Сон
Шрифт:
— Я должна вернуться в него… Пока ещё не поздно… Алиса, нам нужно переписать этот кошмарный сон! Всё происшедшее — сон… Я не умерла. Ты же видишь: я — здесь, и я живая… У нас есть эта ночь… Всего одна ночь! Но мы должны что-то изменить, чтобы я смогла вернуться обратно. До того, как они закопают тело. Я не хочу уходить, Алиса, не хочу!!! Я хочу жить!!!
Она подходит и умоляюще смотрит мне в глаза.
— Помоги мне, пожалуйста!!! Помоги переписать этот сон! Алиса, ты же можешь! Я знаю, ты можешь! У тебя обязательно получится!!!
Я отрицательно качаю головой:
— Я не умею переписывать сны…
— Ты умеешь, ты просто ещё
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Давай попробуем вернуться в день накануне твоей смерти… Скажи, что мы можем изменить так, чтобы ты осталась?
Мы попадаем в тот день. И все его события разворачиваются перед нами будто наяву. Мы видим всё, что происходит, со стороны. Мама пытается сделать что-то иначе — она не пьёт таблеток на ночь, но вот наступает роковое утро. Где-то справа тикают часы. И как только стрелки доходят до 8:20, её сердце останавливается.
Мама обречённо смотрит на меня.
— Алиса, нам надо вернуться ещё раньше! Пожалуйста!!!
И мы возвращаемся — день за днём — шаг за шагом отступая в прошлое, пытаясь что-то в нём изменить. Каждый раз, когда мама вносит правки, мы пролистываем календарь обратно — в 21 декабря 1988-го. Но каждый раз в 8:20 её сердце останавливается.
Мама плачет:
— Нет! НЕТ! НЕТ!!! Я НЕ ХОЧУ ТАК! Я ХОЧУ ЖИТЬ!!! АЛИСА!!! ПОМОГИ МНЕ!!! ПРИДУМАЙ ЧТО-НИБУДЬ!!!
Моё сердце разрывается от боли, я плачу вместе с ней оттого, что не могу ничего изменить… Всё слишком поздно…
Мы успеваем отмотать календарь на год назад, в декабрь 1987-го, но итог на 21 декабря 1988-го — всё тот же…
— Сколько у нас осталось времени? — отчаянно спрашивает мама.
— Пять минут… Твоя сестра поставила будильник на 7:30. И она сразу разбудит меня, чтобы мы успели приехать… сюда, к тебе, к 9-ти.
Мама в бессилии опускается на диван.
— Нет, Алиса… Нет… Нет… Пять минут… Мы не успеем…
Внезапно я ВСПОМИНАЮ!!! Да! Я знаю, в какой день мы должны вернуться! Усилием воли я вызываю события того дня, и он утягивает нас в своё пространство. Когда-то я рассказывала маме, что произошло в ту ночь, но она не поверила мне, она считала, что всё это мне просто приснилось.
Мы оказываемся в больничной палате. В реанимации. Безжизненное тело девочки, лежащее под капельницами. Мама вопросительно смотрит на меня.
Я молчу. Я знаю, что будет дальше. Мама просто ещё не вспомнила, но я хочу, чтобы она вспомнила сама и сделала свой выбор сейчас, здесь, снова… У нас есть ещё целых 5, нет, уже 3 минуты…
Внезапно мама замечает саму себя, в виде фантома, стоящую в дверях палаты. Фантом девочки отрывается от безжизненного тела и подходит к тем же дверям.
— Мама!!! Я так рада, что ты пришла! Забери меня отсюда!!!
— Я не могу, Алиса, — произносит та.
— ТЫ ДОЛЖНА ОСТАТЬСЯ, А Я — УЙТИ…
Наблюдая эту картину со стороны, мама внезапно вспоминает… и ужас отражается в её глазах. Она хочет, чтобы я опровергла её мысли. Но я тихо произношу:
— Да, мама, да… Это — ночь с 3 на 4 сентября 1987 года — дата моей смерти. Это единственная дата, в которой ты можешь внести правки, чтобы проснуться сегодня… Ты должна изменить своё решение уйти вместо меня.
