Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг. (Ввоспоминания участников событий и боев в Петрограде, Москве, Оренбурге, Ярославле, Крыму, Северном Кавказе, Урале, Средней Азии.)

Жуткую ночь пережило население осажденного турками города Баку (кажется, 28–го или 20 июля) большевики решили уйти в Астрахань, забрав с собою по возможности все вооружение, наличность казначейства и запасы, во всем городе огни были потушены, и большевистским комендантом был отдан приказ, что всякий, появившийся после 8 часов вечера на улицах без разрешения, будет на месте расстрелян, всю ночь по всем улицам грохотали грузовики, фургоны, повозки, скакали во всех направлениях конные ординарцы. В то же самое время какими-то путями проникали в дома слухи о том, что с фронта ушли его защитники и очищено от войска наиболее уязвимое для города место — Баладжарский фронт.

Знай только турки истинное положение вещей, они легко могли бы взять Баку в ту же ночь.

Поутру у Петровской набережной и на рейде Бакинской бухты стояли готовые к отходу полтора десятка спешно погруженных большевиками пароходов. Пароходы не отходили, как оказалось, потому, что между большевиками и Центрофлотом происходили резкие препирательства, большевики требовали свободного их пропуска, в то время как Центрофлот настаивал на возвращении всего захваченного и увозимого большевиками, угрожая в, противном случае, потопить большевиков. Пока тянулись эти переговоры, часть большевистских судов ушла в море, но их у острова Жилаго (часах в 4 хода от Баку) нагнали два быстроходных военных судна «Карс» и «Ардаган» и принудили, под угрозой открытия огня и потопления в открытом море, вернуться обратно. Бежать удалось только одному пароходу, на котором находились все комиссары и главари большевиков, причем ввиду случившейся на нем аварии и опасения, что он не дойдет до Астрахани, пароход этот повернул в Красноводск, где все большевики, с С. Шаумяном во главе, были задержаны, переданы англичанам и ими расстреляны.

* * *

Власть в Баку перешла к «Диктатуре Центрофлота», состоявшей из пяти лиц трех морских офицеров и двух матросов.

Одержанная ими победа над большевиками, выразившаяся в особенности в отобрании у них столь необходимых для продолжения защиты Баку артиллерии и всякого вооружения, вызвала общий подъем настроения в населении.

31 июля турки начали приступ на ближайшие к Баку позиции; наступление на Баладжарском фронте наскоро собранными частями было отбито…

Б. Кузнецов [271] 1918 ГОД В ДАГЕСТАНЕ [272]

Позорно кончилась война. Не так представляли себе горцы Кавказа конец величайшей войны. Всем хотелось вернуться в родные аулы украшенными крестами и медалями с погонами урядника, юнкера и даже офицера. Мнились бесконечные рассказы на порогах саклей о своих подвигах, показ трофей–клинков, винтовок, привезенных с фронта, и т. д. Вместо этого спешная отправка по домам под враждебными взглядами и криками разнузданной толпы бывших солдат и рабочих.

271

Кузнецов Борис Михайлович. Окончил Орловский кадетский корпус (1909) и артиллерийское училище. Офицер 52–й артиллерийской бригады. В Добровольческой армии и ВСЮР; в начале 1918 г. командир конно–горной батареи в войсках князя Тарковского в Дагестане, осенью 1918 г. адъютант по строевой части Дагестанской армии, с осени 1918 г. в 21–й артиллерийской бригаде Вооруженных сил Юга России. В Русской Армии до эвакуации Крыма. Подполковник. В эмиграции к 1967 г. сотрудник журнала «Военная Быль». Умер после 1968 г.

272

Впервые опубликовано: Б. М. Кузнецов. 1918 год в Дагестане. Нью–Йорк. 1960.

После неудачного, спровоцированного Керенским похода на Петроград (генералы Крымов, Краснов) Туземной дивизии все полки были отправлены на Кавказ по местам своих формирований. Все 6 полков были сведены в Туземный корпус под командой генерала Половцева, штаб–квартира которого была назначена в горороде Владикавказе, там остались начальники дивизий: 1–й — генерал принц Каджар [273] и 2–й — генерал Хоранов. [274]

Началось медленное, но верное разложение частей Туземного корпуса. Не желая упускать в общей разрухе подходящего момента, ингуши и чеченцы принялись за свое излюбленное занятие — грабежи. В городе уже не было никакой силы для поддержания порядка. Власть находилась во многих руках сразу — распоряжались местный Совдеп и городское самоуправление. Центральной власти не было. На основании полной свободы и автономии всех народов все народы сразу хотели что-то урвать от бывшей могучей России. У грабителей же было лишь одно желание: побольше набрать добра и увезти в горы. Ингуши артистически грабили город Владикавказ на глазах бессильного начальства. В одном конце города ими устраивалась демонстрация — подымалась стрельба и туда летели конные группы якобы для защиты, в то же время на совершенно противоположном конце города, где заблаговременно были собраны арбы (подводы), грузилось все подряд взятое здесь из ближайших домов имущество, вплоть до роялей. Чеченцы пошли дальше. Участок железной дороги по обе стороны станции Гудермес (между Хасав–Юртом и Грозным) был ими совершенно разобран, станция сожжена, рельсы сняты и вагоны угнаны на буйволах в аулы, а само полотно даже запахано. Вследствие этого части, идущие с Кавказского и Персидского фронтов, выгружались в Петровске и шли походным порядком через Чечню, принимая иногда бои. Терская область кипела и варилась в собственном соку. Богатые русские поселенцы и казаки пограничных районов с Чечней и Ингушетией грабились поголовно и цеплялись за проходящие эшелоны, прося зашиты. Носились смутные слухи о Добровольческих отрядах, но пока ни одного человека оттуда никто еще не видел. В таких условиях каждой области приходилось самой создавать какие-то противодействующие силы.

