Сороковник. Части 1-4

А ты открываешься совсем с другой стороны, родственник. С детских лет я усвоила одну простую истину: скажи мне, что ты читаешь, и я скажу, кто ты. Ты кто, Николас?

Бабник, да? Светский лев? Балбес и любитель радостей жизни? Хм.

Уже с любопытством перехожу дальше.

Мифология. Немного проморгавшись, я всё же заставляю незнакомые значки преобразоваться. Легенды и мифы древней… Греции. Ага, это подсознание услужливо подсунуло то ли схожее по созвучью имя собственное, то ли, в самом деле, было здесь государство с аналогичной культурой и политическим строем. Восприму-ка я сей факт тоже как должное и не буду удивляться. И если мне очередная книга расскажет о… м-м-м… «Влиянии Древнеримской культуры и мифологии на современное изобразительное искусство», будем считать, что в этом мире тоже были свой Древний Рим, Атлантида, шумеры и викинги, и Великая Китайская Стена заодно. Кто я такая, чтобы вмешиваться в законы адаптации в чужих мирах? Раз мне так читается, значит, так оно и есть. Буду считать, что это параллельная Земля, и история в ней развивалась параллельным путём, пусть и с некоторыми ответвлениями.

Очередной шкаф забит исследованиями на вроде бы несерьёзные темы, такие, как рассказы о мелкой шаловливой нечисти вроде брауни, фейри, домовых и даже банников. Ага, вот что-то совсем знакомое: русалки, водяные, нимфы. А его интерес к речной феечке не только эротически-любовательский, сдаётся мне… Что дальше? Пантеоны божеств: греческих, скандинавских… ладно, будем считать, что и скандинавские страны здесь присутствуют… русичей… Да?

Вот в этом месте среди книг значительный прогал. И ещё на полке сверху. Как будто кто-то вытащил два увесистых тома… и заботливо оставил их для меня в раскрытом виде вон на том столе, между двух широких окон. И глубокое мягкое кресло уже соблазнительно распахивает объятья: садись, дорогуша, читай, здесь всё к твоим услугам!

Торопливо, чтобы, наконец закончить, просматриваю содержимое шкафов у противоположной стены. Там уже беллетристика: приключенческие романы, романы исторические, детективы, фантастика, фэнтези. Отдельно — сборники стихов и пьес. Целый стеллаж, по всей вероятности, здешней классики. И нигде — ни малейшего намёка на журналы вроде Плейбоя, спортивные новости, вестники светской хроники — ничего, что могло бы заполнить досуг бездельника и ловеласа в полном расцвете сил. Каково?

Остаётся только усиленно чесать в затылке.

И — хочешь, не хочешь, а идти тебе, дружок, в это гостеприимно распахнутое кресло и придвигать поближе толстенный фолиант. Учиться. А то ведь заявится хозяин — спросит, как обещал.

Не успеваю я присесть, как в библиотечную дверь стучатся. От неожиданности я подскакиваю.

— Сударыня, — заглядывает Константин, — к вам пришли!

— ?!

— Мастер Анри Руайяль, модельер. По распоряжению господина Николаса. Прикажете принять? — Видя мою растерянность, добавляет: — С ним девушки для снятия мерок и консультаций; думаю, вам лучше встретить их в малой гостиной.

По чьему распоряжению? Только этого не хватало! Джентльмен в белоснежном костюме не хочет, чтобы родственница-замухрышка его позорила? Ладно, это можно понять, но я и так уже от него завишу, воспользовавшись его гостеприимством, а теперь вовек не расплачусь. Не хочу я настолько от него зависеть!

— Не пытайтесь сопротивляться, сударыня, — сочувственно добавляет дворецкий. — Если вы сейчас откажете — этот упрямец организует выезд на дом всего ателье, и тогда, поверьте, будет гораздо хуже.

— Вы думаете? — обречённо спрашиваю. И даже не уточняю, кого корректный дворецкий называет «этим упрямцем».

— Несомненно. В этом случае дело рискует затянуться до утра. А если вы встретитесь с ними сию минуту — потратите не более часа. Послушайтесь доброго совета, сударыня Ива, идите.

