Сомнительная репутация

Она думала, каково сидеть рядом с Тобиасом здесь, в ее кабинете. Твердила себе, что у них нет ничего общего. Их объединяют убитый шантажист, пропавший дневник и деловая договоренность, которая рано или поздно закончится.

И все же Лавиния сознавала, что трудно не учитывать эти моменты.

Тобиас вытянул левую ногу, явно пытаясь устроить ее поудобнее.

— Предлагаю вернуться к нашей неотложной проблеме, — сказал он. — Я раздумывал, как нам следует действовать. К сожалению, миссис Воэн не слишком помогла нам сегодня. Все эти бредни о любви, превратившейся в ненависть, бесполезны.

— Это еще нужно выяснить.

— Но это уж точно не дало нам никаких подсказок. И я вовсе не уверен, что разговоры с владельцами музеев восковых фигур направят нас по верному пути.

— У вас есть идея получше?

— Я сказал своим информаторам, что хорошо заплачу за любые сведения о дневнике. Но пока от них ничего не поступило.

— Другими словами, у вас нет подходящего плана действий.

Тобиас постучал по подлокотнику кресла и вдруг вскочил:

— Нет, у меня нет идеи получше.

Лавиния настороженно следила за ним.

— Значит, тогда нам все же стоит поговорить с владельцами других музеев.

— Пожалуй. — Тобиас вцепился в каминную полку и смотрел на нее каким-то странным взглядом. — Но возможно, мне лучше самому провести эти беседы.

— Что? — Лавиния стукнула бокалом по столу и поднялась. — Даже не думайте продолжать без меня, сэр. Я об этом и слышать не хочу.

— Лавиния, ситуация становится опаснее с каждым часом. Мне теперь ясно, что легкого решения не будет. И я не хочу, чтобы вы слишком втягивались в эту историю.

— Я уже втянулась, сэр. Учтите: помимо того, что у меня есть клиент, поручивший мне разобраться в этом деле, я была одной из жертв шантажа Холтона Феликса.

— Я, конечно, буду и дальше советоваться с вами и консультировать вас.

— Вздор! Я знаю, в чем дело. Вы пытаетесь украсть моего клиента, так?

— Черт побери, Лавиния, да мне наплевать на вашего клиента! Я пытаюсь обеспечить безопасность вашей персоны.

— Я вполне способна позаботиться о себе, мистер Марч. И кстати, успешно делаю это уже много лет. Это уловка, чтобы завладеть моим клиентом, и я не допущу этого.

Тобиас снял руку с каминной полки и мягко приподнял ее подбородок:

— Вы действительно самая упрямая, самая невозможная женщина из всех, что я встречал.

— В ваших устах это звучит как комплимент.

Тепло его пальцев завораживало Лавинию, как гипноз. Она вдруг остро, до боли, почувствовала близость Тобиаса, и у нее закружилась голова.

«Он слишком близко, — подумала Лавиния. — Нужно отступить от него». Но как ни странно, она не могла заставить себя сделать это.

— Я кое-что хотел спросить у вас, — тихо сказал он.

— Если вы собираетесь уговорить меня отказаться от клиента, то подумайте еще раз как следует.

— Мой вопрос не имеет никакого отношения к Джоан Доув. — Тобиас не убрал пальцы с ее подбородка. — Я хочу знать, действительно ли вы презираете меня за то, что произошло в Италии?

— Прошу прощения, сэр?

— Вы слышали меня.

— Не понимаю, чего вы добиваетесь.

— Я и сам не понимаю. — Тобиас обхватил ее лицо ладонями. — Вы презираете меня за случившееся в Риме?

— Вы, безусловно, могли бы решить проблему не столь возмутительным способом.

— У меня не было времени. Я же объяснял. Меня очень поздно предупредили, что Карлайл намеревается начать действовать этой же ночью.

— Отговорки, сэр. Ничего, кроме отговорок.

— Вы презираете меня за них?

Лавиния всплеснула руками:

— Нет. Я не презираю вас. Я считаю, что все следовало сделать более учтиво, но понимаю, что хорошие манеры — не главное из ваших достоинств.

Тобиас провел пальцем по ее нижней губе.

— Скажите мне снова, что не презираете меня.

— Ну ладно. Я не презираю вас, сэр. Понимаю, что вы были не в себе той ночью в Риме.

— Не в себе?

У Лавинии слегка закружилась голова. Слишком много хереса на пустой желудок. Она облизнула губы.

— Да, вам почему-то взбрело в голову, будто нам с Эмелин что-то угрожает. Я сделала скидку на состояние вашего рассудка в тот момент.

— А как насчет состояния моего рассудка сейчас?

— Что?!

— Я, очевидно, столь же не в себе сегодня, как в ту ночь в Италии. — Тобиас наклонился ближе к ней. — Но по совершенно иным причинам.

Его губы прижались к губам Лавинии.

Ей следовало бы отпрянуть, но теперь уже было слишком поздно.

Сильные руки Тобиаса сжали ее лицо. Поцелуй вызвал у Лавинии бурю эмоций. Тобиас еще крепче обнял ее, и ноги у Лавинии подкосились. Казалось, она — восковая скульптура, оставленная слишком близко у огня. Что-то внутри ее грозило вот-вот растаять. Чтобы не упасть, Лавиния обхватила руками его плечи.

Почувствовав прикосновение ее рук, Тобиас так крепко стиснул Лавинию в объятиях, что ее грудь прижалась к его груди.

— Видит Бог, сам не знаю почему, но я хотел сделать это еще в Италии, — прошептал он у ее губ.

«В этих словах нет ничего поэтического», — подумала она. Но отчего-то они невероятно возбуждали ее. Лавиния была потрясена силой своих чувств.

— Это безумие! — Она упала бы, если бы не держалась за него. — Абсолютное безумие.

— Да. — Тобиас погрузил пальцы в волосы Лавинии, запрокинул ее голову и слегка прикусил мочку уха. — Но мы оба согласились, что я могу быть не в себе.

— Нет-нет, я думаю, все дело в хересе.

— Ошибаетесь. — Тобиас просунул колено между ее ног.

— Это, должно быть, херес. — Лавиния задрожала, ощутив жадное желание, исходящее от него. — Мы оба пожалеем об этом, когда голова прояснится после вина.

— Это не херес, — повторил он.

— Что же еще?.. Ох! — Лавиния вздрогнула, когда его зубы стиснули осторожно, но уверенно мочку ее уха. — Боже милостивый, сэр! Что это такое вы делаете?