Сотвори свое будущее. Как силой мысли изменить судьбу
Шрифт:
Бабушка с дедушкой уснули, оба склонили головы на плечи Лупе. Она тоже прикрыла глаза и тихо нараспев повторяла:
– Я себе нравлюсь. Я живу целиком настоящим, нахожу хорошее в каждом моменте. Я знаю, что у меня светлое, радостное и обеспеченное будущее.
Когда медсестра выкликнула их фамилию, дедушка с бабушкой вздрогнули и проснулись. Они все встали и направились в офис, где обычно заносили в компьютер персональную информацию.
Лупе казалось, что они застряли на каком-то этапе процесса, который повторялся уже сотни раз. Какой смысл в компьютерах, если каждый раз нужно снова сообщать те же данные? Но дедушка с бабушкой не выказывали ни малейшего неудовольствия. Бабушка достала
Дедушка Поппи был эмоциональнее. Однажды ей довелось увидеть, как он настолько рассердился, что ударил огромным кулаком по столу с такой силой, что одна из досок раскололась. Но на людях он никогда себя так не вел. За последнее время он значительно поседел, и в какой-то момент, когда именно, она не заметила, у него частично выпали волосы.
– Вам что, всем троим обязательно здесь находиться? – сухо спросила медсестра, когда подошла их очередь на прием к врачу.
– Да, – ответила бабушка. – Всем нужно.
«Думаю, у нее есть и хорошие качества… прелестная сумочка, да и туфли тоже…»
Глава VIII
Родители и дедушки с бабушками, толпясь, занимали места в школьной аудитории. Бабушка Лупе села в первом ряду, в шляпе и ярком цветастом платье. На сцену поднялась длинная процессия девочек в темных платьях с белыми воротничками, похожих друг на друга как близнецы, – у всех длинные светлые волосы, с проборами посередине. Когда на сцену в конце длинной вереницы выступающих поднялась Лупе, миссис Салдана начала громко аплодировать. Лупе улыбалась, но было видно, что чувствовала себя не в своей тарелке.
Пряди длинных волос частично выбились из-под эластичной ленты и вились у лица. Ее платье было сшито из того же яркого материала, что и у бабушки.
Лупе старалась держаться поближе к другим исполнительницам, но те последовали примеру Бри и умудрились прижаться к ней и стоять, отстранившись от Лупе на несколько сантиметров. Причем это было заметно из зрительного зала, и у присутствующих создавалось впечатление, словно она заразная. Сегодня у Бри на лице застыло ледяное выражение, без ее обычной ухмылки. Казалось, она высматривала кого-то в зрительном зале.
Дирижировала высокая монахиня в современном наряде. Она поклонилась в ответ на аплодисменты и подняла руки. Все девочки повернулись в ее сторону и по ее знаку запели: «Боже Всесильный».
И пока они пели, голос Лупе все явственнее выделялся на фоне других сопрано – приятный, мелодичный, легкий и лиричный. В конце песни несколько девочек посмотрели на нее с пренебрежением, но Лупе было все равно.
Когда запели второй псалом, позади в зале началось какое-то движение. На место в заднем ряду помогали усесться человеку в черном и в нелепой шляпе.
Он явно был слеп.Пока пели еще два псалма, Джонатан постепенно расправлял плечи. Он слышал голос Лупе среди хора других голосов. У нее был высокий, напоминающий звучание нежного колокольчика, голос.
И Джонатан слушал очень внимательно.
Когда хор закончил петь, монахиня сделала тот самый дирижерский жест, будто застегивала молнию. И Лупе улыбнулась. В задних рядах снова произошло какое-то движение – и сидевший там человек в черном костюме исчез.
На следующий день после полудня, когда Лупе входила в квартиру Джонатана, он заканчивал какой-то неприятный телефонный разговор. У него в голосе звучали нотки отчаяния: «О’кей, ладно! Я согласен!»
Он повесил трубку и обхватил голову руками.
– Что стряслось? – спросила Лупе.
– На этой неделе моя мать будет в городе проездом на Гавайи, и она настаивает на встрече. Хочет заехать.
– Но ведь это же хорошо, верно?
– Нет. Ничего хорошего. Я ее целую вечность не видел. И у меня на это были все основания.
– И какие основания?
– Она меня до белого каления доводит. Вот какие основания! Она просто генератор отрицательной энергии!
– А как насчет вашего отца?
– Он с ней никогда не путешествует. Он бывает рад одиночеству и покою. Не знаю, смогу ли я это выдержать. Прямо не знаю. Она действительно ужасная женщина! Она все еще пытается свести меня с дочерьми своих подруг.
– Я помогу вам занять ее.
Джонатан рассмеялся:
– Это будет замечательно! Она еще и тиранка, я разве не говорил? Она будет обращаться с тобой, как с прислугой!
– Ничего не имею против. Я ведь в какой-то мере действительно прислуга.
– Но ты не прислуга! Ты – моя…
– Подруга? – сказала Лупе. – Это что, так трудно произнести?
– Нет, совсем не трудно. Да, подруга!
– А в какой день недели она приезжает?
Джонатан снова обхватил голову руками:
– В четверг.
– В этот день у бабушки собираются члены клуба игры в бинго. Мы что-нибудь придумаем. Я вам помогу!
– Клуб игры в бинго?
– Все пожилые люди из окрестных домов, – ответила Лупе, уже на выходе.
В четверг Джонатан нервно ходил взад-вперед у окна.
– Лупе, пойди глянь. Что там за шум!
Лупе вышла из кухни с подносом закусок.
– А это что такое?
– Сырные начо [15] , коронное блюдо бабушки!
Лупе выглянула из окна.
– Это такси. Но это не ваша мать.
– Как ты узнала?
– Это женщина. Но крошечная. На ней какой-то мех. И, похоже, она о чем-то препирается с таксистом!
– О господи! Это она!
– Не могу себе представить, как такой большой человек, как вы, мог выйти из утробы такой маленькой женщины, как она?
– Только ее об этом не спрашивай! Уверен, это кровавая история.
Он повернулся к Лупе:
– Сам не верю, до чего волнуюсь. А ведь это всего лишь моя мать!
– Матери обычно пользуются большим влиянием.
– И откуда ты все это знаешь в одиннадцать-то лет?
Зазвонил звонок, Лупе лишь пожала плечами.
– Мне только что исполнилось двенадцать.
– Впусти ее! – обреченно произнес Джонатан.
Лупе дважды нажала на кнопку кодового замка. Они стояли и слушали, как по лестнице стучат каблуки, пока она поднималась. Лупе открыла дверь. Оба стояли и ждали. Мать Джонатана Белль остановилась на верхней площадке, демонстративно отдуваясь.