Сороковник. Книга 3
Шрифт:
— …Попросила она, чтобы песню ей спел.
Я запел и она подхватила.
А вокруг — тишина, только я да она
И луна так лукаво светила…
А потом ещё долго крутилась на голых досках. Немного поспать было необходимо, но я боялась, что стоит заснуть — и тюремщики застанут меня врасплох, а я не успею сконцентрироваться, чтобы хоть как-то достойно ответить. Мне уже стало ясно, что ибн Рахим избрал тактику выматывающего ожидания; иначе разборки со мной были бы в полном разгаре, а меня, напротив, изолировали — не только от людей, но практически и от звуков, потому, что ни голосов я не до сих пор не слышала, ни чьих-то шагов. Полное впечатление, что сунули меня в каменный мешок — и забыли.
А ведь могли в любой момент затребовать, ошарашить чем-нибудь, начать измываться…
Вот балда, сказала я в сердцах, совсем головой не думаешь. Зачем тебе нитки, когда есть собственные волосы? С ними работать ещё лучше, они часть тебя, даже если выпали или срезаны. Сколько ворожбы, сколько заговоров на них завязано! Недаром в старину, если и стриглись, кидали волосы либо в огонь, либо в воду, чтобы не попались в руки злым людям для нехороших дел.
Поэтому я надёргала собственных волосков, подержала их в кулаке, дополнительно настроив на нужную задачу, стянула с потолочного кострового отсвета язычок силы — как настройку на огневиков — и выложила на пороге. И даже проверила ауру. Жгутик получился хоть и тонюсенький, но зелёным, обережным высвечивал исправно, и теперь шагнуть в мою камеру незамеченным было невозможно. Только после этого я спокойно завалилась спать, и даже отсутствие подушки мне не помешало. Но бока на жёстком топчане я всё-таки отлежала, как после ночи на третьей полке в общем вагоне — а в студенческие годы приходилось и таким макаром добираться домой перед праздниками, когда билетов на поезда хронически не хватало.
В окно лениво сочился рассвет напополам с утренней свежестью, на шапках одуванчиков искрилась роса. Я по-прежнему не мёрзла, из чего можно было сделать вывод: самообогрев сработан на совесть, раз действует до сих пор. Значит, энергия за ночь потратилась и нужно теперь её восполнить. В качестве зарядки я мысленно припала к розовому солнечному пятну под потолком и тянула из него силу до тех пор, пока цепь снова не заискрилась. Что же, хвала Нику, он крепко вбил в меня привычку подзаряжаться. Да и я молодец.
Не сказать, чтобы с рассветом в тюрьме стало намного красивее, но всё же я повеселела. Потому что вряд ли мои спасатели затеяли поиски в ночь; а вот сейчас самая пора взяться за дело. Значит, чем дольше длится световой день, тем дольше меня ищут, тем ближе ко мне мои спасатели. А о том, сколько им реально времени понадобится, я запретила себе думать. Ах, если бы можно было подать хоть какой-то сигнал!
Откуда-то со двора послышались женские голоса, что-то причитывающие, на них цыкнул мужской. Ага, есть живые! Только их стараются ко мне близко не подпускать. Скорее всего, так.
Чтобы размять ноги, я время от времени прохаживалась от стенки к стенке, приноровившись к звяканью цепи и даже отбивая ею незамысловатый ритм. Всё веселее. Хотелось есть, потому что последний раз мне довелось пожевать более суток назад. Хотелось пить. Да и причесаться, и помыться толком, потому, что вся я пропахла лошадиным потом, хоть уже и принюхалась. Мысли бродили в голове разные, с разбродом и шатанием. Как долго меня тут будут мариновать? Кормить-поить явно не собираются, это понятно, но не применят ли ещё какие-то меры воздействия? Воспользовавшись тем, что заметно развиднелось, заглянула в соседнюю камеру через такую же решётчатую дверь, и содрогнулась от увиденного. Камера пыток у них там, что ли?
