Сопротивляйся мне
Шрифт:
Глава 41
Анжелика
Мы все взрослеем по-разному. Одни делают это медленно и постепенно, год за годом прощаясь с детством, меняясь плавно, для самих себя незаметно. На других же взрослые проблемы и желания обрушиваются внезапно и всем скопом, раскрашивая мир незнакомыми прежде оттенками.
Аж красные пятна перед глазами от ярости.
Пока еду в такси, едва сдерживаюсь. Но прилюдно я ему высказывать ничего не буду, не дождется повода закатить глаза.
Он
У послушных скромных девочек, конечно, больше шансов выжить. Но в чем смысл этой самой жизни? Я вспоминаю маму, которая всегда была одна. Ее отец называл тупой и никчемной тунеядкой, хотя она тащила и продолжает тащить на себе наш огромный дом!
Я не тупая. И не никчемная. И пусть мне сейчас безумно страшно, но я сорвала мужу вечеринку и ни капли об этом не жалею.
— Это просто одногруппница. — говорит он, когда мы заходим в дом. — Не устраивай драмы, мы всегда так общаемся. Между нами ничего нет.
На первом этаже свекры, я держусь ну просто из последних сил, чтобы не высказать ему всё, что чувствую прямо сейчас.
Всегда он так общается. Она его едва не облизала прилюдно! При его друзьях, с некоторыми из которых мы две недели назад вместе играли и смеялись. Я узнала Ваню и Артёма.
— Давно между вами ничего нет? — спрашиваю.
— Ну лет двенадцать точно.
Вот гад! От его невообразимой наглости у меня мысли в голове разбегаются, как тараканы!
Последние полторы недели я не живу, а существую. Агония. Ревность. Внутри меня просто адский коктейль из противоречий! Я практически ничего не ем и отвратительно сплю. Все ночи ворочаюсь, потом на учебе носом клюю, а стоит глаза закрыть — мужа представляю. То, как я проснулась утром рядом с ним. Каменный стояк мне в бедро упирался. Одна рука Владимира сжимала мою грудь. Вторая — была у меня в трусах.
А сегодня у него на коленях в баре сидит какая-то курица, с которой он двенадцать лет назад трахался!
Да он просто вконец охреневший!
— Ты ее любишь? — спрашиваю, когда мы заходим в комнату.
— Кого? — он хмурится. — Таню? — переспрашивает так, будто я заявила, что Земля плоская. Это немного успокаивает. А потом он смеяться начинает. Жутковато так. Смех переходит в раздражение, и он хмурится. — Ты прикалываешься? Всё, я понял. Получилось некрасиво. Признаю. Мы собрались с друзьями выпить и поржать. Точка.
— Таня — друг? На парня она не похожа.
— С ней весело, — говорит он, глядя в глаза, и у меня внутри всё обрывается.
Он нас сравнил и швырнул мне это в укор. Да пошел он в задницу!
— Анжелика, больше не повторится. Ну вот что ты завелась? Ты думаешь, я бы девку, с которой трахаюсь, притащил друзьям показывать?
— Ее ты скрываешь?
— Тебе от меня что надо сейчас? Извини, если я тебя унизил.
— Унизил, и еще как. Мне постоянно предлагают знакомиться. Я отказываю. Мой муж прокурор, я себе вообще ничего не позволяю! — начинаю активно жестикулировать. — Даже, блть, не улыбаюсь мужчинам! Ты же в это самое время… — Я действительно сказала ему матом.
— Улыбайся, — он закатывает глаза, тоже раздражаясь.
Мы переходим на повышенные тона. — На здоровье.— Теперь буду, и еще как! Не сомневайся!
— Ладно, признаю. Я не прав, — спохватывается он быстро. — На этом моменте предлагаю тему закрыть. Но и давай договоримся впредь, что ты больше никогда не будешь меня выслеживать. Меня это пздц как бесит. Сегодня ты сорвала мне пьянку. А они у меня случаются редко.
Я моргаю. Он продолжает дальше:
— Ложись спать. У отца есть бар, я пойду догонюсь.
Он поворачивается к двери и спокойненько так идет. Вопрос типа решен!
Ну нет! Так просто он сейчас не свалит и не бросит меня одну!
Я и так постоянно одна! Наедине со своими страхами, мечтами и фантазиями.
С меня, мать его, хватит!
Я размахиваюсь и швыряю свой сотовый в дверь. Он пролетает в полумере от головы Владимира и врезается в косяк. Падает на пол.
Муж резко оборачивается.
— Мимо, — приподнимает брови.
— Ты нарушил наш договор! — шиплю я ледяным тоном. — Ты сам его, блть, придумал. И сам же нарушил, опозорив меня! И у тебя не получится легко съехать, — я тыкаю в него пальцем. — Со мной. Так. Нельзя!
Я напрягаюсь и отставляю одну ногу чуть назад, чтобы принять более устойчивое положение. Как перед боем.
Мы смотрим друг на друга. Он напрягается тоже. Я чувствую, как сильно он злится.
— Еще какие-то претензии есть? Или дело только в Тане? Если в ней, то я повторяю в последний раз, — он говорит таким тихим спокойным голосом, что у меня волоски дыбом, — между нами ничего нет. И впредь я не допущу повторения ситуации.
— Да, претензии есть, — я расправляю плечи и говорю с вызовом. — В тот понедельник я проснулась с твоими пальцами у себя в трусах. И после этого ты ведешь себя, будто ничего не случилось. Словно так и надо. И да, Владимир, мы поговорим об этом сейчас, потому что такая штука в моей жизни произошла впервые. И для меня она значение имеет.
— Это бессознательно получилось. По привычке, я же извинился, — говорит он с улыбкой.
И меня взрывает! По привычке. Он сказал «по привычке»! Он специально так подбирает слова, что мне хочется выцарапать его глаза на хрен?!
Я чувствовала его стояк! Он меня и разбудил, в общем-то, врезаясь в мою ягодицу! Потом Владимир встал и ушел. О да, еще и извинился! А потом обнимал эту девушку в баре. И смеялся, пока она прижималась к нему!
— Я эти дни… Боже, да как ты так можешь?! Трогал меня между ног, я была для тебя влажной, потом встал и ушел. К другой?! А теперь ведешь себя так, словно я тебя раздражаю! Да что происходит вообще?! Ты надо мной издеваешься?
— Ты была влажной не для меня, а от страха, — говорит он.
— Что?
— Страх стимулирует нервную систему и выброс адреналина, — говорит он сухо. — Всё это возбуждает половые органы. Поэтому даже во время принуждения к сексу у женщин выделяется смазка. Это не признак желания. Просто физиология.
У меня открывается рот. Он произносит таким тоном, словно возражений вообще быть не может. Он явно цитирует какую-то умную книжку. Дал же бог в мужья начитанного юриста.
— Это неправда, — только и могу вымолвить. Слегка розовею. Надеюсь, он не заметит.