Мама смотрит мне в глаза и берёт меня за руку.
— Алиса… Но ведь тогда…
— Да, мама… Тогда я навсегда останусь в этом сне… И уже не проснусь…
Утром… Когда проснёшься ты…— НЕТ!!! НЕТ!!! АЛИСА!!! СКАЖИ, ЧТО ЭТО НЕПРАВДА!!!
— Но ведь ЭТО Я ДОЛЖНА БЫЛА УМЕРЕТЬ, А НЕ ТЫ… Ты можешь сейчас изменить своё решение, я не обижусь на тебя… Зачем мне жить без тебя, мама?
Она подходит к своему безжизненному телу. Ей так хочется вернуться. Но она поворачивается ко мне и протягивает мне руки, плача.
Я подхожу и обнимаю её, я тоже плачу. Я вдруг понимаю, что никогда не говорила, что люблю её. И я уже хочу произнести эти слова, как внезапно слышу звонок будильника в соседней комнате.
Мама тоже его слышит. Мой сон окутывает туман. Всё растворяется в нём. Но до меня доносятся её последние слова:
— Прости, Алиса, я не верила твоим снам… Помни, что ты умеешь их переписывать, чтобы однажды…
Я не расслышала, что она произнесла дальше. Тётя настойчиво будит меня:
— Алиса, проснись… Проснись, солнышко… Проснись же!.. Нам пора…
Он больше не звонил.
Накануне нового года мне приходит сообщение из Венгрии о том, что я победила в международном конкурсе «Новые плеяды» 2012 в области литературы, и уже в марте у меня выходит книга стихов «Это — Любовь!» в Будапеште на венгерском языке, совершенно бесплатно для меня. Чуть раньше я записываю два диска: на одном — песни на мои стихи, на другом — я стихи читаю. В Венгрии попросили диск на русском в качестве приложения к книге на венгерском.
Меня приглашают поехать в январе в Милан на Школу букеровских лауреатов и на международную конференцию «Новая русская революция в литературе», а в марте — в Париж на книжную выставку в составе официальной делегации союза писателей России. Но поездка в Милан переносится на март, сразу после Парижа. Одновременно я понимаю, что у моих работодателей немцев работы, собственно, больше нет — самый крупный заказчик переходит на другого поставщика. Я встречаюсь с определенными лицами в союзе писателей и спрашиваю, есть ли возможность работать в СП. Они обещают подумать.
В начале марта я просматриваю в Интернете возможные варианты по работе и внезапно вижу обновлённую вакансию у Воланда.
Я ухожу в себя и долго размышляю: стоит ли в очередной раз наступать на те же грабли, отправляя ему резюме? Почему меня опять выводят на этого человека? И, самое главное, кто выводит? Зачем? Неужели мы действительно не доиграли нужный кому-то свыше сценарий? Что должно быть в нём из ещё не сыгранного? Может быть, мне достаточно встретиться с ним, чтобы передать купленную ему в подарок икону Святого Георгия?
«Нужна ему эта икона… Как чёрту ладан…» — обрываю я ход своих мыслей.
Но если это — действительно ОН, тот Человек в Чёрном, который хоронит меня в Венеции?
«Алиса, сны обманчивы… Рано или поздно они обязательно обманут тебя…» — звучат в моей голове слова мамы.
Кто, собственно, сказал мне, что тот сон должен сбыться? Напротив, многие из тех, кому я поведала его, уверяют, что он относится исключительно к прошлой жизни.
Но разве кто-то может доказать обратное?
Почему этот человек вызывает во мне чувство панического страха? Почему столько раз я хотела сказать ему: «Я люблю тебя, я хочу быть с тобой», но за всё время нашего малоправдоподобного, но совершенно не придуманного, «общения», я так и не осмелилась произнести этих слов?