценностей вывезла из России, часть продала, деньги положила в банк под проценты.

– Известно, что давали концерты в пользу больных, в частности в Америке, сбор за одно выступление передали детям советских служащих, за что подверглись обструкции в русских газетах Штатов.

– Никогда не забываю про неимущих соотечественниках за рубежом. Помогать деньгами малюткам советских работников в Америке не имело смысла: эти ребятишки живут в обеспеченных семьях.

– Почему в России вас называли «Красная матушка»?

– На моей родине матушками с любовью кличут женщин бальзаковского возраста, прилагательное «красная» значит «радостная», «дорогая», «праздничная». Если заинтересовали мои прозвища, то окрестили еще «Соловушкой».

Несколько человек в зале зааплодировали, пришлось судье призвать к порядку.

На требование рассказать, как подсудимая провела 22 сентября минувшего года, Плевицкая почти дословно повторила то, что показала на предварительном следствии.

– Свидетели утверждают, что Скоблин находился под вашим влиянием, так сказать, был под каблуком. Напрашивается вывод: генерал был простым исполнителем, вы же руководительницей, вдохновительницей противоправных действий.

– Как любая на свете женщина, во имя семейного благополучия, всегда и во всем подчинялась воле мужа. Захватывать в семье власть, верховодить мужем – значит разрушить мирный уклад. Муж опытнее и мудрее меня, имеет высшее воинское образование, способен командовать, вести за собой целые армии и не мог танцевать под дудку слабой, беззащитной жены.

Плевицкая победно взглянула в зал, затем на заседателей и по их реакции поняла, что выиграла в схватке первый раунд.

«А публика явилась из праздного любопытства поглазеть, как судят известную певицу, чтобы увидеть, как от пережитого лишусь чувств, зальюсь слезами – не дождутся!»

– Приглашается свидетель Деникин!

Плевицкая привстала: Антона Ивановича последний раз встречала в Константинополе, куда генерал-лейтенант приплыл из Феодосии на британском миноносце сразу после сдачи командования Врангелю. Деникин запомнился хмурым, насупленным, чем-то или кем-то смертельно обиженным. Сейчас был не в военной форме, а в партикулярном костюме-тройке. Четко печатая шаг, держа на локте трость с монограммой, прошел к кафедре, встал за нее.

– Желаете говорить по-французски? – спросил секретарь.

Бывший главком вооруженных сил юга России ответил:

– Только по-русски.

Допрос важного свидетеля начался с уточнения: состоит или нет генерал в родственных связях с подсудимой?

– Никак нет, – ответил Деникин. – Обвиняемую видел на концерте, слышал на граммофонной пластинке. Что касается заочно судимого генерала Скоблина, то одно время он служил под моим началом.

– Имели со Скоблиным контакты во Франции?

– Встречались редко, от случая к случаю, перебрасывались парой-другой фраз и расходились каждый по своим делам. Последний раз был излишне назойлив, предлагал съездить на инспекцию русской части, но я отказался.

– Чем это объясните?

– Был несимпатичен, чувствовалось, что прячет камень за пазухой, так сказать, человек с двойным дном.

– Подозревали в большевизме?

– Не в принадлежности к партии, а в приверженности ее идеям. Известие, что причастен к пропаже генерала Миллера, кстати, его исчезновение до мелочей похоже на случившееся с генералом Кутеповым, не удивило, лишь убедило, что был во многом прав, подозревая Скоблина.

– Если бы своевременно доложили о подозрениях, он бы давно был судим, сейчас не разбиралась его деятельность, приведшая к трагедии.

– Простите, но я, к вашему сведению, не доносчик! И что бы доложил? Что Скоблин звал поехать, но я не имел на то желания?

– Вы его опасались?

Вопрос не понравился, Деникин ответил вопросом:

– Считаете меня трусом?

– О нет, вы не так меня поняли, – извинился судья и позволил задать вопросы прокурору.

– Как давно отошли от политики?

– С той минуты, как покинул многострадальную Родину.

– Имеете ли доказательства связи Скоблина с политической разведкой другого государства?

– Искать и предъявлять доказательства дело следствия, а сейчас суда. Интуитивно чувствовал, что Скоблин ведет двойную игру. Предвижу вопрос о мадам Плевицкой. Считаю, что если она не помогала мужу в его черных делах, то по крайней мере была о них прекрасно информирована.

Вопросы иссякли. Не глядя по сторонам, с гордо поднятой головой Деникин покинул зал.

Следующим давал показания генерал Шатилов. Он заявил, что считает чету Скоблиных виновными. Без всяких сомнений, жена знала о делах мужа, была его злым гением, быть может, оказывала помощь. Скоблин интриговал, разжигал недовольство деятельностью начальника, желал занять его пост и для этого мог пойти на самые крайние меры, дабы освободить желаемое кресло.

Когда спросили, как часто свидетель встречал Плевицкую с госпожой Кутеповой, где происходили встречи – на прогулках, собраниях, Надежда Васильевна опередила Шатилова:

– Я не дружила с Лидией! Однажды пригласила на концерт, за что она благодарила. На последней случайной встрече на чем свет стоит поносила Шатилова!

На этом первое заседание завершилось. Плевицкую вернули в тюрьму. Публика разошлась по домам, редакциям.

На очередном заседании показания давал необычный свидетель – стоило назвать его имя, как репортеры ринулись занимать выгодные места, откуда снимки получались лучше.

– Господин Беседовский!

Бывший сотрудник советского посольства в Париже, невозвращенец с 1929 года (из посольства на рю де Грегель бежал через забор), был взволнован, то и дело расстегивал и застегивал пуговицу на сюртуке.