Сострадание вайшнава
Шрифт:
В комментарии к «Шримад-Бхагаватам» (4.21.33), Прабхупада пишет:
«Резонно спросить: если Господу поклоняются такие великие полубоги, как Господь Брахма, Господь Шива и другие, то что может сделать для Него обыкновенный человек, живущий на этой планете? Притху Махараджа ясно отвечает на этот вопрос словом ятхадосикара, «по мере своих способностей». Если человек добросовестно исполняет свои обязанности, этого будет вполне достаточно. Чтобы служить Господу, вовсе необязательно обладать могуществом Господа Брахмы, Господа Шивы, Индры, Господа Чай-таньи или Рамануджачарьи, возможности которых, безусловно, превосходят наши. Даже шудра, который по своим материальным качествам находится на низшей ступени развития, может достичь того же успеха. Достичь успеха в преданном служении может любой человек, если он искренен. В этом стихе говорится о необходимости быть очень честным и чистосердечным (амайинах).
В этом комментарии Шрила Прабхупада говорит не столько о сострадании, сколько о преданном служении вообще. Однако эти слова применимы и к состраданию. Ничто не мешает нам проявлять сострадание, даже если мы и находимся на «низшей ступени развития». Отсутствие у нас необходимых для преданного служения качеств не должно нас останавливать. Из этого комментария также явствует, что наша преданность может проявляться в зависимости не только от наших способностей, но и от нашей природы, варны и ашрама. Не обязательно всем проявлять сострадание одинаковым образом. Каждый может делать это по-своему. Ведь сострадание кшатрия отличается от сострадания брахмана или шудры.
В любом случае, наше желание делиться сознанием Кришны с окружающими должно опираться на веру в сознание Кришны. Хотя во имя проповеди было допущено немало перегибов, - в какой степени мотивом для проповеди сознания Кришны служила вера в него, в такой степени эта проповедь была успешной. В наших силах изжить в себе своекорыстие, и если мы сделаем это, пусть даже не сразу, то наша проповедь станет более действенной. В наших силах желать чистоты и стремится к ней. Чистота же подразумевает свободу от желания эксплуатировать других. Даже если мы нечисты, но стремимся очиститься, наша способность испытывать сострадание возрастет. В конечном счете нам нужно уверовать в действенность нашего повторения Святого Имени. Это даст нам силы совершенствоваться самим и делиться сознанием Кришны с другими.
Если мы проявляем сострадание в меру своих сил и в соответствии со своей природой, а не в соответствии навязанной нам извне формулой, это также помогает нам углубить свою веру. Я убедился в этом на примере своей литературной деятельности. Склонность к писательству заложена во мне глубоко, и искоренить ее непросто. Поэтому я стараюсь задействовать свои желания и способности в литературной сфере таким образом, чтобы через это могло проявиться мое сострадание к окружающим. Мировая литература знает немало примеров авторов, которые пытались делать то же самое. В связи с этим мне на ум приходит знаменитая «Поэма о старом моряке» Сэмуэля Тэйлора Кольриджа (Ниже приведены отрывки из поэмы в переводе Николая Гумилева (1919) - прим. переводчика.). Она не только уникальна по ритму, размеру и метафоричности, но также содержит важное послание, которое, как надеялся Кольридж, будет воспринято читателем со всей серьезностью. Как поэт-романтик Кольридж интересовался сверхъестественным и скорее верил в присущую людям изначально доброту, чем в низменность человеческой природы.
В «Поэме о старом моряке» рассказывается о том, как старый моряк встречает юношу, званого на свадебный пир, и удерживает его, чтобы рассказать свою историю. Некогда моряк без всякой нужды убил альбатроса - птицу, приносящую счастье. В знак порицания товарищи моряка привязывают ему на шею труп морской птицы. Затем моряк проходит через тяжелое испытание. Ветер стихает, и корабль надолго останавливается. Изнывая от зноя и жажды, вся команда корабля умирает.
Вода, вода, одна вода.
Но чан лежит вверх дном;
вода, вода, одна вода,
мы ничего не пьем.
Моряк, оставшись на корабле в одиночестве, с отчуждением смотрит на обитателей вод, появившихся в затишье. Он сердится: зачем они живут, когда столько людей погибло? Затем моряк пытается молиться:
Гляжу на небо и мольбу
пытаюсь возносить,
но раздается страшный звук,
чтоб сердце мне сушить.
Затем, снова взглянув за борт, он видит морских змей, скользящих в искристой струе, и радуется тому, что они живы:
Они живыми были! Как
их прелесть описать!
