Сон в Нефритовом павильоне

Она попросила служанок принести цитру и сыграла для Лотос мелодию «Дар», сочиненную Чжун Цзы-ци. Музыка была такой веселой, что все отвлеклись от грустных мыслей и забыли о мирских заботах. Тут Хун взяла яшмовую флейту и заиграла задорную песню «Плыву на лодочке в море», все подхватили, и скоро даже тени печали не осталось на лицах пирующих. До заката, пока солнце не скрылось на западе за горами и не опустилась на цветы тень, князь и его подруги услаждали себя вином и музыкой. На нефритовом лице князя расцвела весна, луноликие девы своей красотой превзошли цветы, чистые звуки флейты лились согласно со звонкими аккордами лютни!

Но пришла ночь, и кончился пир. Госпожа Сюй поблагодарила невесток:

— Вы доставили мне сегодня огромное удовольствие!

Когда все разошлись по своим комнатам, госпожа Сюй обратилась к сыну:

— Наконец-то я рассмотрела как следует барышню Лотос: она обладает не только военным талантом, как ты рассказывал, она вдобавок неглупа и жизнерадостна! Прелестная девушка, и чем-то похожа на госпожу Хун! На каких же правах она будет жить в нашем доме?

— Я привез ее с далекого юга, — улыбнулся Ян, — не отдавать же ее чужому! Однако иметь трех наложниц, наверно, не очень пристойно, надо будет посоветоваться с отцом!

Мать возразила:

— А я уже говорила с ним об этом, и он сказал мне так: «Родители всегда против того, чтобы сын их брал в наложницы молоденькую девушку, но разве можем мы отказать ей от дома? Нужно поразмыслить, как сделать долю Лотос счастливой!» Вот и думай, сынок, как тебе поступить!

Ян неторопливо направился к спальне Хун, но на пороге его встретила Лянь Юй.

— Госпожа Хун ушла к барышне Лотос в терем Сонм Благоуханий.

Ян зашел к Фее, та дремала, облокотившись на столик.

— В тебе еще не кончил бродить хмель? — спросил князь.

Фея испуганно вскочила.

— Как тебе понравился наш пир? — продолжал Ян. Фея потупилась и проговорила:

— Все люди отличаются друг от друга — и мыслят и живут каждый по-своему: одни при виде цветов смеются, другие плачут. А вам не бросилось в глаза, что один из гостей грустил на вашем пиру, когда все другие веселились вовсю?

— Кто же это? — удивился Ян.

А что ответила ему Фея, вы узнаете из следующей главы.

Глава сорок шестая О ТОМ, КАК КНЯЗЬ СПРАВИЛ СВАДЬБУ В ТЕРЕМЕ СОНМ БЛАГОУХАНИЙ, А ПОД СЕНЬЮ СЛИВОВЫХ ДЕРЕВ НАЛОЖНИЦЫ СВЯЗАЛИ СЕБЯ КЛЯТВОЙ

И тогда Фея спросила князя:

— Как вы полагаете: хорошо, если некто относится ко мне с пониманием, а я его не замечаю?

— Плохо! — ответил князь.

— А хорошо ли, когда правитель выбирает министров по происхождению, а не по их способностям?

— Тоже плохо!

— Лотос — необыкновенная девушка и к тому же несравненная красавица! Бросив отца и мать на далекой родине, она приехала сюда только ради вас, поверила в ваше благородство и в ваше расположение к ней! Вот уже несколько лет она живет у вас в доме, и вы до сих пор не знаете, как составить ей счастье! Может, она для вас все еще чужая, дикарка, дочь варвара? Тогда вы как тот император, что выбирает министров не по способностям, а по происхождению, или как человек, совсем не понимающий другого! Сегодня на пиру я заметила: все веселились, и только Лотос почти весь вечер была печальна. А вы не видели этого?

— Лотос приехала сюда вовсе не ради меня, — усмехнулся Ян. — Она думала, что Хун — мужчина!