И мне, скрепя сердце, приходится плестись наверх и битый час вертеться в вооружённых сантиметром железных руках некоего энергичного господина в голубом долгополом пиджаке с зелёными декоративными заплатками на локтях. Мастер Анри набрасывается на меня с воодушевлением охотника, трое суток сидевшего в засаде на зайца и подстрелившего вместо того упитанную лань. Моя грудь приводит его в восторг, а плоских как рыбы ассистенток повергает в уныние; он восхищается какими-то «песочными часами» и доказывает, что во мне идеально выдержаны пропорции ушедших шестидесятых… Не уверена, правильно ли я поняла, я и так едва успеваю реагировать на его вопросы. Мадам желает что-то из вечерних нарядов? Нет. Повседневное, на выход? Да. Стиль — классический, спортивный, романтический, экстравагантный? Спортивный. А господин Николас говорил… Спортивный, в крайнем случае — классический. Хорошо, может, тогда сделаем… Нет. А если… И это не надо. А вот может быть… У девиц, лихорадочно строчащих в блокнотах, уже дымятся карандаши. Мастер Анри вдохновенно надиктовывает им идеи и при том пытается раскрутить меня хотя бы на один вечерний туалет, но я непоколебима. Никаких изысков, наворотов, перьев и стразов, только то, в чём можно спокойно выйти из дома и прогуляться… Нет, не в театр! За город, например. В обществе я не бываю, на вечеринках и раутах тем более, я простая домашняя особь, занимаюсь хозяйством, не вылезаю дома из джинсов, потому что терпеть не могу халаты, люблю быть в одиночестве, гулять в одиночестве и спать в одиночестве, в конце концов! Какие вы мне финтифлюшки предлагаете вместо порядочных ночных рубашек?

Подоспевший вовремя дворецкий объявляет «брейк», разводит нас по разным углам и отпаивает чаем. Затем что-то успокоительно шепчет на ухо моему сопернику. Мастер Анри Руайяль задумывается, сияет и крепко жмёт Константину руку, не допив, бросает чашку, расшаркивается, целует мне ладонь и мчится вон, прихватив плоскогрудых ассистенток.

Я сижу как пришибленная. Сама себе напоминаю кубик Рубика, знаете такую головоломку? В детстве, когда нам с братьями надоедало с ним возиться, мы просто разламывали его и собирали цвет в цвет, вставляя элементы в нужные пазы. Вот и я сейчас… вроде бы и в цельности, но как будто каждую частичку бесцеремонно вытащили, повертели и вставили назад.

— Что вы ему сказали? — слабым голосом интересуюсь.

— Я ему сказал следующее: если его вызвал господи Николас, пусть господин Николас сам и объясняет, что он хочет на вас видеть. В конце концов, мастер снял мерки — и довольно с него, а вы уж сами определитесь, что вам забраковать, а что оставить. И не волнуйтесь за результат: господин Анри — лучший модельер в городе, поверьте, у него могут себе позволить одеваться далеко не многие.

— В том-то и дело, — я опускаю глаза. — Константин, вы, конечно, можете обо мне думать, что угодно, но только я всю жизнь зарабатывала для себя сама. Я не хочу ни от кого зависеть. Просто сейчас так получилось, что я вынуждена принять помощь вашего хозяина, но это не значит, что теперь я должна сесть ему на шею.

— У него достаточно крепкая шея, поверьте, сударыня. — Константин наливает мне свежего чаю. Спохватившись, предлагаю и ему, и он, благодарно кивнув, присаживается. — Если бы вы знали, сколько он тратит на свои не слишком невинные увлечения, вы бы не были столь щепетильны.

— Это другое дело, — угрюмо отвечаю.

— Конечно, другое. Но ведь и вы другая женщина, сударыня Ива. Видите ли, — дворецкий задумчиво подпирает подбородок кулаком, и жест этот, такой простецкий, вдруг совершенно меняет его облик. — Господину Николасу просто необходимо о ком-то заботиться. И, говоря откровенно, нам — его окружению — было бы приятнее, чтобы он заботился о вас, чем о каких-то своих… — он с чувством добавляет, — финти-флюшках.

Я даже краснею от того, какая рифма напрашивается на последнее словцо.

— Ну, — нерешительно начинаю…

— Оставайтесь с нами подольше, сударыня, — говорит дворецкий. — Пока вы — серьёзная, рассудительная женщина, родственница, — он подчёркивает это слово, — с ним рядом, не думаю, чтобы он привёл сюда кого-либо ещё. А то мы, надо признаться, уже устали от причуд его девиц, и хоть меняет он их нечасто — хотелось бы какой-то стабильности. Вы меня понимаете?

— Да ведь вы знаете меня всего ничего. Почему вы решили, что я как-то могу на него повлиять?

— Насмотрелись, сударыня, — коротко отвечает Константин. — Разок попадёте к нему на раут — увидите, от кого отличаетесь. Прошу меня извинить, но мне пора возвращаться к своим обязанностям.

Вздохнув, я иду изгонять из ванной Рика.

…Побудьте немного воспитательницей для нашего мальчика, сударыня Ива. Пожалуйста.

И как в этом мальчике сочетается столько?

Как в Маге, неожиданно думаю. Он тоже полон противоречий. Взрывной характер — и галантность к дамам-родственницам. Цинизм и желчные рассуждения о том, что в каждом из нас много дряни заложено — и досада, что не подумал о больной девочке, и полдня, потраченных на заглаживание этого промаха. Нетерпение ко мне — и безусловное обожание дочек, виденных пока лишь при посредстве сэра Майкла. Трижды он жадно смотрел кусочек моих воспоминаний с детьми, трижды…