Соперница с обложки

– И что еще в том пакете было, он тебе должен рассказать, да? – фыркнул Игорек. – А если он пошлет нас тобой куда подальше? Что тогда?

– Это порядочный-то человек пошлет?

– И на старуху бывает проруха. Достанем его глупыми вопросами, он нас и того, выставит.

– А вот чтобы не нарываться, давай поступим как собирались.

– И как же?

– Давай понаблюдаем за ним, Игорь. И тогда уже выводы о его порядочности делать станем. Нет, вот я сидела тут, думала, думала, – неожиданно свернула с темы ночного водителя Волиной Ксюша. – И согласна с тобой на все сто! Чего же милиция бездействует, а?! Чего, правда, сидит и ничего не делает?! Мы им уже буквально дело раскрыли, а они потом на наших лаврах почивать станут? Бездельники!..

Глава 22

– Уволить бы вас к чертовой матери всех! – сморщился, как от зубной боли, полковник, наоравшись вдоволь на Давыдова с Дмитриевым. Молча пожевал губами, потеребил левую подмышку и снова сморщился. – Дело они мне раскрыли, понимаешь, по горячим следам, что называется!!! Вы такого натворили, что… Как теперь расхлебывать, один черт знает! И еще те, кто наверху, повыше меня!.. Вот они сорвут с вас погоны, а заодно и с меня, будет тогда вам раскрываемость! Идите отсюда, и если к завтрашнему утру у меня не будет доклада по ходу расследования исчезновения Волиной, точно поувольняю обоих! Все, ступайте!..

– Отблагодарили? – Давыдов с кислой улыбкой потеребил лохматую макушку. – Я тебе говорил, а ты!

– А что я? – недовольно отозвался Андрей. – Я жду сегодня к десяти утра на допрос супругу Александра Суркова. И говорить стану с ней жестко.

– И что это даст?

– Не это, а она отдать мне должна улику! – взорвался Андрей, тормозя возле двери кабинета. – Какого черта мы с тобой на одном месте топчемся?! Ну, посадили под замок Чалых Тамару Федоровну, толку-то что?!

– Толку мало, – согласился Санчес, в миру – Александр Иванович Давыдов. – В убийстве, потолковав с адвокатом, не созналась. К записи на камере Аллы Волиной отнеслась очень спокойно. И что, говорит, здесь такого, что я ей шприц наполняла? Она попросила, сами слышали, я и исполнила. Сколько велела, столько я ей и вкатила. Она, мол, могла и до ее прихода еще уколоться, оттого и померла. А что платочком шприц держала, так то из соображений собственной безопасности. А ну как девица СПИДом больна, зачем себе вредить… Умно, ничего не скажешь. В суде запросто свою невинность с помощью адвоката докажет. А что, мол, деньги воровала у Волиной, так то вместе с ее дочкой и по ее наущению и настоятельным просьбам, потому что мать Алле постоянно отказывала. Сама бы, мол, никогда не осмелилась такое сотворить. И опять же деньги все украденные вернула. Той самой ночью, когда с Аллой в офис приезжала, деньги в сейф и положила. А для чего, мол, ей туда еще надо было ехать? Только затем, чтобы исправить ошибку. Волина угрожала утром ревизию устроить. Вот они с Аллой и поторопились недостачу в сейфе покрыть. А про деньги те в ее сейфе будто бы не только Волина одна знала, но и зам ее тоже был в курсе. И ведь понимает, дрянь такая, что статья за умышленное убийство – это одно, а статья за мошенничество – совершенно другое.

– И ведь не признается, что причастна к исчезновению Волиной, представляешь!

– Может, и правда не причастна? – вяло поинтересовался непонятно у кого Давыдов.

– А кто тогда?! Лозовского отпустить придется под подписку, дальше держать не имеем права, а предъявить ему пока нечего. Факт кражи из сейфа и стола в кабинете Волиной может быть установлен только самой хозяйкой. Чертовщина полная!.. Волину он вряд ли мог убить.

– Почему ты так думаешь? – Санчес окинул хмурым взглядом скудную обстановку их кабинета и неохотно поплелся к своему столу. – Они могли где-то пересечься, пока метались туда-сюда той ночью.

– Ты слыхал, куда отправилась Волина, перед тем как уйти от дочери? Слыхал!