Обзор невелик, но я разглядела и два столба со свисающими верёвками, закреплёнными в железных кольцах, и верстак с инструментами — клещами большими и малыми, щипцами, воронкой, кнутами с плетёными, аккуратно свёрнутыми в кольца хвостами, плетьми. Вот тебе и дополнительные меры воздействия: ходи, мол, да поглядывай, и благодари, что ты здесь,
в своей камере, а не там, напротив.Мне становится нехорошо. А уж когда ветер снаружи доносит запах жареного на угольях мяса — то и вообще дурно и внезапно выворачивает желчью, как тогда, в самую первую ночь в этом мире, когда умудрилась нанюхаться крови раптора. Ох, зачем же я такая нюхачка? Нос мой — враг мой. И не заткнёшь это окошко ничем, приходится терпеть, одно хорошо — аппетит отшибло напрочь, теперь стоит мне проголодаться — достаточно вспомнить этот запах и последствия.
…Со времени несостоявшегося завтрака, когда меня пытались раздразнить всяческими ароматами и шкварчанием жаркого на угольях, бульканьем, звоном посуды и показательным чавканьем, прошло уже часа два. С той поры меня снова окружает тишина, нарушаемая только моими собственными шагами да уже привычным бряцаньем. Чтобы убить время, я трачу его на раздумья. Анализирую вчерашний день, вспоминаю детали наших с Рориком похождений, сопоставляю с тем, что услышала на военном совете в Магином доме, и многое, наконец, становится понятно: и ни с того, ни с сего обесточенная Сеть, и то, что меня так быстро зацапали. Если большинство огневиков были рассредоточены по городу, скорее всего, нас с Рориком засекли сразу же после первой вспышки магии на восстановленном им участке. Однако то ли магам пришлось повозиться, отслеживая нас, то ли они уже знали о предстоящей вылазке Игрока и решили, что мы сами к нему на зуб попадём, а им только и останется — дождаться результата… Короче, спутали мы с Рориком все их планы. Не попались. Но результатов они таки дождались. Невольно потираю шею. Второй раз за время моего пребывания в этом мире ей, бедняжке, достаётся…
Дон Теймур говорил, что Рахимыч жаждет власти, передела карт, влияний. Неужели он действительно сговорился с Игроком, и обесточивание города, фактически сдача его в руки победителя — его работа? Но если Тардисбург был бы уничтожен — чем и кем править?
Да что ты, в самом деле, Ваня, с досадой говорит внутренний голос. Это — мир! Мир! Планета! И городов, селений, стран на ней — куда больше, чем в игровых локациях, ты не путай игру с реальностью, а то ты уж привычно думаешь, что если Игрок тут главный, всесильный…
Минутку. В этом что-то есть.
Он привлёк в помощники силу со стороны, завербовал сторонника — зачем? Или боялся сам не справиться? Демиург-то? Не понимаю…
Когда Николас рассказывал мне о своём мире, то обмолвился, что у них всего и было раньше, что два вида магии: некромантия и паладинство. Значит, Клан Огня либо сформирован позже из попаданцев, либо… Рахимыч уже далеко не молод, а ему надо было где-то и у кого-то обучаться азам мастерства, в какой-то школе, при каком-то наставнике. Набравшись опыта, он мог и сам набрать и обучить здешних молодых, но свои-то знания, базовые, где обрёл? Или его притянуло сюда в солидном возрасте, или Игрок стырил из другого мира целый клан, дабы не набирать профессионалов поштучно, а получить сразу готовую организацию. Украл же он поселенье русичей, например, и с селением и со всем, что в нём было? Притащить сюда иномирную магию, как будущего конкурента здешних видов, прикормить, взрастить огневиков, чтобы у тебя с рук ели, а затем стравить с имеющимися Кланами и посмотреть, кто кого. Вполне в духе Игрока, он любит подобные эксперименты, психолог.
Вот что имел в виду благородный дон Теймур, когда говорил: теперь мы покажем, кто в этом мире хозяин. Не нужен ему чуждый враждебный клан. И демиург такой не нужен. И на него найдётся управа, пока он заперт в человеческом теле… кажется, так он выразился
В очередной раз вскакиваю и начинаю расхаживать. А ведь Игрок обязан подчиняться собственным правилам и если уж он спускается к смертным в их же образе, пусть и героическом, значит, на это время намерено подавляет свои вроде бы божественные возможности. По-другому и быть не может. Если он хочет время от времени лично погеройствовать — то самых сильных противников будет превосходить ненамного, потому что настоящему игроку неинтересна чересчур лёгкая победа, она должна быть красивой и заслуженной. Значит, его способности частью заглушены, частью ослаблены, и если я его запечатала…