SOS ниоткуда

Если, конечно, получится.

Оба космических радиста попросили Кокдора похлопотать за них. Они считали себя невиновными и, бесспорно, были невиновны.

Но интересы государства в межпланетном масштабе, если не в галактическом, неумолимо смели их и раздавили.

Кокдор пообещал, что сделает для них все, что сможет, понимая, что надежда невелика, и вновь погрузился в изучение досье.

Дезинтеграцию Фарта и Клиффорда на некоторое время отложили, продолжив наблюдение за их безжизненными телами. Однако истекал последний срок, и вскоре должно было произойти неминуемое. Кокдор узнал, что Жолену поставили об этом в известность.

Удрученная горем девушка попросилась присутствовать при печальной церемонии. Не видя причин для отказа, командор дал ей разрешение. Так или иначе, Жолена также была обречена закончить свои дни на страшном спутнике.

Кавалеру бросилось в глаза, что тюремный персонал состоял из землян и жителей Солнечной системы, иногда попадались и представители других миров, но меркурианцев почти не было. По отношению к ним продолжалась политика недоверия. И сами они относились к "поработителям" с неприязнью.

После рабочего витка Кокдор, Люк Дельта и несколько офицеров собрались вместе. Вновь прибывших засыпали вопросами, чтобы узнать последние новости с Земли. Конечно, ради и телевидение работали постоянно, но общение с новыми людьми имело особую прелесть.

Перед сном Кокдор и Люк улучили момент, чтобы перекинуться парой слов. Люк пообещал как-нибудь исхитриться и оказаться при дизентеграции обреченных, спящих летаргическим сном. Это подобие похорон должно было произойти на третьем рабочем витке.

Тюремный священник приготовился прочитать краткую молитву в присутствии офицеров и техников-операторов, приставленных к исполнению мрачного обряда. Две надзирательницы привели Жолену. По инструкции требовались два свидетеля, и, поскольку Люк и Бруно хотели взглянуть на Фарта и Клиффорда, их и назначили.

По дороге к похоронному отсеку Кокдор размышлял о голограммах, воспроизведенных Доротеей.

Космическая тьма... Люди в белом... Лицо очень красивой девушки, темнокожей, с красноватыми глазами.. Давехат? Незнакомые аппараты... Камни, отбрасывающие странные блики... Хаотические меркурианские пейзажи. И, наконец, беспорядочные видения, полные загадок, манящие, непостижимые, оставляющие глубокий эмоциональный след, впечатление, сравнимое с бесконечным экстазом.

Что все это значило?

Проходя мимо окон и иллюминаторов, Бруно рассеянно поглядывал на видне'ющиеся Меркурий и звездный городок. Видел он и краешек Солнца, фазы которого менялись в зависимости от расположения планеты, закрывавшей светило своей огромной массой.

Хорошо, что есть Меркурий, иначе невозможно было бы выжить при мощнейшем излучении и страшном жаре, идущим от Солнца.

"Нет,- думал Кокдор,- планета за Меркурием, предполагаемый Вулкан - это все басня. Даже если бы какой-то булыжник и вертелся в тех краях, какая форма жизни могла бы зародиться рядом со звездой?"

Кокдор приостановился, так как его внимание привлек какойто аппарат, летевший в пустоте. Формой он напоминал тарелку с обрубленными краями. Такой модели он не встречал, хотя избороздил весь космос вдоль и поперек. Незнакомый звездолет показался ему любопытным. Наверное, недавно построен меркурианскими инженерами - безостановочные космические работы велись поцсюду.

И все-таки он улавливал что-то знакомое. Где он мог это видеть? Нет, никогда еще эта модель не появлялась в тех просторах, в которых он бывал, хотя ощущалось смутное сходство с чем-то.

Вдруг его осенило. Неужели...

На голограммах, которые воспроизводила Доротея, какими бы мимолетными они ни были, угадывались и очертания межпланетных кораблей. Но Бруно не мог с полной уверенностью утверждать, будто то, что он видел сейчас, и то, что помнила Доротея,- одно и то же.

Кокдор продолжил свой путь к отсеку дезинтеграции.

Войдя, он вздрогнул.

Священник, дежурный офицер, техники, бедная Жолена, стоявшая между двумя надзирательницами, и два распростертых тела - все были в белоснежных одеждах. На этом спутнике вернулись к древней традиции, согласно которой белое считалось символом траура. Только Люк, подошедший с другой стороны, и сам кавалер не соблюли обычай. Но, поскольку они выполняли функции свидетелей, на ход церемонии это не повлияло. Оба сдержанно кивнули присутствующим, и священник приступил к обряду.

Офицер явно спешил все закончить побыстрее. Техники ожидали свой черед с добродушно-туповатым видом.

Кокдор думал о своем.

Слышались рыдания Жолены. Вдвойне несчастная - из-за собственной неудачи и из-за печального конца Дона Клиффорда, она плакала, стоя между двух охранниц, сохранявших бесстрастное, замкнутое выражение лица.

Жолена продолжала делать вид, будто незнакома с кавалером.

Никто не должен был знать об их первоначальном разговоре и об истинных причинах, которые привели Бруно на Меркурий.

Просторные дезинтеграционные печи были уже готовы. Они представляли собой два контейнера из серебристого металла, в которых мощные лучи из элементарных частиц должны были рассеять тела на атомы.

Кокдор закрыл глаза. Если бы окружающие хорошо знали его, они бы поняли, что в это мгновение дух его отделялся от тела и перемещался в мозг других людей.

И вдруг, не дав произнести роковой приказ, кавалер широко открыл глаза и выпрямился во весь рост.

– Прекратите, капитан!
– произнес он.- Остановите дезинтеграцию! Эти двое не мертвы, они спят, я заявляю это со всей ответственностью. Если вы отправите их в дезинтеграционную печь, то совершите преступление. ОНИ ЖИВЫ!

Капитан, казалось, был сильно раздосадован. Он относился к породе идеальных исполнителей, которые умеют прекрасно следовать точным инструкциям, старательно избегать проявления всякой .инициативы - другими словами, уходить от личной ответственности. Ему и было поручено провести дезинтеграцию двух умерших заключенных. Врачи, хоть и слишком поспешно, уже констатировали смерть, и ему этого было вполне достаточно.

Протест, исходивший от такого заслуженного человека, каким был Кокдор, вносил сумятицу в его ясные жизненные устои.

– Кавалер,- ответил он сухо,- у меня есть приказ. Эти два трупа должны быть немедленно дезинтегрированы и...

– Да говорю же я вам, что они живы! Я только что просканировал мозг каждого из них! Конечно, они в глубоком коматозном состоянии, в летаргии. Не могу понять почему. Я знаю только, что они живы! И об этом надо немедленно доложить командору.

То ли дежурный офицер посчитал пустым хвастовством утверждения Кокдора о сканировании мозга этих трупов, то ли он получил строжайшие инструкции, запрещавшие кому бы то ни было вмешиваться в процедуру дезинтеграции, но так или иначе на лице его отразилось сильнейшее упрямство и он, поколебавшись всего лишь краткий миг, заявил: