Соучастие в убийстве

Он постучал в последнюю дверь, и они с Браммелом вошли в камеру. Здесь было темнее, чем в коридоре. Через узкое, забранное решеткой оконце, почти под самым потолком, пробивался слабый синеватый свет летних сумерек, падавший на голову Этола Биби, сидевшего на стуле у стены. Напротив него на краю стола, который вместе с тремя стульями составлял всю обстановку комнаты, сидел Филберт; вошедшие прежде всего увидели его массивную спину. Филберт повернулся к ним.

— Наконец-то Биби признался, что видел какого-то подозрительного типа.

Молочник привстал со стула. Вид у него был растерянный и встревоженный.

— Сядь, Биби, — сказал Филберт, кидая взгляды на Филдса и Браммела.

Он несколько часов бился, чтобы вырвать это признание.

Оба, и Филдс и Браммел, оглядели Биби внимательным, оценивающим взглядом.

Первым заговорил Браммел.

— Итак, Биби, этот человек, которого ты видел…

— Никого я не видел, — решительно заявил Биби, осмелев в присутствии начальства, которое, казалось, обещало ему защиту от Филберта. — Это Филберт заставил меня сказать, что я видел.

Браммел бросил быстрый взгляд на Филдса, который немедленно стал лично допрашивать Биби.

— Вы утверждаете, что старший сыщик Филберт принудил вас сказать то, чего вы не хотели говорить. Как он это сделал?

— Ну… — Биби запнулся. — Понимаете… как бы это сказать… он просто вложил мне в рот эти слова.

— Нет, не понимаю.

— Он меня спросил: видел ты, чтобы кто-нибудь выходил из дома двенадцать по Дарлингтон-авеню около трех часов ночи? А я почем знаю, может, и видел. Разве я помню? А он мне говорит: ты должен был видеть. Минут двадцать твердил мне это. И все про экономку говорил: она, мол, слышала, как я привез молоко, а за минуту до этого слышала, как грабитель вышел через черный ход.

— Вы не видели грабителя?

— Нет.

— Тогда зачем же вы сказали старшему сыщику Филберту, что видели?

— Так он же все твердил, что я не мог не видеть.

— И вы думаете, я вам поверю?

— Я правду говорю.

— Не всегда… Вы не сразу признались, что обошли дом миссис Тайсон и заглянули в ванную, не так ли?

Биби не знал, что ответить. Он опустил глаза и замолк.

— Зачем вы обошли дом?

— Думал, может, что-нибудь услышу.

— Что можно услышать в такой ранний час?

— Я хотел влезть в окно, — сказал Биби. — Только испугался, вдруг кто-нибудь меня увидит. Тогда бы я попал в переделку.

— Да, вас могли бы арестовать по подозрению в убийстве, — сухо констатировал Филдс, поглядев на Филберта. — Биби, — продолжал он, — почему же вы не сказали все это старшему сыщику Филберту? То, что вы сказали сейчас мне?

— Я боялся.

— Бояться вам нечего.

— Как бы не так! — воскликнул Биби. И добавил, указывая на Филберта: — Он сказал мне, что я мошенник.

Филдс не дал ему договорить.

— Старший сыщик Филберт имел все основания предполагать, что вы лжете, — внушительно сказал Филдс.

— Да он не давал мне слова ска…

— Опять вы прерываете меня, — сердито оборвал его Филдс. — Вы же ни на один вопрос не ответили прямо. Так было дело, Филберт?

Громадина Филберт побагровел от ярости.

— Да я таких завирал в жизни не видел, как этот Биби!

Биби сник и опустил голову, словно ждал, что сейчас ему вынесут смертный приговор; он невнятно забормотал:

— Я не хотел… Клянусь… Честное слово…

Он медленно поднял на Филдса умоляющий взгляд.

— Не можете ли вы позвонить моей матери?

Филдс посмотрел по сторонам: хмурый Филберт, на лице Браммела сардоническая усмешка… Филдс презрительно оглядел Биби.

— Я решил отпустить вас, Биби… пока, — сказал он. — Но не воображайте, что вы так легко отделались. По-моему, вы нас все-таки обманываете. Я буду держать вас под наблюдением.

Филдс повернулся к Филберту.

— Позвоните, пожалуйста, сыщику Макгарри. Пусть придет и проводит Биби к выходу.

— Значит, я могу уйти? — взволнованно спросил Биби, словно не верил собственным ушам.

— Да, — ответил Филдс. — Можете считать, что вам очень повезло, — милостиво добавил он.

Почуяв свободу, Биби неожиданно осмелел.

— Он меня тут целый день продержал, — сказал он, поглядывая на Филберта, который все еще разговаривал по телефону. — Я с утра не ел. Курить не давал. Чашки чая и той не предложил. А сам, небось, две выпил. «Мне, говорит, надо подкрепиться, чтобы допрашивать таких пройдох, как ты».

— Вы хотите подать на него жалобу? — с угрозой спросил Филдс и, не дожидаясь ответа Биби, продолжал: — Старший сыщик Филберт действовал правильно. Ведется следствие по делу об убийстве… — Он говорил таким тоном, словно был гидом и сопровождал важных посетителей, осматривавших управление.

В дверь постучали, вошел Макгарри.

— Проводите Биби к выходу, — приказал Филдс.

— Есть, — сказал Макгарри, подходя к Биби.

Когда они ушли, Филдс включил свет.

— Теперь уже можно не сидеть в темноте, Брюс, — весело сказал он. — Я дам указания все время держать Биби под наблюдением, — добавил он, явно задабривая своего любимца.

Филберт был по-прежнему мрачен.

— При всем моем уважении к вам, сэр, — сказал он своим резким, визгливым голосом, — я не считаю, что Биби можно было отпустить. Этот мерзавец врет на каждом слове.

— Мне кажется, Биби говорит правду, — спокойно сказал Браммел.

Филберт шумно втянул в себя воздух. Сейчас он, больше чем когда-либо, ненавидел этого сладкоречивого фата Браммела.

— Вы хотите сказать, что я хотел состряпать ложное обвинение? — спросил Филберт, шагнув вперед и чуть сгорбившись.

— Ни в коей мере, Брюс, — спокойно наблюдая за ним, ответил Браммел. — Я просто думаю, что вы зря тратите время на Биби. Вы на ложном пути.

— Вы-то, конечно, не могли бы ошибиться! — съязвил Филберт.

— Насчет Биби — нет, — ответил Браммел. — Он весь как на ладони. Но должен признать: у тех, кому по долгу службы приходится докапываться до правды, иногда правда и вызывает подозрения — когда она слишком очевидна.