Сон в зимнюю ночь
Шрифт:
Ну а Иван... Иван, глядя на Снегурочку, гадал, как мог он, увидав её впервые, посчитать симпатичной? Просто симпатичной?!
Надо сказать, что и Снегурочка, бросала на молодого человека взгляды, от которых у него срывалось дыхание, кружилась голова и возникало подозрение, что эта сказочная девчонка применяет какую-то магию.
Как появился в землянке Дед Мороз никто не заметил. Никаких тебе традиционных тяжёлых шагов за дверью и стука посоха. Вот только что никого не было, и вдруг стоит на пороге. Волшебство. Однако, добрым волшебником он теперь не выглядел.
Уперев кулаки в бока, Дед глядел
Снегурочка, увидав Деда Мороза, спряталась за спину Ивана.
– Дедушка, - пролепетала она, - я сейчас всё объясню!
– Нагулялась, вертихвостка! - рыкнул басом Дед. - Не порол я тебя в детстве, ну так теперь наверстаю!
С этими словами, он развязал кушак, намотал один его конец на правую ладонь, а другим принялся похлопывать по левой.
Снегурочка испуганно пискнула. Иван же, удивляясь сам себе, вдруг загородил Деду Морозу дорогу и негромко, но решительно произнёс:
– При всём уважении, я не позволю!
– Чего-о?! - опешил Дед.
– Не позволю! - повторил молодой человек.
– Защитничка себе нашла, да? - Дед Мороз заглянул за спину Ивана, а затем дыхнул на него арктическим холодом. - А ты! Ты хоть отдаёшь себе отчёт с кем говоришь?!
– Вполне. Но Снегурочку бить не дам!
Выше Ивана на голову, и чуть ли не вдвое шире в плечах, Дед Мороз даже без магических способностей был серьёзным противником. Кто знает, чем бы всё закончилось, не поддержи, вдруг, молодого человека леший с кикиморой.
– Охолони, старый, - вступилась она, заняв позицию рядом с Иваном. - Уймись!
Ерофей Фомич встал от него по другую руку.
– Ты, Дед, в авторитете, - упрекнул леший. - Тебе, стал быть, беспредельничать, как тому, - указал он куда-то назад себя, - апельсину заморскому, западло!
– Сговорились! - рявкнул Дед Мороз, и окинув взглядом всю троицу, уставился на Ивана.
Тот стоял широко расставив ноги, и небрежно засунув за пояс большие пальцы рук.
– Ишь ты! - кивнул на него Дед. - Прям шериф! Слетал, что называется, на Дикий Запад. Нахватался. Уже и повадки их басурманские успел перенять. Ладно, - махнул он рукой, и вновь повязав кушак, уселся на пень. - Рассказывайте, как дело было.
В третий раз историю, перебивая друг друга, рассказали леший с кикиморой и оттого она обросла захватывающими, но совершенно невозможными подробностями.
Иван и Снегурочка тихонько сидели рядом. Лишь один раз молодой человек наклонился к ней и шепнул на ушко, что вот так, мол, и рождаются легенды. Снегурочка солнечно улыбнулась в ответ.
Дослушав, Дед Мороз степенно разгладил бороду, снова внимательно оглядел Ивана, но ему ничего не сказал, а обратился ко внучке:
– Ты хоть спасибо-то сказала доброму молодцу?
– Ой! - засмущалась Снегурочка и обернувшись к молодому человеку, звонко чмокнула его в щёку. - Спасибо, Ванечка!
Поцелуй царапнул кожу холодом, но странное дело - самого Ивана, при том, бросило в жар. Аж раскраснелся.
– Пойдём, что ли, егоза, - сказал Дед Мороз, вставая. - Парню-то, небось, отдохнуть надо. Вся ночь впереди.
– Да я совсем не устал! - поспешил заверить Иван.
– Дедуля, можно я останусь? - попросила
Снегурочка. - Кикиморе помогу.– Ох, правда, - подтвердила кикимора. - Мне готовить ещё и готовить. Боюсь, не управлюсь до ночи. У ентих-то, окромя травы, на стол поставить нечего.
– Ни наливочки, ни настоечки, - закивал головой леший и получил от жены подзатыльник.
Дед Мороз махнул рукой.
– Ну пусть. Пойду пока в картишки с Ух-ё перекинусь. Вы вечером-то не опаздывайте.
Он совсем уж было собрался уходить, но тут подал голос Иван:
– А что у нас намечается ночью?
Дед замер на пороге и медленно развернулся. Все присутствующие воззрились на Ивана. У кикиморы даже глаза перестали разбегаться.
– Частая смена часовых поясов сказывается. Слабоумие развилось. Пройдёт. Надеюсь... - заметил леший.
– Вань, сегодня ж тридцать первое, - сказала Снегурочка, а кикимора уточнила:
– Декабря.
Иван задумался на секунду, и хлопнул себя ладонью по лбу - Новый год!
* * *
Помощница из Снегурочки получилась никудышная. Пока леший выбегал несколько раз на улицу, возвращаясь обратно то с мешком, то с бочонком, а кикимора суетилась у печки, Иван со Снегурочкой негромко, но увлечённо беседовали между собой. Остаётся лишь гадать, о чём рассказывал молодой человек, но внучка Деда Мороза не раз заливалась звонким смехом. Иван же её смеху радовался как желанному подарку. И радости своей не скрывал.
Им было вполне довольно друг друга, а остальной мир, в эту минуту, их совершенно не заботил. От печи струились аппетитные запахи, но Иван не обращал на них внимания, хотя собственный его живот предательски урчал. Снегурочка же, разрумянившись, вовсе не сводила с молодого человека озорных глаз.
Ни кикимора, ни леший им не мешали. Переглядывались, качали головами, вздыхали, но с просьбами и вопросами не лезли.
Время для тех и других пролетело незаметно. Скорый зимний вечер укутал волшебный новогодний лес загадочным мраком, и все четверо, нагруженные кулями да туесами со снедью, двинулись к дому йэти. Иван и Снегурочка шагали рядом. За руки не держались только потому, наверное, что те были заняты ношей. Иван ещё и кейс подмышкой тащил.
Перед уходом он переоделся в свою одежду. Удивительным образом она оказалась вычищена и отутюжена. Должно быть кикимора постаралась. По крайней мере, именно она выдавала молодому человеку вещи. Иван подметил, как тщательно она расправляла и оглаживала его бордовый шарф и улыбнулся про себя. Очевидно, немудрёная вещица пришлась кикиморе по вкусу.
Лёгкое пальто не шло с тулупом ни в какое сравнение, но замерзнуть за недолгий путь Иван не успел. Вскоре радушный дом снежных людей встретил их теплом и светом.
В этот раз Снегурочке не удалось избежать извечной женской доли. Пока она, Вау и кикимора накрывали на стол, мужчины играли в преферанс. Не все, впрочем. Иван не зная правил, оставался в роли наблюдателя. Какое-то время он пытался вникнуть в смысл игры, но сумел понять, только, что леший бессовестно шельмовал, и был дважды уличён. Сначала Ух-ё, а затем Дед Мороз грозились за это надавать ему по физиономии тяжёлым чугунным подсвечником. Причём, угрозу Деда леший, похоже, воспринял всерьёз.