Соната незабудки

— Как его зовут? — спросила Леонора, глядя на одну из немецких овчарок.

— Флориен.

— А это имя красивое, — сказала она и улыбнулась.

— Слишком красивое для него, если хотите знать мое мнение.

— Они живут в шатрах, как пишут в книгах? — спросила Алисия, забираясь на один из стульев, что стояли у плиты.

— В фургонах. У них красивые, ярко разукрашенные фургоны и великолепные пегие пони. Только не спрашивайте меня, как они моются. Они выглядят довольно чистыми и, на мое счастье, не пахнут дурно. Сегодня люди приезжают, ставят фургончик на твоей земле и не желают двинуться с места, разбрасывая по округе мусор. Вот те воняют. Очень неприятно! Я позволила Панацелю с семьей остановиться на своей земле, а они за это помогают мне ухаживать за садом…

— И убивать цыплят, — с улыбкой добавила Алисия.

— И убивать цыплят, — повторила Сисли, вынимая из буфета несколько стаканов. Под стать всей обстановке в кухне, все стаканы были разные, а один — с трещинкой.

— Мне противна сама мысль о том, что цыпленка нужно убить, — сморщившись, сказала Леонора, взглядом ища поддержки у матери.

— А я бы хотела посмотреть, как это происходит! — закричала Алисия. — Можно?

— Алисия, не думаю, что это необходимо, — перебила Одри, задаваясь вопросом, откуда у дочери этот странный интерес к смерти.

— Думаю, Панацель будет рад компании. Ты можешь помочь ему подметать листья на лужайке, если есть силы.

Алисия наморщила носик.

— Убийство цыпленка меня слишком утомит. Не думаю, что смогу помочь ему.

Сисли засмеялась и налила в стаканы лимонного сока со льдом.

— Мы познакомимся с цыганами? — спросила Леонора. — Я никогда их не видела.

— Конечно.

— А у Панацеля есть жена? — спросила Одри, наблюдая за собаками, которые, подобно голодным акулам, носились по кухне.

— Да, ее зовут Маша, и она готовит невероятно вкусные фруктовые торты. Я попрошу к чаю несколько кусочков, потому что Марсель их тоже очень любит. — Она сделала паузу и посмотрела вдаль затуманенным взглядом. — J’adore les gateaux, mon amour [11] , — пробормотала она себе под нос с плохим французским произношением.

— А я всегда считала, что у цыган должна быть куча детей, — сказала Одри, беря предложенный Сисли стакан с холодным лимонным соком.

11

Я обожаю выпечку, любовь моя (фр.).

— У них есть старшая дочь по имени Равена, которая предсказывает судьбу. Она говорит, что унаследовала эту способность от своей бабушки, но они все так говорят, правда? — Сисли откинулась в кресле и сделала глоток.

— А вам она когда-нибудь предсказывала судьбу? — спросила Алисия.

— Да, много раз, и никогда не угадывала. Но я плачу бедняжке, ведь ей же нужно на что-то жить. Она периодически стирает для меня, но боится собак, поэтому я не очень люблю, когда она подолгу находится в доме.

— По-моему, они голодные, — предположила Леонора, поглаживая одну из немецких овчарок, которая уткнулась носом ей в локоть.

— А чем вы их кормите? — спросила Алисия. — Должно быть, они едят много.

— Да. Кстати, почему бы вам, девочки, не помочь мне их накормить? Так вы быстрее научитесь, и это будет одной из ваших обязанностей. Вам тоже нужно учиться зарабатывать деньги, как и цыганам. — Сисли широко улыбнулась племянницам, а у Одри екнуло сердце. Когда Сисли так улыбалась, она становилась потрясающе похожа на Луиса.

Пока близнецы наполняли собачьей едой восемь огромных металлических мисок, Одри рассматривала Сисли. Она была красивее, чем оба ее брата. У нее были голубые глаза, только более раскосые, которые сверкали, как у кошки, длинный и ровный нос, как у Сесила, а рот такой же, как у Луиса, — большой, с чувственными пухлыми губами. Когда в комнату вошел Марсель, Одри впервые задумалась над истинной подоплекой их отношений, потому что уголки губ Сисли изогнулись точно так же, как губы Луиса, когда тот впервые ей улыбнулся.

— Марсель, — воскликнула она, просветлев, — хочу познакомить тебя со своей невесткой, которая приехала из Аргентины.

Марселю было двадцать восемь лет. Кожа оливкового цвета, густые темные волосы с кудряшками… Он говорил с сильным французским акцентом и почти не улыбался. На нем был надет короткий фартук художника с карманом, полным кисточек, что делало его похожим на карикатуру. Не говоря уже о большом крючковатом носе, который позволял ему безошибочно отличать хорошее вино от плохого. Единственное, чего ему не хватало для завершения портрета, так это берета и связки лука.

— Enchant'e [12] , — сказал он низким сиплым голосом, беря руку Одри и неспешно целуя ее. Затем повернулся к Сисли и взглянул на нее из-под челки: — Mon amour [13] , чтобы творить, мне нужно поесть. Топливо в моем теле иссякло, а без него я не могу рисовать. Моя кисть сухая, а воображение просит привала. Когда я буду иметь шанс увидеть, откуда исходит такой вкусный запах?

Алисия хихикнула и указала на собачьи миски. Он нахмурился, запустил руку в волосы и неодобрительно покачал головой.

12

Приятно познакомиться (фр.).

13

Любовь моя (фр.).

— Цыпленок будет готов через quinze minutes [14] , Марсель. Почему бы тебе не присоединиться к нам и не выпить бокальчик vin? [15] — спросила Сисли, теперь уже почти кружась в танце по кухне.

— Oui, du vin [16] , — согласился он и плюхнулся на стул.

Сисли поспешила к холодильнику и вынула бутылку вина Сансэр.

— Выпьешь с нами, Одри?

14

Пятнадцать минут (фр.).

15

Вино (фр.).

16

Да, вина (фр.).

— С удовольствием, спасибо, — ответила она, глядя, как Марсель пытается принять царственную позу, пребывая в уверенности, что это придает ему важности. Он наблюдал за Сисли из-под густых бровей.

— Мы с Марселем познакомились в Париже, — сказала Сисли, и ее щеки зарделись. — Он рисовал на улице. Представляете, такой талант — и растрачивался так бездарно! Это убило меня.

— Сисли — мой патрон. Без нее я бы не выжил, — мрачно сказал Марсель, с недовольным видом надувая губы и качая головой.