Солярис

– Вы уверены?

– К сожалению да. Иначе получится такое, что шизофрения и раздвоение личности покажутся эталоном нормальности.

Что же, как ни крути, а с их ситуацией надо было что-то делать. Я только спросил:

– Я могу помочь?

– Иди, позвони вниз, договорись по поводу гостий этих уродов. И не мешай, пока мы будем работать. И, Крис, из-за моего влияния Герми развивалась несколько быстрее остальных гостей.

– Насколько?

– Раза в полтора.

– То-есть если она совсем очеловечилась за пол дня, то...

– Остальным понадобился день, не больше.

– Уроды... – выдохнул я.

– Не то слово, – согласилась Гермиона. – А теперь, товарищ комиссар, идите и работайте. И не мешайте девушкам решать наши девичьи проблемы.

В её голове звучала наигранная бодрость, но я чувствовал большое внутреннее напряжение. И я притянул её для поцелуя. Чем я ещё мог помочь? А заканчивал поцелуй я уже с другой, местной Гермионой.

– Знаешь, а это довольно интересный опыт, перехватить поцелуй вот так, в процессе... – сказала она.

– Может и правда, оставить всё как есть? – снова моя старая любовь.

– Будем морочить тебя, чтобы ты постоянно путался, кто с тобой сейчас? – снова "местная" Гермиона.

Вот стервочки! Впрочем, мы все трое прекрасно знали, что игры в одержимость добром не заканчиваются. Я и "старая" Гермиона сталкивались на опыте, а "местную", не сомневаюсь, уже просветили. А уж в их случае, когда понять кто одержимый, а кто одержатель невозможно... Поэтому Гермиона – я уже запутался, какая сейчас вылезла на поверхность – мягко толкнула меня ладонью: "Иди, займись делом!", после чего села на ковёр в позе лотоса и прикрыла глаза. Но я тоже не пошёл сразу общаться с Солярисом. Прикрыл глаза и сам погрузился в медитацию...

...внутреннее Молчание, как всегда, встретило меня темнотой, которую время от времени пронзали сполохи образов. Один из них настойчиво вертелся рядом и я перевёл на него фокус внимания. Белёсый туманный шар повис прямо передо мной... или я повернулся к нему... здесь, в пространстве Внутренней Тишины эти вещи неразличимы. Какое-то время я просто созерцал его, потом пришло осознание и я позвал:

– Солярис?

Вообще говоря, говорить в состоянии Внутреннего Молчания – прямое обращение к взаимоисключающим параграфам, но здесь законы формальной логики не действуют. Новичкам выполнить такой фокус бывает сложно, но постепенно осваивают его все.

– Ты меня звал, – последовал ответ.

– Я хотел связаться с тобой позже, но давай лучше сейчас.

– Ты находишься в состоянии, когда общение второй сигнальной системой затруднено. Предлагаю перенести общение в более привычную для тебя среду.

– Я не хочу оставлять следы текущего обсуждения в системах Станции.

– Хорошо, я готов к общению. Какие вопросы ты хочешь обсудить?

– Судьбу тех, кого мы называем гостями. Каждой из них.

– Что конкретно тебя волнует?

– Сейчас Гермиона и Гермиона, – в этом состоянии общение шло не только словами, поэтому мне не требовалось дополнительных пояснений, какую конкретно Гермиону я называю, – пытаются объединить свои сознания. Можешь ли ты им помочь? Какой прогноз ты дашь?

– То, что вы называете душой является самым сложным объектом, с которым я сталкивался. В настоящее время я не могу давать каких-либо рекомендаций и прогнозов.

– Но ведь ты ещё сложнее.

– Изучая вас, я познаю и себя. Это чрезвычайно интересный опыт.

– Ты создавал гостей и души для них.

– Я делал первоначальную заготовку, шаблон, крайне упрощённый, и снабжал эту заготовку некоторым количеством информации. Душа, как ты это называешь, осваивала эту информацию самостоятельно, попутно развиваясь. Развитие всегда проходило индивидуально.

– А когда гость погибает?

– Структура души отделяется от информации и я использую это ядро повторно. С каждой итерацией развитие происходит быстрее и качество получается выше. Впрочем, в случае непрерывного развития процесс идёт быстрее и более естественно. Прежде всего потому, что накапливается больший объём информации.

– Понятно, – ответил я и выдал то предложение, которое мы только что обсуждали с Гермионой: – Можешь ли ты...

– Это интересная идея, – даже в этом пространстве отрешённости я почувствовал, как собеседник оживился. – Я это сделаю.

– Также прошу убрать привязки гостей к хозяевам.

– Для Гермионы и Сандры их уже нет. Вернее, нет в том виде, в каком я их заложил при создании. Природа этой трансформации мне непонятна. У тебя, кстати, сформировалась привязка к Гермионе такая же, как у неё к тебе сейчас.

– Наверное, это то, что мы называем любовью. Второй вопрос: перевод контакта на более формальный уровень. Чтобы не возникало вопросов о том что контакт идёт именно с тобой.

И я выдвинул предложение, которое не обсуждал даже с Гермионой. Собеседник даже задумался на какое-то время, прежде чем ответить:

– Идея интересная, обоснования достаточно веские. К тому же ты лучше меня знаешь своих соплеменников. Когда ты хочешь встретить Посла?

– Давай после того, как решится вопрос со Снаутом и его подругой.

– Согласен. Не стоит усугублять кризис. Есть ещё вопросы?

Я, конечно, подумывал о том, чтобы попросить себе такое же тело, как у гостей, но решил, что не сейчас. поэтому ответил коротким:

– Нет.

– В таком случае, до встречи.

– До встречи, – ответил я и вышел из медитации...

Гермиона уже лежала на кровати и сладко посапывала. Я лёг рядом и погладил её по щеке.

– Угу... – ответила она, приоткрыв один глаз.

Надо было что-то сказать и я не нашёл ничего лучше чем спросить:

– Получилось?

В ответ она только пожала плечами:

– Как-то странно. Я вроде бы одна, но меня как бы две. Не в том смысле, что я могу сама с собой подраться... у меня сейчас две истории, два взгляда на всё... Даже к тебе я отношусь одновременно по разному. И как та я, которая была раньше, и та я, которая здешняя.

– И которая лучше? В смысле, какая ты относишься ко мне лучше? – стебанулся я.

– Знаешь... тебя с любой точки зрения есть за что поколотить. Но пока мы это отложим...