Сонька. Продолжение легенды

…В пыточную, где допрашивали Кабана, первым вошел следователь Гришин, после чего с почтением впустил господина полицмейстера.

Судя по физиономии вора, над ним дознаватели уже поработали изрядно, и теперь один из этих «доблестных» парней горделиво стоял рядом с жертвой, ожидая одобрения начальства.

Полицмейстер обошел вокруг вора, даже заглянул в окровавленное лицо, почмокал губами.

— Перестарались, братцы. Определенно перестарались. — Пальцем поддел подбородок задержанного. — Как кличут тебя, молодец?

— Иваном, — пробормотал тот.

— Что ж ты, Иван, не сказал сразу, что желаешь помочь нам в важном деле.

— Слова не дали промолвить, все били. Потому и не сказал.

— Изуверы идоловы! — выругался Василий Николаевич. — Вам бы только поизмываться над человеком. — И погрозил дознавателю: — Тебя однажды посажу на его место, поймешь, как это — по морде получать.

— Слушаюсь, — вытянулся тот.

— Он только вчера соизволил согласиться на пособничество, — заметил следователь. — До того уперт был, как слон нерусский. — Взял стул, поставил его как раз напротив Кабана.

Полицмейстер с кряхтеньем уселся, с трудом закинул ногу за ногу.

— Значит, Ваня, вместе будет ловить знаменитую злоумышленницу?

— Будем, — кивнул тот.

— А ты хотя бы знаешь, о ком идет речь?

— Как не знать?.. Объяснили за эти дни. О Соньке Золотой Ручке.

— Лично знавал ее?

— Бывало.

— В морденцию распознать сможешь?

— Буду стараться, ваше высокопревосходительство.

Следователь нагнулся к полицмейстеру, что-то прошептал на ухо. Тот кивнул, достал из кармана фотографию Соньки, показал вору.

— Она или нет?

От неожиданности глаза Кабана заслезились.

— Плохо вижу. Слеза пошла.

— А ты вытри ее и присмотрись как следует.

Тот последовал совету, пригляделся, кивнул.

— Кажись она.

— Значит, признать сможешь?

— Смогу, ваше высокопревосходительство.

— Молодец… А из воров многих знаешь? — продолжал Агеев.

— Многих знать не могу, а вот некоторых — непременно.

— Воровку такую… Ольгу… которая служила у Соньки, знал?

— Слона-то?.. Конечно знал. Редкая прошмандовка.

— Нехорошо о покойнице так, Ваня, — качнул головой полицмейстер.

— Вальнули, что ли?

— В Карповке нашли.

— Собаке собачий поводок. Заместо петли.

— Грешник ты, Ваня. Христьянин небось?

— Татарин.

— Все одно грешник. — Агеев взглянул на следователя, тот утвердительно кивнул. — Мы тебя, Ваня, отпускаем. Но не за красивые глазки, а чтобы отловить Соньку.

— Понятное дело, — кивнул тот.

— Проныкаешь во все воровские хавиры, — вел дальше Василий Николаевич на воровском жаргоне, — прикинешься фраером, послоняешься по Невскому, пока не наколешь Золотую Ручку. Обо всем будешь нам козлятничать.

— Это вы где по-нашему научились? — хмыкнул Кабан.

— Так ведь с кем поведешься, от того и нахватаешься. — Полицмейстер поднялся, с серьезным видом погрозил пальцем. — Только не вздумай, Ваня, сигануть в глухарню. Хвост за тобой будет с утра до утра. Не скроешься…

Агеев еще раз, на всякий случай, погрозил дознавателю и в сопровождении следователя покинул пыточную.

Кузен Анастасии, князь Андрей, оказался высоким белокурым молодым человеком с широкой, открытой улыбкой, а легкий светлый костюм придавал ему дополнительную стройность и даже изящество.

Когда привратники во главе с Семеном открыли ворота и карета с полицмейстером, Сонькой и Михелиной вкатилась во двор, Андрей, держа за руку княжну, спустился по ступенькам с крыльца. Поздоровался за руку с Василием Николаевичем, затем помог выйти из кареты сначала Соньке, затем ее дочери.

Наверху, на ступеньках, стоял дворецкий, внимательно следил за происходящим.

Анастасия топталась возле Михелины, обнимала за талию, заглядывала в глаза.

— Это и есть мой кузен — Андрей, — гордо сообщила она прибывшим. — Самый любимый, самый единственный, самый прекрасный.

Князь поцеловал руки дамам, поочередно представился на французском:

— Андрей. Кузен этой проказницы.

— Очень приятно, — улыбнулась воровка. — Матильда.

— Мари!

Полицмейстер стоял в двух шагах, приятно улыбался, наблюдая за знакомством и как-то по-особому изучая «француженку».

— Вообще-то она не Мари! — вмешалась Анастасия, но тут же осеклась и поправилась: — У нее два имени — Мари и Анна. Мне больше нравится Анна. К тому же они говорят по-русски!

— Да, — кивнула, смутившись, Михелина. — Можем общаться на любом языке.

Они двинулись было ко входу в дом, но полицмейстер неожиданно попросил внимания:

— Есть предложение!.. Пока молодежь будет знакомиться и разводить тары-бары, мы с мадам Матильдой… я не ошибся именем, сударыня?

— А вы хотели назвать меня по-другому? — засмеялась та.

— Нет, только вашим именем, мадам!.. Оно вам идет. Так вот, мы с госпожой Матильдой на некоторое время отлучимся.

— Я бы хотела побыть с молодежью, — попыталась возразить воровка.

— Успеете, — решительно взял ее под руку Василий Николаевич. — Видимся первый, но не последний раз! — И повел женщину к карете.

Анастасия по-хозяйски провела Михелину и Андрея в большую гостиную, велела дворецкому:

— Никанор!.. Кофию, воды и сластей!

— Слушаюсь, княжна, — поклонился тот и отправился исполнять приказание.

Карета полицмейстера в сопровождении кареты охраны неслась сначала по Фонтанке, затем свернула на Невский, а оттуда в сторону Дворцовой пощади.

Василий Николаевич весело делился с Сонькой последними своими новостями, время от времени бросая на нее внимательный взгляд.

— Вот вы живете в Париже, правильно?

— Да, в Париже, — кивнула она.

— Бывал в Париже, и не однажды. Знаю… Но вам даже не снились персоналии, с которыми нам приходится сталкиваться в нашей прекрасной столице!

— Да, у вас много знаменитых людей. Не только высший свет, но писатели, артисты…

Василий Николаевич расхохотался.

— Вот-вот! Особенно артисты!.. Есть у нас одна такая артистка — всем городом ловим!

— Почему ловите? — не поняла на своем «плохом» русском воровка.