Соска

— Дорогая Тамара Михайловна. Я хочу просто знать, простенько так знать, именно сегодня и желательно с утра пораньше, почему вы отвезли собаку к Альбине Михайловне? Джойс что, заболел?

— Как ты себе это представляешь? Я ночью встала, по-тихому оделась и отвезла какого-то Джопса, которого никогда не видела, к маме за восемьсот километров отсюда?

— Хочу собаку, — как двадцать пятый кадр вставил Велимир, уверенный, что если долго капать на одно и то же место…

— Можно тебя на секунду… — Степан схватил Тамару за предплечье.

— Ай, больно!

— Терпи! Кушай, Велик.

Глава семейства натянуто улыбнулся в адрес сына и увлек супругу в коридор.

Едва оба оказались в ванной, Степан, по старой ментовской привычке, решил сыграть на контрасте, сменил гнев на милость:

— Тома, ты извини за резкость, мне просто почему-то этим утром не хочется шуточек и всяких розыгрышей. Хотя в принципе, ты знаешь, я очень это всё люблю… Нет, серьезно, всё классно, мне понравилось, правда. Очень натурально. И неожиданно, главное. Только затянуто как-то… Уже и не смешно, а наоборот.

Степан перевел дух и глянул поверх плеча жены в зеркало. Увидев свое отражение, он перешел на еще более миролюбивый тон.

— Томочка, а теперь расскажи мне, куда вы ночью умудрились пристроить Джойса? Я же с ним вчера поздно вечером гулял, так? Так. Аж в двенадцатом часу. Потом вернулся, Велька уже спал. Ну, предположим, пока я выходил, ты с малым что-то затеяла. Потом мы вместе читали в постели. Так ведь? А потом я долго не мог заснуть, все думал про… Ладно, неважно, про что. До часу ночи точно не уснул, а ты уже посапывала. Не притворялась, а именно посапывала, так мило посапывала, я же знаю, как ты посапываешь… Джойс, помню, тоже у себя в коридоре чесался, потом затих. Как-то мне не удается представить себе, что ты, дождавшись, пока я заснул, тихо встала, бесшумно оделась, не включая света, разбудила Джойса, объяснила ему, что нужно по-быстрому собрать свои пожитки, миску, ошейник, мяч и переходить жить в квартиру напротив к тете Зине. При этом громко не радоваться и когтями по полу не стучать. Он ведь в квартире напротив, у тети Зины? Знаешь, почему я в этом уверен? Потому что ему просто больше негде быть! Вы же не выкинули собаку на улицу, не скинули в мусоропровод. Да если бы и выставили наружу, он бы уже здесь был, он же у нас на лифте умеет, сама знаешь…

Степан замолчал, глядя жене в глаза. Давно, очень давно он вот так не смотрел ей в глаза, долго и в упор. Он и не замечал, как много у нее морщинок. Лицо жены было совсем незнакомым.

Тамара глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Затем взяла супруга за руки.

— Степа, ты, пожалуйста, меня не перебивай. Послушай. Для меня эта история с собакой — полный бред. У нас ни-ког-да не было собаки. Ни собаки, ни другого домашнего питомца. Имя Джойс я слышу впервые. Кстати, очень странное имя для животного, но…

— Так ты же сама его так назвала!

— Степа, ты обещал не перебивать. Но. Так как я действительно не хочу думать, что у тебя поехала крыша — как в открытую думает твой Полежаев, — я просто хочу тебе сказать, что мне эта шутка тоже не нравится. Если ты купил собаку и таким образом пытаешься приучить нас к мысли о ней, я уже согласна. И бог с ней, с аллергией! Кажется, есть специальные таблетки… Давай назовем ее Джойс, если ты хочешь. Это мальчик? Кобелек? Пусть будет Джойс. Мне только одно не нравится. Я тебя за многие годы изучила, непохоже, что ты шутишь… Но ты ведь шутишь? В противном случае… Поставь себя на мое место. С утра пораньше твой муженек сам не свой, бегает по квартире, ищет какую-то собаку! И не просто ищет, а так агрессивно ищет, обидчиво, с обвинениями. Если бы я с утра по квартире енота, скажем, искала, Еньчика какого-нибудь, который типа у нас сто лет живет и которого я каждый день причесываю в двенадцать ночи, ты бы тоже обо мне подумал… Кстати. У тети Зины мы спрятать твоего Джопса никак не могли. Знаешь почему? На тетю Зину напал один буйный у нее в больнице, разбил голову дверью. Она у себя там в травмпункте уже третий день.

