Сосуд

— Угу! Так бы у себя оставил, была бы домашним питомцем, но раз таких много, — отпадает! Там, у себя, ты меня больше повеселишь! — осчастливил меня Повелитель мертвых, подымаясь из-за стола. — У сестрицы Судьбы, видимо, опять кот завелся, все клубки запутал! Эх, давно мне так интересно не было! Останусь-ка пока здесь, в другой мир не пойду, — он с удовлетворением потер ладони. — Предвкушаю, как будет зла Айора!

Сардос обогнул стол, и, приблизившись, легко приподнял меня:

— Стой спокойно! Будет только чуточку больно! — его рука оказалась в вырезе рубахи, аккурат между моих грудей. — Я лишь усилю то, что тебе уже дано!

Прикосновение его ладони к моей коже жгло, как раскаленное клеймо. Казалось, что-то чуждое моему телу вливалось, вползало в меня.

Я подняла глаза и встретилась с взглядом Сардоса. Его глаза… они завораживали, переливаясь всеми оттенками ночи с клубящейся в ней тьмой.

Почему я не боялась его?! Почему доверяла?! Не знаю, но мысли мои были достаточно определенными — я зачем-то нужна ему, и значит, Смерть меня сегодня отпустит, раз её Повелитель так желает.

— Сильное сердце! Отвага! Смелость! Бесстрашие! — его Голос звучал уже откуда-то издалека, и свет перед моими глазами постепенно, и даже как-то привычно, мерк. — Ты — воин, маленькая Кьяра! И ты — прекрасна! Помни об этом! Помни, что Ты возродишь Вечное!

Прежде чем провалиться во тьму в очередной раз, я ощутила, как твердые мужские губы прижались к моим, а горячий язык, словно вор, проскользнул внутрь, встретившись с моим… И всё…

Глава 4. О том, что старый друг лучше новых двух

Родившаяся у меня мысль, едва я очнулась, блистала редкостным оптимизмом: просто чудесно, Кьяра! Первый поцелуй в жизни, и от кого?! От Сардоса, Бога Смерти?! Ты действительно невероятная… Невероятная дура! К тому же невезучая!

После этого милого утреннего общения с собой, я тут же поняла, что нахожусь не дома.

Приподнявшись на локтях, осмотрелась: не большая, но уютная комната. Бревенчатые стены, увешаны шкурами лесных хищников и гобеленами, изображающими сцены охоты. На столе, стоящим у единственного окна, я заприметила поднос с краюхой хлеба и кружкой, судя по поднимающемуся над ней паром, с чем-то горячим.

Подобрав вышитый подол ночной рубашки (уж точно не моей), соскользнула с кровати. Аппетит я, можно сказать, нагуляла, особенно, если считать встречу с Сардосом прогулкой.

Стою у стола, поспешно запихивая мягкий душистый хлеб в рот, и запиваю горячим сидром. Вот в таком виде меня и застали две вошедшие женщины. Одну из них я прекрасно знаю — Тайя, Найрими моего отца. Значит, я сейчас в его доме.

— О, Кьяра, ты уже очнулась?! Очень рада! — напевно произнесла Тайя. — Кое-кто хочет с тобой познакомиться поближе… — она кивнула на незнакомку, стоящую с ней рядом.

— Знакомьтесь: Оракул Айоры, а это Кьяра- дочь моего мужа и моей подруги Сарины!

Застыв с надкушенным куском в одной руке и глиняной кружкой в другой, я, с открытым от изумления ртом, молча уставилась в открытое лицо провидицы.

Достаточно привлекательная женщина средних лет: ласковая улыбка, фиалковые глаза, серебристо — белые волосы, заплетены в длинную косу. Одета по — дорожному, в серо — зеленное платье с глухим воротом и длинными рукавами, плотно стягивающими тонкие запястья. Похоже, что на праздник в честь мудрой Айоры она не останется, сообразила я, оценив её наряд.

— Здравствуй, Рокьяра! — мелодичный голос Оракула завораживал. — Присядь, нам нужно поговорить!

Я закрыла рот и послушно села на кровать.

— Леанара, посмотри, что ты сотворила с девочкой! Кажется, она в шоке! — засмеялась Тайя, отбирая у меня хлеб и сидр. — Если бы я знала, что ты только своим присутствием можешь лишить её дара речи, молила бы тебя на коленях, упрашивая, гостить у нас почаще!

Я в недоумении переводила взгляд с мачехи (вроде, как-то так мне стоит её называть?) на улыбающуюся гостью. Богиня, где я?! Всё еще в Чертогах Сардоса? Почему Тайя обращается к Оракулу по имени?! Откуда она вообще её знает?!

— Успокойся, девочка! — Оракул присела рядом со мной и взяла меня за руку. — Зови меня Леанара! Мы ведь с тобой друзья?!

Как много, оказывается, странных личностей хотят быть моими друзьями в последнее время. С чего бы?!

— Мы с Тайей знакомы давно, еще с тех лет, когда обе были послушницами в Храме Айоры. — продолжала провидица. — Тайя, ты можешь нас оставить?!

— Конечно, Лея! Я пока сообщу безумной мамаше, что её не менее безумное дитятко пришло в себя, и живо — здорово! — прощебетала Тайя и выпорхнула из комнаты. Всегда удивлялась: откуда столько энергии в этой хрупкой рыжеволосой женщине?!

— Кьяра, хочу спросить тебя, помнишь ли ты, где провела почти всю ночь?! — Оракул гладила меня по правому запястью, спускаясь к ладони, то надавливая, то отпуская. Странные ощущения разливались по моему телу. Вкрадчивый голос подчинял мою волю, и вот, я уже словно со стороны слышу себя:

— …а потом, он прикоснулся ко мне рукой, и, я почувствовала, что что-то невероятно приятное вливается в мою грудь! Вот сюда!

— Сюда?! — рука Леанары дотронулась до моего тела выше солнечного сплетения.

— Да! Со мной что-то не так?! — с тревогой спросила я, видя, как хмурится лицо Оракула.

— Девочка, всё не так, как кажется на первый взгляд! Я открою тебе величайшую тайну о богах нашего мира! — голос провидицы зазвучал с какой-то затаенной горечью. — Запомни, Кьяра, всепрощающих богов нет! Скорее наоборот. Да, Сардос — воплощение зла. Но и Айора не так уж добра.

— Тогда почему же вы ей служите?!

— Потому, что эта Богиня среди всех наиболее понятна, а значит, близка людям, — вздохнула Леанара. — Неопределенность пугает. Всё, что скрыто от людского глаза, неизведанно, таинственно — отрицается большинством из нас.

— А разве Айора так уж близка человечеству?! — с изумлением спросила я. — Ведь она далеко не так милостива, как нас пытаются убедить жрецы. Разве поклоняться более доброму божеству не лучше?!

— Опасные речи, Кьярочка! За это могут осудить на изгнание, если не на смерть, — предупредила Оракул. — Но я понимаю, всё это у тебя по младости и незнанию.

Пристально глядя мне в глаза, прорицательница пустилась в объяснения:

— Образ Айоры — суть олицетворение всех человеческих страстей и всех добродетелей. Она добра и гневлива, милостива и сурова, предвзята и справедлива… Она понятна и высокородному лорду, и последнему нищему! Все её поступки и решения достаточно легко объяснить. Единственное, что отличает Богиню от нас, это то, что она — богиня.