Сосед

Я металась между двух огней: с одной стороны меня разрывало от желания поддержать его, безоговорочно бросить все и уехать с ним, с другой – я не могла представить себе, как оставлю свое детище, свою мечту и перечеркну свою независимость, делая шаг в неизвестность.

Одно я понимала точно, если меня не будет рядом, наша связь постепенно ослабнет, а может и вовсе сойдет на нет. Конечно, бывают исключения, но скорее всего, разлука станет серьезным препятствием на пути к счастью. Из-за этого с каждым днем становилось все труднее справляться с этой неопределенностью и неизбежностью расставания. Пусть даже мы и не обсуждали такую вероятность всерьез.

Глава 32

Аэропорт был наполнен шумом и суетой. Кругом сновали спешащие люди, толкая вперед свои чемоданы разных цветов и размеров. Сотрудники аэропорта без энтузиазма поглядывали на присутствующих, контролируя разные процессы, все объявления с приглушенным голосом диспетчера сливались в единое фоновое гудение – кипела жизнь и оттого казалось, что время летит непозволительно быстро.

Я ощущала, как воздух наполнен беспокойством и предвкушением, как будто здесь каждый стоял на пороге новой главы своей жизни. Шум, крики, звуки взлетающих и приземляющихся самолетов заставляли сердце биться чаще, а я чувствовала, как вся эта атмосфера проникает в мои мысли, добавляя волнения к уже бурлящим эмоциям внутри. Все вокруг напоминало, что жизнь неумолимо бежит вперед, но даже этой суете аэропорта не удавалось заглушить мои сомнения и раздумья о нашем будущем.

Мы стояли в толпе пассажиров, готовых отправиться в разные точки мира. Наши руки сжимались в последний раз перед разлукой, а взгляды переплетались, словно пытались выразить все, что чувствовали, без единого слова.

– Майюшка, я не могу тебя отпустить. Поехали со мной, – сказал Александр, глядя мне в глаза.

– Саш, ты же знаешь, я очень хочу, но не представляю, как это возможно, – сказала я, чувствуя, как слезы подступают к глазам, – как я буду жить в другой стране? Я даже языка толком не знаю. Я буду чувствовать себя беспомощным отбросом, которого вычеркнули из культурного кода. Как я оставлю свой бренд? Я не могу…

Словно в трансе я наблюдала, как от тоски и бессилия искажается его мужественное лицо.

– Я понимаю, – ответил Тотлебен, – но мы же вместе. Я готов поддержать тебя во всем. Майя, я люблю тебя.

– И я тебя, – тихо прошептала я и уткнулась носом в его широкую грудь.

Саша взял в ладони мое лицо и нежно коснулся своими губами моих.

– Девочка моя, если ты пока не готова ехать, знай, я всегда жду тебя. В любое время напиши мне и я куплю тебе билет, а пока мы можем встречаться на расстоянии. Я буду прилетать к тебе на выходные. Ведь если нам действительно важно быть вместе, мы найдем выход, не так ли?

– Ты сам себе веришь, что это будет так просто? – вспыхнула я от переизбытка эмоции, которые все это время копились во мне и вдруг нашли выход. – Расстояние, разные часовые пояса и разные графики, отсутствие физической близости, в конце концов… Ты даже не представляешь, что произойдет через несколько месяцев, когда наши жизни разойдутся по разным путям. Да я с ума здесь буду сходить, зная, что ты далеко и вокруг тебя наверняка крутится немало красоток. Это будет сложно, чертовски сложно! Давай будем честны друг с другом, вряд ли отношения на расстоянии вообще возможны.

В чувствах я пихнула его своим маленьким кулачком в грудь и разрыдалась.

– Ты права, это будет трудно, – с некоторым холодком в голосе ответил он, – но я готов преодолевать все, чтобы быть с тобой. Надеюсь, это взаимно.

Александр быстро поцеловал меня в щеку и больше не произнес ни единого слова. Он молча развернулся и ушел, оставляя меня одинокой несчастной тенью в большом и шумном аэропорту. Мне казалось, каждое его слово все еще звенело в воздухе, когда его фигура скрылась в зоне посадки.

Я так и продолжала стоять: в слезах, молча хватая ртом воздух, как оглушенная немая рыба, выброшенная на берег. Казалось, вот сейчас он вернется, выйдет из-за двери и обнимет как прежде. Но ничего такого не произошло. Я понимала, что эта разлука будет серьезной проверкой для наших отношений, при условии, что это еще не конец и от них что-то осталось.

Всю обратную дорогу домой я прокручивала в голове его последние слова. Они больно врезались мне в мозг, открывая неприглядную правду. Он усомнился в моих чувствах.

Действительно, если люди хотят быть вместе, все преграды им нипочем. Выходит, все это время я вела себя как последняя эгоистка. Находила тысячи отмазок, чтобы не поехать с ним и даже не задумывалась, как это выглядит с его стороны и как сильно такое поведение может ранить. А самое глупое, что основную причину моего отказа он даже не узнал, хотя решил бы ее в два счета, если бы я из-за своей гордости не промолчала бы.

В момент, когда я посмотрела на всю ситуацию со стороны, я поняла, что действительно его потеряю, если ничего не предприму.

Весь вечер я провела в режиме профессиональной страдалицы. У меня было два состояния, которые по кругу сменяли друг друга. Я тосковала и плакала, вспоминая все наши счастливые моменты. Потом слонялась по комнатам в квартире Тотлебена. Натыкалась на одну из памятных вещиц или какой-то предмет интерьера, с которыми у нас успели появиться общие воспоминания и снова возвращалась к первому действию, продолжая наматывать сопли на кулак.

На третий день моей депрессии объявилась Алинка. Она успела вернуться из отпуска, в который они улетели с Ванечкой после свадьбы.

– Подруга, привет! Я соскучилась! Как твои дела?

– Алин, приезжай, а? – голосом умирающего лебедя попросила я.

Я ни капельки не притворялась. Мне действительно было очень плохо в этот момент. Хотелось на стенку лезть от тоски и понимания, что я натворила.

От Тотлебена за эти дни не было ни одного звонка, ни смс. Ничего. Тишина. И для меня она была пронзительнее крика.

Где-то через час раздался еще один вызов от подруги.

– Майка, ты жива? Я звоню-звоню, ты не открываешь…

– А, – пробормотала я, – позвони в соседнюю дверь.

Предупреждая звонок подруги, я поплелась к входной двери, чтобы ее встретить. Как-то за всей кутерьмой я совсем забыла ей рассказать, что мы успели съехаться.

Перед отъездом Тотлебен не стал забирать ключи и настоятельно просил, чтобы я не вздумала сбегать к себе «в норку». Он хотел, чтобы я продолжала жить тут.

– И как это понимать? – накинулась на меня Алинка. – Ты не говорила, что вы уже живете вместе.

– Жили…