Соннасарнова. Элит

— Что-то не хочется, — садясь за стол с чашкой кофе в руке, отозвался Фира. — Мне кажется, я и так слишком много наговорил.

— Не думаю. Ты не хочешь обсудить, что мы будем делать дальше? Как много времени тебе потребуется до полного восстановления?

— Не знаю, — протянул Кэйн. — Со мной вроде все в порядке.

— Уверен?

Кэйн пожал плечами.

— Я еще не до конца осознал то, что свечусь! Само собой, я не уверен. Я не знаю, что сделал Солнце.

— Тогда подождем пару дней, — Тейн кивнул. — Как именно ты думаешь попасть в Кетер? При наличии карты, я могу перенести нас туда тенями. И тенями же укрыть от глаз… Сделать на короткое время невидимками…

— О боже, Тейн, ты реально заставишь думать меня об этом сейчас?!

— Мне бы хотелось закончить с этим как можно скорее. Но если ты против, можем перенести разговор на завтра.

— Я… думаю, что сам смогу заявиться в Кетер, — Фира стал сосредоточенным. — В конце концов, какие у нас разногласия? То, что они меня чуть не убили — на их совести, а представление на балу — маленькая шалость. В конце концов, я все еще ценный сотрудник. В свое время я был ведущим специалистом. Не так давно…

— Исключено, — возмутился Тейн. — Я иду с тобой.

— Вряд ли удастся представить тебя профессором археологии на этот раз, — заметил Фира.

— Зато я всегда могу слиться с твоей тенью. Мне вовсе не обязательно выглядеть там, как человек.

— Ладно, — согласился Кэйн. — Проблему это не решает: как проникнуть на нижний уровень? Уверен, что там стоит магическая защита. Тенями может не получиться.

— Иногда тени — это всего лишь тени. В них, самих по себе, магии нет, — ответил Тейн. — Так что об это не беспокойся. Мы можем попасть сразу внутрь уровня, а не останавливаться перед замками.

— Может в них самих магии и нет, но в протаскивании ими нас — точно есть. И в Кетер, к сожалению, не дураки сидят. Они знают, что мы захотим туда проникнуть. Во всяком случае, могут предположить и принять соответствующие меры. Ты уже раскрыл свою сущность перед Нильсси.

— Доверь это дело мне и не беспокойся, — фиолетовые глаза азартно заблестели.

— Что ты задумал?

— Доставить нас к цилиндру. Ты пойдешь один, и никто не увидит меня. Никто не почувствует моих теней, — пламя в его глазах разгоралось все ярче, не знай Фира его, ему могло бы стать не по себе от этого взгляда, — никто не заметит нас. Не спрашивай, как. Реши, что делать потом.

— Потом? — переспросил Кэйн.

— Да, потом. Сколько времени тебе нужно, хотя бы примерно, чтобы справиться с цилиндром?

— Тейн, я без понятия, что именно нужно делать, и уж тем более, сколько времени на это потребуется.

— Что ж, — Тейн стал серьезен. — Тогда я возьму на себя только две задачи. Транспортировку и… в случае чего, у тебя будет необходимое время. Сколько угодно.

— Не надо снова уничтожать Кетер, — вздохнул Кэйн. — Мы должны действовать изящнее.

— Раз ты так просишь — не буду.

— Я о тебе беспокоюсь, — пояснил Фира.

— Со мной ничего не случится, — заверил Алкайдэ.

— Все так говорят, — фыркнул Фира.

— Можешь верить моим словам, — усмехнулся Тейн.

Фира на него не смотрел.

— Но ты не веришь…

Фира дернул щекой. «А кто б поверил», — красноречиво читалось в его взгляде.

— Ты прав. Я слишком часто подводил тебя, — повелитель теней опустил голову, но осанка его была безупречной.

Фира со злости так треснул кружкой по столу, что донышко раскололось. Содержимое кружки вылилось бы на стол сейчас, если бы не расплескалось секундой раньше, при замахе.

— Подводил меня?! — переспросил Фира, вскочив на ноги. — Подводил?! Поэтому я беспокоюсь?! Потому что ты чертов неудачник, который постоянно меня подводит?! Думаешь, поэтому? Боюсь, кабы ты снова меня не подвел!! Беспокоюсь, вдруг не сможешь послужить моей великой миссии!! Подведешь меня, в который раз подведешь!!

Фира уткнулся взглядом в разбитую кружку. Этого ему показалось мало, и он толкнул ее рукой, сбрасывая на пол.

— Если бы не я, тебе не пришлось бы возиться ни с Ферсаат, ни довести себя до девятой смерти, удерживая моего отца, только чтобы тот не убил меня, — бесстрастно заметил Алкайдэ, взглянув в лицо Кэйну.

— Ну да, если бы не ты, просто некому было бы ни возиться с Ферсаат, ни удерживать твоего отца, — согласился Фира, устало бухаясь назад на стул. — Стоило тебе хоть раз подвести меня — и меня бы тут просто не было. Не знаю, как это для мира. Я слишком эгоистичен, чтобы рассматривать такие вероятности: было бы им тут лучше без меня.

— Тогда почему ты не веришь мне?

— О чем ты? Я просто беспокоюсь, что ты недооцениваешь возможности Кетер.

— Тогда откуда у меня чувство, что ты мне не веришь, человек?

— Не знаю, сходит к терапевту, — устало предложил Фира.

— Если бы он мог мне помочь.

— Может и сможет, ты подумай. Солнце… — Фира осекся и замолчал. Затем встал из-за стола и вышел в гостиную. А оттуда — на террасу.

Дул неожиданно холодный ветер. Фира почувствовал в воздухе приближение зимы. «Какая ирония», — подумал он.

Тейн, оставшись один, бессильно уронил голову на руки. "Вечная осень", — вспомнил он и горько улыбнулся. Разве возможно остановить время? Нет, конечно же, нет. Что за детские фантазии.

Посидев один еще немного, он поднялся. Он отвык от этого ощущения. Он так привык, что у него есть только он. Но сейчас сидеть в одиночестве было просто невыносимо.

Тейн медленно отправился на террасу.

— Фира, — окликнул он, стоя у двери и прислонившись к косяку. — Ответишь мне на один вопрос?

— Снова? — возмутился Кэйн. — Ну только не сложный, пожалуйста!

Повелитель теней подошел к нему ближе.

— Что это был за медальон? Тот, ради которого ты расщепил себя на пятьдесят тысяч осколков?

Кэйн возмущенно посмотрел на него. «Просил же не сложный!» — читалось в его взгляде. Такое чувство, что раз он вылечился физически, повелитель теней вознамерился добить его психологически.

— Глупый детский медальон, — все же ответил он. Это не то, что он собирался скрывать.

— Зачем ради "глупого детского медальона" нужно было делать такое?

— Это было не из-за медальона. Просто это было условие. Если я найду медальон, мы забудем о прошлом и начнем все с начала.

— Столько сил ради несостоявшейся сделки, — протянул Тейн. Сложно было понять, чего в его голосе было больше — разочарования или сочувствия.