— Трудно в этом мире понять людей, — вздохнула Фея. — Вот вы — умный человек, но не в силах постичь душу Лотос! Она ведь не настолько глупа, чтобы не отличить мужчину от женщины, и, я уверена, знала, кто такая Хун, со дня их знакомства. Бы помните те три песни, что спела на пиру Лотос? В них она открыла нам свои думы. В первой излила тоску по совершенному миру, во второй открыла душу вам» в третьей поведала о своей печали. Мне захотелось утешить ее, и я сыграла ей мелодию «Дар», а госпожа Хун, чтобы заставить девушку забыть о печалях, запела «Плыву на лодочке в море». Мы обе старались ради нее, позаботьтесь же и вы, князь!

Ян ничего не ответил, только ласково улыбнулся Фее.

Между тем Хун пришла в терем Сонм Благоуханий. Над восточными холмами поднялась луна и залила серебристым сиянием террасу терема и цветы. Лотос спала, опершись на перила. Хун смогла как следует рассмотреть девушку: на персиковых щеках — весенний румянец, брови — как крылышки бабочек. Рукав кофты намок от слез, следы их остались на лице девушки.

Хун улыбнулась и воскликнула:

— Лотос! Ну не стыдно ли спать в такую дивную ночь!

Девушка встрепенулась, испуганно прикрыла ладонью мокрый рукав и пролепетала:

— Стыдно! Наверно, я захмелела! Но я еще так молода и не могла отказать дамам, угощавшим меня!

— Век человеческий — что капля росы на кончике былинки, — рассмеялась Хун, — зачем же отказываться от вина?!

Они облокотились на перила и стали любоваться луной и цветами, посеребренными лунным светом.

— Скажи, какую луну — когда она серпом или когда круглая — ты любишь больше? — неожиданно спросила Хун. — А еще: какие цветы — утренние, которые приоткрыты для росы, или вечерние, которые распахнуты солнцу?

Лотос улыбнулась.

— Луну люблю серпом, а цветы — приоткрытые для росы.

— Все так отвечают, — сказала Хун. — Но ведь луна не всегда серп, а цветы не всегда полуоткрыты. Так и человек: быстро пролетят молодые годы — и глядишь, уже седина в волосах заблестела! Скажи, почему поселилась ты в этом безлюдном саду, ведь здесь можно от тоски зачахнуть!

Смущенная Лотос не знала, что и ответить. Тогда Хун взяла девушку за руку и проговорила:

— Я-то понимаю, зачем ты оставила родину, своих друзей и родных и приехала сюда. Сегодняшняя ночь — для тебя: воспользуйся случаем, претвори свою мечту, не терзай понапрасну свою душу!

Щеки девушки стали пунцовыми, она опустила голову и после долгого молчания прошептала:

— Вы говорите, что понимаете меня, зачем же даете такой совет?

— Понимаю, понимаю! — рассмеялась Хун. — Хочешь, я сама все скажу князю?

Лотос еще сильней смутилась, но промолчала.

— Не обижайся, глупенькая! — продолжала Хун. — Замужество — важное событие в жизни женщины, с семьей связаны ее радости и горести. Ты здесь лишена поддержки близких, отчего же не хочешь послушаться доброго совета?

Лотос отвечала простодушно:

— Я хочу того же, что и вы. Верно, я покинула родину только ради того, чтобы быть с князем всю жизнь, делить с ним радость и горе. Других желаний у меня нет и не было. Я готова последовать вашему совету, но с тремя условиями. Я хочу, чтобы князь понимал мои чувства, понимал меня, а не просто оказался бы ослепленным моей красотой, чтобы он согласился взять меня в наложницы не из жалости, а по своей доброй воле и, наконец, чтобы он дал мне слово не по чьему-то совету, пусть даже доброму. Если же окажется нарушенным хоть одно из моих условий, я тотчас омочу уши водой из реки Инчуань [369] и убегу к Восточному морю, чтобы избежать позора!

369

…омочу уши водой из реки Инчуань… — Перестану внимать суетным речам, стану отшельницей.