273

Принц персидский Каджар Аманулла–Мирза, р. в 1862 г. Офицер с 1879 г. Генерал–майор, начальник 1–й Туземной конной дивизии. В апреле 1918 г. выехал из Дагестана в Грузию, с 1920 г. в Иране.

274

Хоранов Иосиф Захарович, р. в 1842 г. В службе с 1863 г, офицером с 1877 г. Генерал–лейтенант, начальник 2–й Туземной конной дивизии. В начале 1918 г. во Владикавказе. В Вооруженных силах Юга России; с 13 марта 1919 г. в резерве чинов при штабе войск Терско–Дагестанского края.

В Дагестане начало борьбы с анархией и ее родителями–большевиками положили два человека, два русских офицера — полковник Русул Бек Коитбеков (офицер Бакинского полка, 39–й пехотной дивизии) и полковник князь Нух Бек Шамхал Тарковский, [275] командир 1–го Дагестанского конного полка.

Прежде чем продолжать дальше, я должен сделать отступление и привести выдержки из готовящегося к печати труда Пшемахо Коцева — бывшего председателя правительства Горской республики. Для того чтобы осуществить автономию горских народов Кавказа, данную Временным правительством, и остановить анархию, в городе Владикавказе состоялся первый Съезд полномочных представителей горских народов, длившийся с 1–го по 9 мая 1917 года.

275

Князь Тарковский Нух Бек Шамхал, р. в 1878 г. Окончил Симбирский кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище (1899). Полковник, командир 1–го Дагестанского конного полка. Георгиевский кавалер. В 1918 г. глава национального правительства Дагестана. В эмиграции в Иране, последний начальник Персидской казачьей дивизии, затем в Константинополе. Умер 19 января 1951 г. в Швейцарии.

Вот что пишет Пшемахо Коцев:

«Первый Съезд полномочных представителей, длившийся с 1–го по 9 мая 1917 года, был до сих пор не имевшим прецедента. Съезд избранников всех племен и народов всего Северного Кавказа от Черного до Каспийского морей, от Темрюка до Анапы на западе и до Закатал на востоке. На этом первом съезде, как равноправные члены, были представлены и делегаты Абхазии, Тюркмен, Нагайцев и Караногайцев Ставропольской губернии, вошедших в Совет народов Северного Кавказа.

Прибывший недавно с фронта полковник князь Нух Бек Шамхал Тарковский сделал обстоятельный доклад, из которого видно было, что приказ № 1 сделал свое дело: окончательно развалил фронт. Керенский поназначал комиссаров, которые разъезжают по всему фронту и уговаривают солдат брататься с врагом. Сам Военный министр уговаривает продолжать войну до мира «без аннексий и контрибуций». Смертная казнь отменена, и никто не боится ответственности.

На этом съезде тогда не было постановлено созвать новый съезд на 18 сентября того же года в ауле Анди (Дагестан).

В ночь на 18 сентября, когда 10 человек членов Центрального комитета съехались в крепости Ведено, чтобы ехать дальше в Анди, поступило тревожное сведение о том, что самочинный съезд, устроенный Нажмуддином Гоцинским на озере Айза–Наб, провозгласил его имамом, а так как социалисты, по его сведениям, желают провозгласить советскую власть, то новый имам решил уничтожить всю интеллигенцию и прежде всего всех членов Центрального комитета.

Для заседания съезда в Анди нам был отведен большой дом в несколько комнат старого майора Гирея (майор с времен Турецкой войны 1877 года. — Б. К.).

К 9 часам утра 10 сентября к нам явилась группа из 7 — 8 лиц представителей почти всех племен. Были духовные лица из дагестанцев, чеченцев, ингушей, осетин и кабардинцев. Ждали Нух Бека Шамхал Тарковского, который вскоре и подъехал с группой в 6 — 7 коней. Было около 3 часов дня, когда появился Нажмуддин–Эфенди (имам). На этот раз свидание с ним закончилось полным соглашением. Все приняли Джумхуриет, провозглашение Республики народов Северного Кавказа. Постановления были написаны на аварском, арабском и кумыцком языках и затем на русском.

20 сентября утром на собрании всего джамаата (народа) это решение, подписанное всеми духовными лицами, должно было быть прочитанным.

День 20 сентября — это большой праздник в ауле Анди. В западной части аула, на большой площади и на пригорках расположились тысячи и тысячи людей. Здесь представители всех племен и народов из далекого Черноморья до Закатал. Это все граждане будущей Горской республики. Но здесь и гости из Азербайджана и Грузии и других мест.

Замечательная распорядительность молодого комиссара Ахмет Наби и врожденная дисциплина населения обеспечили сборищу неподражаемый порядок.

На плоской крыше невысокого дома размещены члены комитета. Их всего 5 человек: председатель — Топа Чермоев, товарищ председателя — Пшемахо Коцев, князь Нух Бек Шамхал Тарковский, Мехмед Кады Дибир и М. Хизроев и еще несколько, в их числе майор Гирей. На крыше дома сидят рядом 10 человек духовенства с Нажмуддином во главе. Узун Гаджи отсутствует (мулла фанатик, сторонник турок. — Б. К.). Лицом к заседающим на крышах сидят на скамейках более ста человек хаджи и стариков. Дальше на пригорках идут молитвенные танцы «зикристов» и еле слышны приятные звуки зикры.