Солярис

– Совсем? – уточнил я.

Гермиона задумалась.

– Знаешь... В какой-то момент я закрыла глаза и перестала видеть и слышать всё вокруг. Словно я плавала в чём-то огромном... И оно было живое... Оно смотрело на меня... И не только на меня... А я... Такая маленькая... Но оно... Не знаю как это сказать... Заботится обо мне, что ли? И хочет что-то сказать, но... Я не могу понять что.

– Можешь, можешь, – подбодрил я. – Просто не можешь перевести это понимание в слова.

– Типа, проблема медузы? – уточнила Гермиона.

– Близко, – согласился я, – а откуда ты знаешь?

Гермиона запнуась. А и правда, откуда она может знать? Пресловутая Проблема медузы – весьма популярная среди сенсов связанных с КОМКОНом, но почти неизвестная за пределами этого круга ситуация, ясно показывающая пределы возможностей телепатов. При попытке установить пси-контакт с медузой человек получает информацию, но не способен её интерпретировать, сиречь – понять. И дело не в примитивности визави, самые крупные медузы превосходят нас и по суммарной массе нервной ткани, и по соотношению массы нервной ткани к массе тела. Слишком разная у нас структура тела, слишком по разному устроено восприятие. Теоретически, человека можно обучить понимаю мездуьего восприятия, но когда попытались реализовать это на практике, несколько сенсов сошли с ума. На этом тему и закрыли.

Прежде чем ответить, Гермиона задумалась, проговорила медленно, осторожно:

– Я, как будто, вспомнила это... Мне иногда кажется, что я знаю очень много, но вспоминаю только тогда, когда это надо.

– Как с энцефалограммой? – уточнил я.

– Нет, – решительно заявила гостья. – это мне подсказали, а здесь, словно я это всегда знала, но вспомнила что знаю только сейчас.

Я задумался на секунду, но всё же решился задать вопрос:

– Также было когда ты только пришла?

– Да! Точно! Я вдруг очутилась в темноте и ничего не помню. Вдруг вспомнила что у меня есть волшебная палочка. Вспомнила Люмос, наколдовала. Ты спросил как меня зовут, я вдруг вспомнила что у меня есть имя. Ну и так далее.

Можно было бы, конечно, поиграться в ретроградные воспоминания, но я решил не рисковать. Лучше попытаться вытащить контакт другим путём. Тем более что из слов Гермионы следует, что наш визави не настолько уж чужд всего человеческого. И тут меня посетила мысль... Вернее, нас с Гермионой одновременно посетила одна и та же мысль, которую моя гостья и озвучила:

– Может, для этого контакта, которым ты так бредишь, вообще ничего не надо делать? Всё что ты мне говоришь сразу становится известно там, – она указала пальцем вниз, – а если оттуда захотят что-то сообщить, я об этом тут же вспомню.

Идея была дельной, но вот за самим вопросом стояло кое-что ещё и это ещё мне кардинально не нравилось. Поэтому я взял Гермиону за руку и спросил:

– Ты думаешь, что нужна мне только как инструмент для контакта с Солярисом?

– Обидно ощущать себя чем-то вроде телефона.

Ну что тут скажешь? Как утешить и объяснить, что на самом деле её реальные возможности и перспективы намного шире? Но что-то сказать надо. И я попробовал:

– Гермиона! Да, я действительно хочу установить контакт. И я действительно рассчитываю на твою помощь. Но я хочу, чтобы ты поняла: ты важна для меня как человек. Безотносительно возможности контакта с Солярисом. Если ты не хочешь этим заниматься, мы можем отложить попытки контакта, или вообще бросить это дело.

– Честно? – спросила она, глядя на меня весьма скептически.

– Честно, – ответил я, – но, боюсь, не всё зависит от нас.

Она молча указала пальцем вниз. Умница! Приятно иметь дело с такими учениками. Так что я подтвердил её опасения:

– Угу. Причём самое страшное это не его попытки воздействовать на тебя. Думаю, их не будет. Самое опасное это то, что ты находишься в постоянном не контролируемом контакте с Солярисом. При этом ты можешь, впадая в транс, а это естественно для человека, получить неконтролируемый сброс информации от него. Просто из-за естественного размывания границы между ним и собой.

Гермиона поёжилась, представила чем это может кончиться, спросила:

– Значит, мне нужно изучать окклюменцию?

– Что-то типа, – согласился я. И мы приступили к работе.

Пришедший на следующий день официальный ответ из КОМКОНа, Снаут разослал циркуляром по станции. Это вызвало серьёзную истерику у Сарториуса, но меня это особо не волновало. Единственное, что меня волновало, это судьба предоставленной в его распоряжение лоли, как ни крути, а она уже в значительной степени очеловечилась. Но поделать здесь я ничего не мог, поэтому ограничился тем, что, уже официально, на правах руководителя группы контакта, разослал циркуляр, объявляющий всех "гостей" разумными существами с предоставлением им соответствующей зашиты со стороны закона. На это истерикой ответил уже Снаут. Впрочем, купировать его истерику у меня не было никакого желания, так что я просто посоветовал им почитать КОМКОНовские инструкции, раз уж не удосужились сделать это заранее. И, заодно, слегка взбил Снауту мозги насчёт поддержания станции в порядке. В смысле, включить наконец сервисных дроидов! На этом, как ни странно, меня поддержал Сарториус:

– Действительно, коллега, толку от нашей задумки оказалось немного, а неудобств более чем достаточно.

Уже через полчаса по коридорам станции раздалось разноголосое жужжание и флёр запустения стал постепенно исчезать. Мы с Гермионой успокоились и погрузились в тренинги для достижения контакта. Быстро выяснилось, что я тоже могу участвовать в телепатическом контакте с Солярисом, частенько Он показывал нам одно и тоже, но без помощи Гермионы интерпретировать полученную информацию я не мог. Разве что базовые эмоции. Но когда Гермиона растолковывала мне увиденное, открывалась грандиозная картина. Я узнавал чудовищные и грандиозные тайны Вселенной, которые едва способен вместить человеческий разум, мы сидели в библиотеке часами, чтобы удовлетворить Его любопытство по поводу людей. Всё затихло и мне показалось, что можно спокойно работать...

Глава 8. Нейростат

Визит Сарториуса, присоединившегося к нам с Гермионой за обедом пару дней спустя, оказался необычным и неожиданным.

– Сарториус, как получилось что вы в гордом одиночестве? – уточнил я. – Надеюсь, вы не совершали убийства.

Он надулся было как лягушка перед особо смачным кваком, но шумно выдохнул и заявил:

– Я нашёл способ обеспечить себе сорок минут свободы без лишних зверств. Так что подавитесь своим дурацким распоряжением. И вообще, вас это не касается!

– Ошибаетесь. Меня в данной ситуации касается всё, что так или иначе касается происходящего здесь контакта.

– Вы совсем слепой, не видите дрон? – ответил он с раздражением. – Эта тварюжка может видеть меня на экране и этого хватает ей чтобы не истерить где-то пол часа.

– Не "эта тварюжка", Сарториус, а человек. Очень сильно привязанный к вам человек.

– Бросьте, Кельвин. Вот это хоть внешне похоже на человека, – он презрительно кивнул в сторону Гермионы.

– Я видел лицо вашей гостьи, хоть мельком. Люди бывают разные, господин лжеучёный. Было время, когда негров не считали людьми, а индейцам отказывали в наличии души. И человечеству пришлось заплатить за это огромную цену.