– Ну! И что? Она могла потащиться туда с намерением поскандалить, он мог перехватить ее по дороге. Они повздорили, и…

– И он за пять минут изловчился убить ее и спрятать труп так, что нигде он до сих пор не объявился. – Андрей недоверчиво покосился на коллегу. – Сам знаешь, до снегов еще далеко, а в воду бы бросил, всплыл бы давно. Да и народ на набережной постоянно тусуется, не особо прикольно с трупом под мышкой тащиться.

– Мог в багажнике машины отвезти куда-нибудь, – упрямо стоял на своем Давыдов, вяло копаясь в папках с делами. – Чего ты его постоянно отмазываешь, Андрюша, не пойму?!

– Я?! Отмазываю?! – задохнулся тот от возмущения. – Еще где-нибудь не скажи!.. Никого я не отмазываю, просто времени у него столько не могло быть, чтобы все это проделать с такой надежностью. Развалилось дело, Санчес! Неужели ты не понимаешь, что оно развалилось?! Или ты и злишься оттого, что понимаешь, а делаешь вид просто…

Они замолчали, поняв эту недоговоренность именно так, как следовало. Потом каждый уткнулся в работу, не поднимая головы, и оба вздрогнули от неожиданности, когда в дверь кабинета постучали.

– Разрешите?

Татьяна Суркова со скорбно сжатым ртом стояла на пороге кабинета, прижимая к боку тот самый портфель, с которым в ночь его гибели отправился якобы за хлебом ее муж.

– Заходите, – кивнул Андрей. – Присаживайтесь… Удобно? Вот и отлично. У меня к вам имеется сразу несколько вопросов, Татьяна. Начну с того, что мне поступило заявление от Ксении Минькиной.

– Сука голожопая! – скрипнула зубами Суркова, устраивая портфель на коленках. – Заявление она написала! Я, может, сама с заявлением пришла!

– А что же так припозднились-то? – усмехнулся Андрей, буравя глазами злосчастный портфель. Что-то в нем таится интересное, узнать не терпелось. – Ждали, пока повесткой вызову?

– Может, и ждала, – не стала та спорить.

Щелкнула старомодными замками, порылась в кожаном нутре, достала диск в пластиковой коробке и, чуть оторвав зад от стула, швырнула его Андрею на стол.

– Вот, смотрите.

– Что там? – Он не спешил брать диск в руки.

– Там запись с камеры наружного наблюдения из фирмы, где работал мой покойный муж, – внятно и терпеливо пояснила Суркова и вздохнула, добавив со слезой: – И там ясно видно ту сволочь, которая переехала его на машине!

– Да ну! – присвистнул Дмитриев, не спеша верить в удачу.

Один раз они уже поспешили с Сашей порадоваться, ни к чему хорошему это не привело. Чалых твердо стоит на своих показаниях о собственной невиновности, а следа Волиной как не было, так и нет.

– Да. Там гадину эту отлично видно.

– И кто же это?

– А вы посмотрите, посмотрите!

– Еще успеем, важно знать вашу версию.

– Ох, господи! Ну как у вас все… Потому и не спешила к вам! – забубнила Татьяна. – Там ясно видно, как бухгалтерша с дочкой на фирму ночью приезжали, вот!

– И что? – Андрей невесело усмехнулся. – Мы знали о том, что они были на фирме той ночью. Каким образом это доказывает их причастность к гибели вашего мужа, не понимаю?

– Не понимает он! – окончательно обозлилась Суркова. – Я не сказала «они»! Я сказала «она»! Это Тамара убила его на своей машине!

– Доказательства есть?

– Есть! – неучтиво рявкнула женщина. – Звонили мы ей.

– С целью?

– С целью… шантажа, – неохотно призналась Суркова после паузы. – Позвонили и сказали, что знаем, что она делала и где и с кем была в ту ночь, когда исчезла Волина.

– Она купилась на ваш шантаж?

– Да. А куда бы она делась? Мы такую обличительную речь сготовили!.. Короче, мы назначили встречу. Тамара обещала денег, Сашка сказал, что диск отдаст, что никаких копий больше нет и быть не может. И пошел, дурак, один. Она его и убила! Странно только, что уехала, портфель не прихватила. Испугалась, наверное, возможных свидетелей.