Тамара резко отстранилась, голос ее почерствел.

— Собаки у нас не было никогда, Степан. Обыщи всю квартиру, ты не найдешь ни одной волосинки, ни одной погрызенной подушки. Так что, если не хочешь, чтобы Велик думал, что у его отца не все дома, прекрати немедленно. Подумай о сыне. А вечером, если хочешь, если еще актуально будет, давай поговорим о собаках. Или о кошках. Ты знаешь, я кошек люблю…

— Да вы что, с ума посходили!!!

Степан пинком распахнул дверь и бросился к комоду в коридоре. Тамара грустно покачала головой ему вослед.

Степан схватил цветную фотографию в рамке.

— А это что? Что это, я вас спрашиваю? Велимир, быстро сюда!

Велимир послушно прибежал из кухни, что-то дожевывая, и сразу же спрятался за Тамару.

Степан выставил перед собой фотографию, как будто иконкой отпугивал нечистую силу. Фото действительно было примечательное. Он, Тамара, Велька, ему тогда четыре с половиной было, и, Джойс. На даче. Счастливые, дружные, улыбчивые. Спаянные вместе, не разорвешь. Монолит счастья. Снимал Полежаев. Он тогда себе в шашлычнице левый ус опалил.

— Это тогда кто?

Выражение глядящих на него жены и сына Степану не понравилось. Уже предчувствуя самое худшее из всего, что может случиться, он медленно развернул фотографию к себе. Самое худшее случилось — собаки на карточке не было. В том месте, где сидел пес, высунув от дачной жары язык, была пустота. Велимир, который присел на корточки, схватив Джойса за ошейник, держал руку в том же положении, что и раньше, в воздухе, как будто начал поднимать ее, чтобы помахать фотографу.

Пораженный, Степан нерешительно поставил фотографию обратно на комод сделал пару шагов по коридору и остановился, облокотившись о стену.

— Веля, — прошептала Тамара в сторону сына, — пулей одеваться и на выход. Постель не заправляй. Опаздываем.

Сама она обняла Степана за плечи, потрепала по вихрам.

— Степа, все образуется. Вот увидишь. Вечером ты меня про этого Джойса даже не спросишь.

Через десять минут Степан остался в квартире один. Он долго сидел, глядя на фотографию, потом позвонил теще.

Та за восемьсот километров всплеснула руками. Собака? Не хватало только псарню в доме развести! От них шерсть по всей квартире. Она может укусить Велимира, такое уже бывало.

На другое Степан и не рассчитывал.

Он достал с антресоли коробку с фотоальбомами и вытряхнул на диван в зале. Перелистал все до единого. Пса нигде не было. Пустота. Чем дольше он разглядывал фотографии, тем естественнее эта пустота становилась. Наверное, увидь он неожиданно собаку на одном из снимков, удивился бы не меньше.

Стараясь сохранять спокойствие, Степан осторожно вынул дачную фотографию из рамки и долго рассматривал у окна то место, где раньше был пес.

— Неплохой монтаж, — пробормотал он себе в нос. — А мы его…

Степан включил компьютер, отсканировал снимок с самой высокой степенью разрешения и отправил на мэйл Полежаеву. Затем сходил на балкон, выкурил сигарету, стараясь делать это естественно, чтобы убедить себя, что ничего особенного не произошло, затем вернулся в зал и набрал логово Усача.