Весна любви вошла в меня,
я стал благословлять.
Признав морских змей Божьими тварями, моряк избавляется от проклятия, которое пало на него за убийство
альбатроса. После этого приходит спасение. Вернувшись на берег, моряк понимает, что должен рассказывать свою историю другим, чтобы люди стали добрее к Божьим тварям. Речь моряка заканчивается известными строками:Тот молится, кто любит всех,
будь птица то, иль зверь.
Тот молится, кто любит всё -
создание и тварь;
затем, что любящий их Бог
над этой тварью царь.
На примере этой поэмы я хотел показать, что истины сознания Кришны тоже можно выразить недидактическим образом, если нам позволяют делать это в соответствии со своим индивидуальным восприятием и от сердца. Литературное творчество - всего лишь один из многих способов достичь этого. Я сам черпаю вдохновение в работах многочисленных авторов, живших до меня и умевших выражать высокие чувства. Насколько больше должен сказать я, получивший дар сознания Кришны! Поэтому мне тоже следует направлять других на путь преданного служения, не морализируя при этом, тем более что меня самого не очень-то привлекает дидактической тон. Цель литературы (как и любого другого средства культурного самовыражения) состоит в том, чтобы нести людям послание, проникнутое состраданием. Не просто проникновенно рассказывать о событиях и судьбах, а побуждать читателей прислушаться к собственным чувствам. Культура сознания Кришны призвана пробуждать в людях преданность Богу. Люди зачастую неспособны выразить свои чувства словами, и литература, а также другие виды искусства могут помочь им сделать это. В данном смысле культура имеет не меньше возможности духовно возвысить человека, чем любые поступки, в которых сострадание проявляется непосредственно. Культура не только позволяет человеческим чувствам раскрепоститься, но и передается из поколения в поколение.
Нужно избегать пустого красноречия, когда мы пытаемся определить, что такое сострадание, и описать, как сами его проявляем. Кришна принимает от нас любые усилия, на которые мы способны, но не стоит путать сострадание со своекорыстием. У нас есть право выражать себя в соответствии со своей природой, но при этом нам все равно нужно делать реальные подношения Кришне. Они выражаются в наших делах и личных качествах.
Неистинное, мирское состродание?
Сострадание - это высокое чувство. Лучший способ проявить сострадание для нас - это всегда думать о том, как уберечь людей от грубой ошибки отождествления себя с телом и помочь им познать свою духовную природу, ибо только так они смогут испытать подлинное счастье. Это требует от нас невероятной самоотверженности, неустанных усилий, а также глубокого сознания Кришны и устойчивости в духовной практике.
Однако в своем стремлении к идеалу мы зачастую пренебрегаем такими естественными человеческими чувствами, как доброта и забота, а ведь именно они являются качествами сострадательного сердца. Иногда у преданных даже возникает опасение, что очень много доброты и заботы - это признак мирского сострадания и того, что мы отклонились от своей духовной миссии. В «Бхагавад-гите» Шрила Прабхупада проводит четкую грань между мирским и духовным состраданием. В «Бхагавад-гите» сказано: «Когда сын Кунти, Арджуна, увидел на поле битвы всех своих друзей и родственников, сердце его преисполнилось состраданием, и он произнес такие слова… „О Кришна, видя перед собой друзей и родственников, горящих желанием сражаться, я чувствую, как у меня подкашиваются ноги, а во рту пересыхает”» (Б.-г., 1.27-28). В комментарии Шрила Прабхупада пишет:
Тот, кто по-настоящему предан Господу, обладает всеми добродетелями святых и полубогов, тогда как непреданные, сколь бы образованны и культурны с материальной точки зрения они ни были, лишены этих возвышенных качеств. Поэтому, когда Арджуна увидел на поле боя своих сородичей, друзей и членов своей семьи, он преисполнился состраданием к ним, решившим воевать друг с другом. К своим воинам он испытывал сострадание с самого начала, но сейчас он проникся жалостью даже к воинам вражеской армии, предвидя их неминуемую гибель. При мысли об этом его охватила дрожь и у него пересохло в горле. Их воинственный дух оказался в какой-то степени неожиданностью для Арджуны. Почти весь его род, все кровные родственники пришли сюда, чтобы сражаться с ним. Для такого добросердечного преданного, как Арджуна, это было ударом. Хоть здесь и не сказано об этом, нетрудно себе представить, что Арджуна не только чувствовал дрожь в теле и сухость во рту, но также плакал от сострадания. Все это свидетельствовало не о слабости Арджуны, а о его доброте, присущей чистым преданным Господа.