Сомнительная полночь
Шрифт:
Соломон вышел из тени и смотрел на них с доброй улыбкой. Его присутствие, казалось, не обеспокоило Вивиан, но Маркхэм опять почувствовал, что в нем закипает злость.
– Дано разрешение удалиться, - сказал он с сарказмом.
Улыбка Соломона стала еще шире:
– Спасибо, сэр. Но, может быть, дочь Президента не лишит меня удовольствия и позволит задержаться на несколько секунд?
– Разрешение дано, - сказала Вивиан ровным голосом.
Соломон официально поклонился и обратился к Маркхэму:
– Я должен извиниться, сэр,
– Честно говоря, - сказал Маркхэм, - эта часть мне как раз понравилась. Будучи старомодным, я придерживаюсь странного мнения, что непростительно выставлять чью бы то ни было личную жизнь для публичного развлечения.
Глаза Соломона заблестели.
– И тем не менее, - сказал он, - разве это не было основной функцией ваших газет в двадцатом веке? Вы должны извинить меня, если я ошибаюсь. С сожалением вынужден признать, что моя программа по истории оставляет желать лучшего.
К своему собственному удивлению, Маркхэм засмеялся:
– Вы не первый, кто напоминает мне, что величайшим искусством двадцатого века было лицемерие. Но все же я предпочитаю свой сорт лицемерия вашему.
Соломон удовлетворенно кивнул:
– Все что угодно, сэр. Время, а именно сто пятьдесят лет, наконец освободило человечество от многих старых запретов.
– И цена этому, - добавил Маркхэм, - создание целого ряда новых.
– Что приводит к мысли о неправильном устройстве, - сказал Соломон. А это, в свою очередь, напоминает о Беглецах.
– Предмет, который вы, очевидно, хотите обсудить в первую очередь, заметил Маркхэм.
– Продолжайте.
– Спасибо, сэр.
– Соломон секунду помедлил.
– В свете нашей предшествующей беседы мне пришло в голову, мистер Маркхэм, что вы можете поставить себя в очень опасное положение.
– В свете нашей предшествующей беседы, - холодно сказал Маркхэм, - я склонен согласиться с вами. Но, по моему мнению, источником опасности является не человек.
Соломон медленно покачал головой, как бы укоряя упрямого ребенка:
– Опасность исходит от Беглецов. Если они достаточно умны, они попытаются использовать вас как символ.
– Он улыбнулся.
– Все в республике знают, что у Спасенного типичное для двадцатого века отношение к работе, сексу, культурной и экономической свободе.
– У меня также есть твердые взгляды на неограниченное использование андроидов, - добавил Маркхэм.
– Именно так. Вот почему я думаю, что Беглецы будут пытаться сделать вас своим духовным лидером.
– Вы льстите мне.
– Я не запрограммирован на лесть, сэр. Но я знаю, что вас могут использовать как боевое знамя всякие психоневротические элементы, которые хотят насильственно изменить современное состояние общества.
– Если они достаточно сильны для этого, - заметил Маркхэм, - то современное состояние общества весьма уязвимо.
Соломон заулыбался:
– Мой опыт говорит
мне, что люди, как таковые, не опасны. Опасны идеалы. Беглецы могут надумать использовать вас как воплощение своего идеала.Маркхэм зевнул:
– Лично я не чувствую себя ни боевым знаменем, ни идеалом. Я себя чувствую обычным человеком, которого раздражает большое количество ходячей механики!
– Тогда я надеюсь, сэр, что вы не подвергнете себя опасности, позволив Беглецам идеализировать себя?
– А если подвергну?
– Тогда, сэр, в вашей личности придется сделать некоторые изменения такие, чтобы вас не слишком раздражало большое количество ходячей механики.
– Спасибо за предупреждение. Я его не забуду.
– Спасибо за беседу, сэр. Я ее не забуду. Он повернулся к Вивиан:
– Я должен извиниться за вторжение, мадам. Разрешите удалиться?
– Конечно, - сказала Вивиан.
– Я думаю, Соломон, что вы не должны оценивать мистера Маркхэма по современным меркам.
Соломон поклонился:
– Если бы я это делал, мадам, я бы уже рекомендовал Анализ.
Маркхэм посмотрел вслед андроиду. Некоторое время он молча прислушивался, потом мягко сказал:
– Итак, непогрешимый Соломон сделал первую ошибку.
– Что ты имеешь в виду?
– Он считает, что может правильно оценить результат воздействия страха на человека. Вивиан слегка вздрогнула:
– Я бы хотела, чтоб ты не смотрел на все так уж мрачно, дорогой.
Неожиданно Маркхэм засмеялся.
– Беги или дерись, - сказал он весело.
– Все та же старая дилемма.
– О чем ты говоришь?
– Голос у нее был раздраженный.
– О разнице между детерминизмом и доброй волей, а также между андроидами и людьми.
– Я не уверена, что ты мне нравишься, когда выражаешься столь туманно.
– С другой стороны, - заметил Маркхэм, - ты делаешься значительно лучше, когда начинаешь думать.
Они оставались в тропическом саду, пока их не нашел андроид в ливрее и не объявил, что президент Бертранд желает видеть Вивиан и Маркхэма в своем личном кабинете.
Клемент Бертранд сбросил официальную маску. Несмотря на розовый здоровый цвет лица и гладкую кожу, он выглядел утомленным, и в его глазах Маркхэм заметил беспокойство. Он отпустил слугу андроида, предложил Вивиан и Маркхэму выпить, обменялся с ними несколькими банальными фразами и перешел к делу:
– Я сравнительно старый человек, Джон, достаточно старый, чтобы немного помнить времена, когда работа - так называемая работа - все еще была социально желательна. Электроника была... была моим прошлым. Я упоминаю об этом только для того, чтобы уверить вас, что в этой комнате нет жучков. Она не прослушивается.
– Он хихикнул.
– Соломон, самое чистое химическое соединение в республике, однажды было попробовал. Но я поставил каскад резонаторов, которые разрушили все, что он установил. С удовольствием добавлю, что он понял намек.