Сороковник. Части 1-4

— А вернётесь, сударь? — как-то печально спрашивает дворецкий. И глаза у него становятся грустные, как у сербернара. Ник порывисто и сильно, до хруста в костях, его обнимает, отстранившись, всматривается. Константин рядом с ним кажется маленьким, как воробей перед горой.

— Всё-то вы, дворецкие, знаете, — удивлённо говорит Ник. — Конечно, и самому при тебе болтать надо бы меньше, но ты ж свой, навек… Вернусь. Как ты сам говоришь — не в это утро, так в следующее. Главное — всегда держите наготове завтрак. Пока, дружище!

— Удачи, сударь, где бы вы ни были, — серьёзно отвечает Константин. И кажется, что едва Ник удалится — он перекрестит его вслед, хотя кто его знает какая тут религия в этом странном мире.

…На яхте, он сказал?

Как только мы переступаем порог, с неба рушится ливень. И сразу же вокруг нас раскрывается прозрачный пузырь. Он не только не пропускает воду, но и приминает к тротуару брызги, летящие рикошетом, так что безупречная белизна наших выходных костюмов остаётся нетронутой. Ник ломится вперёд, не оборачиваясь, на ходу ловит мою руку, просовывает себе под локоть.

— Пошли, родственница. Со мной зонт не нужен.

— А куда мы идём? — спрашиваю, подстраиваясь под его широкий шаг. Не очень-то получается, сбиваюсь на бег, однако Николас, заметив мои попытки, чуть сбавляет темп.

— Начнём с ювелира, доведём до ума твои цацки. Платиновый сплав — неплохо, но ещё больше энергетики можно вбить в хороший камень, вот и поищем тебе что-нибудь подходящее.

— Ник, а ты не боишься? — невпопад ляпаю. — Ну, вот так, в открытую… — Развожу руками, повторяя очертания сферы. — Это сразу видно — волшебство, а ты говорил, здесь магии почти нет. Не рискуешь?

Нас торопливо обгоняет насквозь промокшая парочка. Девушка задевает локтём сферу и испуганно отскакивает. Ник делает быстрый жест — словно стряхивает что-то с пальцев — и наш пузырь, раздвоившись, ловко облекает второй половиной незадачливых гулён. Фея в прилипшем к телу полупрозрачном платьице застенчиво улыбается и собирается что-то сказать, но спутник подхватывает её за локоть и увлекает вперёд, шепча что-то на ухо. Николас насмешливо улыбается им вслед.

— Вот тебе и ответ. Сильно они напугались?

Мы идём вдоль набережной к горбатому мосту, судя по всему, раздвижному, потому что хорошо видна широкая щель посередине и протянутые от неё к береговым башням тяжёлые цепи. Перила, фонари при башнях, цепи, фигуры крылатых львов на постаментах — всё выкрашено в нежный травяной цвет.

— Зелёный мост, — с гордостью ставит в известность Николас. А то я не вижу, что зелёный! — Смотри, какой красавец; ему уже двести лет стукнуло, а всё действующий…

В это время дождь начинает лупить с такой яростью, что мы практически слепнем: на защитной оболочке вскипают нешуточные буруны, закрывая обзор. Хорошо, что мой гид знает дорогу. На мост мы заходим уверенно, но в середине выстаиваем минут пять: Ник, приоткрыв нижний край пузыря, даёт мне вдосталь налюбоваться катаклизмом на речной поверхности. Вода, кажется, вот-вот поднимется до наших ног.

— Так я не досказал. Этот мир как-то благополучно миновали и охоты на ведьм, и инквизиторские игрища, — как ни в чём не бывало, продолжает Ник. — Здесь и религиозных войн особо не было, всё проходило тихо-мирно… Ни волхвов, ни колдунов, ни каких-нибудь вуду, чистая технократия. Даже волшебных сказок детских нет, только мифы и сказания о древних умерших богах. Зато в последние тридцать лет кому-то здесь очень захотелось поверить, что человек — существо само по себе неординарное; и валом повалили всякие экстрасенсы, телепаты, эмпаты, псионики, гипнотизёры… Им и в самом деле что-то удаётся, но из-за ограниченного резерва они ухватывают только крохи. Я маскируюсь под псионика, поэтому мне многое сходит с рук, в том числе и мелкие бытовые фокусы.

Забавно. Некромант, притворяющийся шарлатаном.

— А раньше? — спохватываюсь я. — Ты говорил, что приходилось приспосабливаться?

