Солтинера. Часть вторая

– Пока что от вас ничего не требуется, - Дженни выдохнула и заметно расслабилась.
– Приступать к активным действиям рано; мне предстоит еще найти сильнейших представителей других народов, и поэтому могут пройти года, прежде чем мы будем готовы дать отпор Сетернери. А пока я просто покажу вам безопасное место, где вы сможете жить, и куда не сможет попасть никто, кроме отобранных мною людей. Это специально созданный мною мирок, в котором пока что существует лишь один-единственный дом, а точнее особняк, да еще и маленькая улица с магазинами. Вы сможете усовершенствовать это место по вашему вкусу, а я...

– Погодите, - прервала ее Олив, беспокойно моргая и переглядываясь с мужем.
– Что значит - мирок? Вы, что, хотите сказать, что наша Роза... Что она уедет из Сулпура... совсем одна?

На лице Леона появилось загадочное выражение и он повернулся к ней с Рафаэлем. Роза, сидевшая рядом с ним, почувствовала исходящее от него напряжение и машинально подалась вперед.

– Мы поедем вместе с ней, мадам Филлипс, - подала голос Анна.
– Не беспокойтесь, все будет в порядке.

Но Олив в ответ на эти слова только покачала головой и обратила требовательный взгляд на мужа. Тот понимающе ей кивнул и сказал, глядя на Дженни:

– Мы не можем позволить, чтобы наша дочь уехала от нас с парнем, пусть и в компании друзей.

– Папа...
– пробормотала Роза укоризненно.

Вид у Рафаэля сделался такой, словно его переполняет желание многозначительно погрозить дочери пальцем, но он сдержался и обратил на Леона строгий взгляд.

– Мы не позволим Розе уехать вот так, - заявил он, расправив плечи.
– Это невозможно.

Леон спокойно кивнул.

– Я с вами согласен, - сказал он.
– Это совершенно недопустимо.

Сидевшая напротив него Эллен улыбнулась и поспешно прикрыла рот ладонью. Рафаэль не заметил этого, и продолжил, грозно глядя на собеседника:

– И я также не разрешаю вам гостить там, если нас с Олив не будет рядом, - он насупил брови и добавил, поймав ободряющий взгляд жены.
– Это будет неправильно.

– Совершенно согласен с вами, мсье, - отозвался Леон.
– Вы имеете полное право так говорить.

Со стороны Эллен Леруа послышалось тихое хихиканье, но когда взгляды всех обратились к ней, она быстро нахмурила тонкие брови. Анна и Николас переглянулись, а затем принялись усердно сверлить взглядом землю.

Леон сохранял серьезность, и на его лице не дрогнул ни один мускул, пока и Рафаэль, и Олив окидывали его оценивающими и одновременно недоуменными взглядами.

– Я думаю, что и Роза согласна с вами, - сказал он секунду-другую спустя.
– Такое поведение недопустимо для любой уважающей себя девушки. Ты согласна со мной?

Роза, на которую он вопросительно посмотрел, выдавила из себя нервную улыбку.

– Мы оба согласны с вами, - сообщил Леон, и голос его наконец дрогнул, выдавая волнение.
– И поэтому мы предлагаем вам решение... Или, лучше сказать, сообщаем вам наше решение, которое, я надеюсь, вас успокоит.

Он выдержал нужную паузу, дав собравшимся время прийти в себя и подготовиться, а потом просто сказал:

– Мы решили пожениться.

Ранди и Джон, которые вот уже пять минут как медленно оседали на скамейке, закрыв глаза и изображая похрапывание, после этих слов разом разлепили веки и уставились на него. Эллен и Тео Леруа гордо заулыбались, глядя на сына, Дженни только спокойно усмехнулась, а что до Олив и Рафаэля, то они застыли в немом изумлении, открывая и закрывая рты, не в силах ничего сказать.

– Браво, - произнес в воцарившейся тишине Николас и одобрительно опустил голову.
– Возьму на вооружение.

На несколько минут воцарилась торжественная, но при этом страшно неуютная тишина. Все еще не придя в себя от изумления, Олив принялась стучать по земле туфлей, а на лице ее мужа медленно но верно расцветала улыбка. Оба смотрели на дочь, и чем больше они это делали, тем сильнее улыбался Рафаэль и тем усерднее стучала туфлей по земле Олив.

– Все решилось буквально полчаса назад, - нарушил наконец молчание Леон, так и не дождавшись от них никакой реакции на свои слова.
– Когда я вернулся из Гоби с Плутоном.

И тут, Олив и Рафаэля как будто прорвало, словно они были куклами-марионетками, которых заставили подскочить, дернув за ниточки.

– Что ж, приносим свои поздравления...
– начал было Рафаэль, но Олив прервала его, воскликнув:

– Поздравления? Дорогой, какие тут могут быть поздравления? Розе всего-то восемнадцать лет! Ладно бы еще она поступила в университет и там познакомилась с кем-нибудь - я бы и слова не сказала, все-таки такое общество! Но здесь, когда она еще даже не окончила эти курсы, да и вообще, когда не знаешь, чего и ожидать от...

– Дорогая, но ведь она уже совершеннолетняя, - Рафаэль похлопал жену по плечу.
– Думаю, мы можем позволить ей самой решать, что делать.

– В Америке некоторые до сих пор считают, что совершеннолетие наступает в двадцать один год, - фыркнула та, дернув плечом.
– И я совершенно согласна с ними! В конце концов, кто скажет, что творится в голове восемнадцатилетнего подростка! Ты помнишь, каким был в восемнадцать лет?

– Ловил голубей и жарил их!
– в восторге завопил Джон.
– Десятками!

– Но по закону она уже совершеннолетняя, - стараясь перекрыть гогот близнецов, возразил Рафаэль.
– А живем мы все-таки во Франции... То есть, я хотел сказать, жили, - он помотал головой и вопросительно посмотрел на Дженни.
– Простите, вы не знаете, по законам Сулпура, когда наступает совершеннолетие?

– Ваша дочь имеет полное право выходить замуж, - ответила та невозмутимо.
– Но в данном случае, как мне кажется, имеет значение не столько это, сколько тот факт, что она вообще согласилась пойти на это. И почему.

Растревоженная Олив, настигнутая этими словами внезапно, на какой-то миг даже перестала фыркать и грозно сверкать глазами, глядя на хохочущих близнецов. Она позволила мужу начать успокаивающе поглаживать себя по спине и замерла.

– Почему?
– тоже опешил Рафаэль.
– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что если вы зададите ей этот вопрос, то у вас отпадет желание запрещать ей выходить замуж, - пожала плечами Дженни.
– Насколько я знаю, от скуки редко когда принимают решение стать чьей-то женой.