Сорняк, обвивший сумку палача

Внизу поля Джубили под ивами стоял заброшенный фургон Руперта, его веселая надпись «Куклы Порсона» явно диссонировала с местом и обстоятельствами. Признаков жизни не было.

Я аккуратно уложила «Глэдис» на траву и на цыпочках пошла к фургону. Может, Ниалла забралась внутрь и теперь спит там, а я не хочу ее испугать. Но отсутствие конденсации на лобовом стекле сказало мне то, что я и так начинала подозревать: внутри старого «остина» никто не дышит.

Я всмотрелась в окно, но не увидела ничего непривычного. Обошла фургон, подергала ручку задней двери. Заперто.

Я начала описывать расширяющиеся круги по траве в поисках следов костра, но ничего. Это место было в таком же состоянии, как когда я оставила его в субботу.

Дойдя до конца тропинки на ферму, я резко остановилась, увидев веревку, натянутую поперек дороги, на которой висела табличка. Я нырнула под нее, чтобы прочесть.

«Полицейское расследование. Доступ запрещен. Полиция Хинли».

Инспектор Хьюитт и его детективы здесь уже побывали. Но, вешая табличку, они явно не учли, что кто-то может прийти из-за разлившейся реки. Несмотря на свое обещание инспектору, сержант Грейвс так и не выучил урок касательно людей, проскальзывающих с черного хода.

Что ж, очень хорошо. Поскольку здесь все равно ничего не видать, пойду я к следующей цели. Хотя в тумане ничего не было видно, я знала, что лес Джиббет лежит неподалеку отсюда на вершине холма Джиббет. Среди деревьев влажно и сыро, но я готова поспорить, что полиция не заявилась туда раньше меня.

Я протащила «Глэдис» под преградой и медленно покатила ее по тропинке, слишком крутой, чтобы можно было ехать на велосипеде. На полпути к вершине я засунула ее за изгородь из боярышника и продолжила подъем, окруженная со всех сторон расплывчатыми проблесками синего льна.

Затем внезапно прямо передо мной показались из тумана темные деревья. Я сама не подозревала, насколько я близко.

К дереву была прибита истершаяся от ветров и дождей деревянная дощечка с красными буквами: «Держитесь… прох…»

Остальную часть надписи отстрелили браконьеры.

Как я и знала, все в лесу было влажным. Я вздрогнула от промозглости, взяла себя в руки и углубилась в растительность. Не успела я пройти и полудюжины шагов сквозь папоротники, как промочила ноги до колен.

Что-то зашуршало в подлеске. Я замерла, когда темный силуэт безмолвно пролетел передо мной: наверное, сова, перепутавшая густой утренний туман с охотничьим временем в сумерки. Хотя она напугала меня, само ее присутствие успокаивало: значит, кроме меня, в лесу никого нет.

Я двинулась дальше, стараясь придерживаться едва заметных тропинок, любая из которых, как я знала, приведет меня к поляне в самой середине леса.

Между двумя древними сучковатыми деревьями дорогу преграждало что-то вроде поросших мхом ворот, их серое дерево искривилось из-за гниения. Я наполовину перебралась через препятствие, когда до меня дошло, что я снова на ступеньках старой виселицы. Сколько проклятых душ поднялось по этим ступенькам, перед тем как их вздернули? Сглотнув, я взглянула на остатки сооружения, открытые небу.

Жесткая рука схватила меня за запястье, словно оковами из горячего железа.

— Ты что здесь делаешь, а? Что ты тут вынюхиваешь?

Это была Безумная Мэг.

Она так близко придвинула ко мне свое смуглое лицо, что я рассмотрела песочного цвета волоски на ее подбородке. Ведьма из леса, подумала я, на один миг запаниковав, перед тем как собралась с чувствами.

— О, привет, Мэг, — произнесла я как можно спокойнее, пытаясь утихомирить колотившееся сердце. — Я рада, что нашла тебя. Ты меня испугала.

Мой голос дрожал сильнее, чем я надеялась.

— Страхи живут в лесу Джиббет, — мрачно сказала Мэг. — Таких страхов, как здесь, больше нигде нет.

— Точно, — согласилась я, понятия не имея, о чем она говорит. — Я рада, что ты здесь со мной. Теперь я не буду бояться.

— Дьявола больше нет, — сказала Мэг, потирая руки. — Дьявол мертв, и все хорошо.

Я вспомнила, как она испугалась на представлении Руперта «Джек и бобовое зернышко». Для Мэг Руперт был дьяволом, убившим Робина, превратившим его в деревянную куклу и поставившим на сцену. Лучше подойти к этому вопросу издалека.

— Ты хорошо отдохнула в доме священника, Мэг? — поинтересовалась я.

Она плюнула на ствол дуба, словно в глаз ведьмы-соперницы.

— Она вышвырнула меня, — сказала она. — Забрала браслет старой Мэг и вышвырнула ее, вот так вот. Дрянь, дрянь!

— Миссис Ричардсон, — уточнила я. — Жена викария? Она выгнала тебя?

Мэг ухмыльнулась жуткой улыбкой и понеслась между деревьями чуть ли не галопом. Я следовала за ней по пятам, среди подлеска и папоротников, по валежнику и сучкам кустов. Через пять минут, задыхаясь, мы снова оказались там, откуда ушли — у подножия сгнившей виселицы.

— Вот видишь, — сказала она, показывая. — Вот сюда он его принес.

— Кого принес, Мэг?

Она имеет в виду Робина Ингльби. Я уверена.

— Дьявол принес Робина прямо сюда? — спросила я.

— Унес его в лес, вот что он сделал, — по секрету сообщила она, оглядываясь через плечо. — Дерево к дереву.

— Ты правда его видела? Дьявола, имею в виду.

Раньше это не приходило мне в голову.

Есть ли шанс, что Мэг видела кого-то в лесу с Робином? В конце концов, она жила в хижине среди деревьев, и вряд ли многое в пределах леса Джиббет ускользало от ее внимания.

— Мэг видела, — сказала она понимающе.

— Как он выглядел?

— Мэг видела. Старая Мэг многое видит.

— Можешь нарисовать? — спросила я с внезапным вдохновением. Я вытащила записную книжку из кармана и протянула ей короткий карандаш. — Вот, — сказала я, отлистывая до чистой страницы, — нарисуй мне дьявола. Нарисуй его в лесу Джиббет. Нарисуй, как дьявол уносит Робина.

Мэг издала звук, который я могу описать только как слезливый смешок. И затем она присела на корточки, разложила открытую записную книжку на коленях и начала рисовать.

Полагаю, я ожидала что-нибудь детское — не более чем фигурки-каракули из палочек, но в смуглых пальцах Мэг карандаш ожил. На странице медленно появлялась прогалина в лесу Джиббет: дерево там, дерево сям; теперь гнилая древесина виселицы, узнаваемая с первого взгляда. Она начала с краев и продвигалась к середине страницы.

Время от времени она кудахтала над своей работой, переворачивая карандаш и стирая линию. Она неплохо рисует, надо отдать ей должное. Ее эскиз лучше, чем я могла бы набросать сама.