— Ох, родственница, — Николас задумчиво суёт руки в карманы, смотрит куда-то сквозь плёнку защиты. — Вот что я тебе скажу. Это насчёт детей. Ты не думай, я тебя не раскручиваю на какие-то действа и не запугиваю. Ты мне уже давно не чужая, твои почти взрослые девицы мне, как-никак, племянницы, предчувствую — единственные, и я не собираюсь бросать вас на произвол судьбы. Знаешь, что такое — энергетический голод? Да, я же рассказывал… А он для них наступит, рано или поздно. Ты цветами занималась? — вдруг спрашивает. — Тогда поймёшь. Камелия растёт только на кислой почве, а пересади её в щелочную — захиреет. Точно так же будет чувствовать себя маг в мире чуждой энергетики. Вам с детьми повезло: вы взаимно поделились аурами, твоя часть позволяет им до сих пор нормально жить, а может, и держаться дольше обычного; а вот их Зеркало, ассимилировавшись с обережьем, помогло тебе удачно развиться в моём мире, родном для Зеркала, учитывай.

— А как же ты сам? Тебя ведь тоже ломало, когда ты сюда попал?

— Меня в этот мир занесло взрослым, и вдобавок, обвешанным всевозможными цацками. Поэтому определённый запас энергетики с собой был, но часть побрякушек рассыпалась при переходе, а оставшейся хватило ровно на два дня.

Потоки воды заметно иссякают, дождь идёт на убыль.

— Подождём ещё немного, — говорит Николас, — тут славно. Ну-ка, отгадай с ходу: отчего? Чувствуешь, какая благодать?

— Ну, — усиленно соображаю, — здесь лёгкость какая-то — совсем как в твоём ущелье, куда ты меня во сне отправлял. — Смотрю на поредевшие бурунчики, на стихающий кипеж воды под ногами. — Что, здесь тоже разлом коры? Нет, глупости, город же… Вода! — вдруг прозреваю. — Это же стихия, у неё своя энергетика, а здесь вон какие потоки, сами себя усиливают! И что?

— Понимаешь, родственница, в условиях жуткого недостатка энергии я научился тянуть отовсюду понемногу. Пока почти умирал — даже к людям подключался, к тем, что рядом. До сих пор вспомнить стыдно, двоих едва не уморил: персонал в клинике был один и тот же, редко замещался, так я, пока приходил в себя, оттягивал от одних и тех же. Упырём каким-то себя чувствовал. Потом решил: надо искать другие способы, и технологию другую. Конечно, во всех мирах беспроигрышный вариант — кладбище, там энергетика от недоживших зашкаливает, но пока это я бы туда попал… Естественным путём проще всего, при моей-то природе, но лишний раз умирать не хотелось. Пригляделся, попробовал дотягиваться мысленно до всего, что на глаза попадётся. Первое, что подвернулось — электрическая проводка, правда, с непривычки черпанул слишком много и на полчаса вырубил всю больницу. Потом стал изучать всё подряд: огонёк от зажигалки, струю воды из-под крана, воздушный поток от вентилятора. Но то — ерунда, суррогат, намного мощнее оказались естественные стихии. Тут тоже с дозировкой была проблема, но уже обратная, чтобы самому лишнего не хватить. Рядом с морем, особенно как разыграется, на первых порах вообще крышу сносило. Грозы, снегопады, торнадо — из всего можно зачерпнуть, а ещё один способ я тебе покажу прямо сегодня.

Пузырь со щелчком схлопывается. Воздух чист и свеж, дождь прекратился. Николас машет рукой — и ладонь его окутывается радужным сиянием.

— Тест на пополнение, — говорит он. — Да, вот что: ты, родственница, если чего-то не догоняешь — спрашивай сразу, на потом не откладывай, а то забудешь. Ну, пошли, отсюда совсем недалеко.

— Значит, стихии, — размышляю вслух. — Солнце — это огонь, ветер — воздух, дождь-снег — вода, понятно. А земля? С ней ты дружишь?

Мы сходим с Зелёного моста и ступаем на широкую мостовую, зеркальную от прошедшего ливня. За нами на фоне перевёрнутых домов забавно спешат наши отражения. Под решётками водосливов журчат ручьи, с полосатых тентов кафе и не убранных вовремя стульев капает. Улица пустынна, и мы беззастенчиво идём по никем не занятой середине, потому что к домам лучше не приближаться — можно угодить под холодный душ.

— Земля — это вообще кладезь, — отвечает Ник. — Но только за городом; здесь, под бетоном и асфальтом ей тяжело. Пробовал с ней работать, да не то, квёлая слишком.

— А луна?

— А, это ты братца моего вспомнила, — усмехается Ник. — С лунным светом у нас, некромантов, свои отношения. Это энергия особая, причём концентрат, его в больших дозах принимать нельзя. Тут ты в точку попала, не любим мы его. Некроманту с чистым лунным светом работать — всё равно, что человеку вместо уксуса кислоты хлебнуть, эффект такой же. Потому и обжёгся Мага о твой ножичек-то. Хорошо ещё, уровень у тебя маловат…