Соучастник

– Еще несколько месяцев назад Зет был палачом Холсана. Кто еще это мог быть?

Я фыркаю, подталкивая фотографии обратно через стол к ней.

– По этой логике в вашем управлении осуждают преступников, агент Лоуэлл? Потому что если это так, то я серьезно обеспокоена состоянием судебной системы Соединенных Штатов.

– Так и должно быть, - огрызнулась она.
– Возможно, если бы это было так, то такие люди, как Ребел и Зет, не смогли бы безнаказанно сеять хаос. Люди не похищали бы девушек, таких, как Алексис, прямо с улицы. Вот.
– Она достает пачку фотографий - не менее двадцати - и раскладывает их передо мной.
– Этих людей убили по приказу Чарли Холсана. Если твой дружок не убил хотя бы половину из них, то я испражняюсь радугой, Слоан. После всех наших встреч я произвожу впечатление человека, который может заниматься чем-то подобным?

Мой пульс учащается - передо мной множество фотографий, на которых изображены изуродованные и мертвые тела бесчисленных мужчин, - я знаю, что она делает. Это же чертовски очевидно. Если она сможет переубедить меня заставить понять, насколько опасен человек, с которым я связалась, тогда ее работа станет намного проще. Какое разочарование, что это не новость для меня.

Я знаю, что Зет и раньше причинял людям боль.

Знаю, что Зет убивал людей.

Знаю, что он делал ужасные вещи.

Знаю, что он считает себя монстром.

Но также я знаю его.

Нет оправдания лишению жизни другого человека. Я знаю это. Поддерживаю это и твердо в это верю. Но Зет убивал врагов Чарли не потому, что ему этого хотелось и определенно не потому, что ему это нравилось. Он делал это, потому что был одинок. Он делал это, потому что с самого рождения его окружало насилие, и он не знал ничего другого. Делал это, потому что Чарли Холсан был человеком, на которого он равнялся в детстве. Чарли Холсан был для Зета образцом для подражания. Он делал это, потому что Чарли Холсан приказал ему это сделать.

И несмотря на все это, несмотря на жестокость в прошлом и воспитание, в нем все еще живет доброта. Он защищал меня. Боролся за меня. Нашел мою сестру и прошел со мной через многое. Он больше не одинок. И я точно знаю, что Зет больше никогда никого не убьет. Только если это потребуется для моей защиты.

– У этого человека скверный характер, - продолжает Лоуэлл, тыча пальцем в фотографии.
– Что, если в следующий раз это будет не какой-нибудь заказ, а, Слоан? Что, если в следующий раз он приставит пистолет к твоей голове?

Ух ты. Черта с два. Все. С меня хватит. Я встаю так быстро, что дешевый пластиковый стул, на котором сидела, опрокидывается. Кажется, окружающие нас люди перестали есть, пить, разговаривать, смеяться и уставились на меня.

– Ты не знаешь его. Очевидно, тебе мало что известно об этом человеке.

Лоуэлл поднимает руки.

– Прости. Прости, Слоан. Просто сядь, хорошо? Сядь обратно. Мы еще не закончили.

– А я думаю, закончили.

Затем я пробираюсь сквозь толпу, расталкивая людей, пытаясь выбраться наружу. Она не собиралась получать у судьи бумаги. Она пришла сюда, чтобы убедить меня сдать Зета и ничего больше. Я в бешенстве. У меня нет с собой телефона. Ребел настояла на этом, просто на случай, если за мной наблюдают и, ну не знаю, что меня могут подслушать, но в данный момент мечтаю, чтобы у меня был телефон. Я хочу позвонить Зету. Хочу поговорить с Зетом. Хочу найти его и убраться отсюда к чертовой матери.

Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, следует ли за мной Лоуэлл, знаю, что да. Знаю, что среди толпы, наблюдающей за мной, будут и другие агенты. Но это неважно. Пробираюсь вслепую, моя единственная цель - найти выход. Я бегу вверх по эскалатору, проталкиваясь мимо людей, полная решимости пройти мимо, и…

Я останавливаюсь.

Что за херня?

Поднявшись на верхнюю ступеньку эскалатора, протискиваюсь мимо человека, преграждающего мне путь, и только потом обнаруживаю, что он мне знаком. Это мой отец.

– Здравствуй, Слоан.

Я оступаюсь на движущейся дорожке, прижимаясь руками к его груди, ладони оказываются на коричневой замшевой куртке, которую я подарила ему на прошлое Рождество. Он грустно улыбается, глядя на меня, и понимаю, что сейчас мне разобьют сердце.

– Если у тебя есть минутка, - мягко говорит он, убирая за ухо выбившуюся из моего хвоста прядь волос, - думаю, нам стоит поговорить.

Глава 2

Не знаю, что делать. Для меня это все в новинку. Майкл тоже вряд ли поможет в этой ситуации. С тех пор как мы приехали в кофейню «Fresco's Coffee House», он только и делает, что сидит, сохраняя спокойствие, пьет маккиато за маккиато и читает «The Seattle Times».

Я чувствую, что сейчас взорвусь нахрен.

– Ты собираешься и дальше так сильно сотрясаться, пока мы ждем? Может, мне пересесть за другой столик?
– спрашивает Майкл.

– Иди и сядь за другой гребанный столик, - рычу я.
– Очень на это надеюсь.

Майкл складывает газету пополам и кладет ее на стол, устремив на меня равнодушный взгляд.

– Хочешь, чтобы я сделал пару звонков? Мне выяснить, знает ли кто-нибудь что-нибудь о Чарли?

– Будь полезен.

Я веду себя как настоящий мудак, но ничего не могу с собой поделать. Не могу сидеть спокойно. Майкл прав - я буквально вибрирую на месте, дергаясь каждый раз, когда гребанный звонок на двери дребезжит и кто-то, спойлер: не Слоан, входит. Майкл достает телефон и набирает номер. Я смотрю в потолок, откинув голову назад, пытаясь не слететь с катушек.

Понятия не имею, кто этот человек, в которого я превратился, но, честно говоря, немного его боюсь. Прежний «я» боролся с этим новым парнем, и должен сказать, что этот новый ублюдок побеждает уравновешенную, спокойную, собранную версию меня прежнего.

Полагаю, некоторые люди могут считать это прогрессом. Но в данный момент не знаю, что думать. Единственная правда - чертовски волнуюсь и чувствую себя ужасно.

– Да, да, приятель, понимаю. Без проблем. Я ценю это. Спасибо.
– Майкл завершает звонок, пожимая плечами. Его костюм не помялся после трехчасового сна на заднем сиденье чудовищного автомобиля. Мне хочется встряхнуть его.
– Трей и Вест всю неделю ничего не слышали о Чарли. И они ничего не слышали о разборках в квартире, так что они либо врут, либо с понедельника не высовывают голову из задницы. Сказали, что дадут знать, если что-то узнают, но я больше чем уверен, что они не собираются этого делать.

Бл*дь. Я хмуро смотрю на мобильный телефон Майкла, лежащий поверх газеты, словно только он виноват в отсутствии каких-либо стоящих зацепок. Но все дело в том, что люди не любят говорить о Чарли. Это плохая примета. Стоит произнести имя этого ублюдка, и он появляется. Устраивает хаос, где бы он, бл*дь, ни был. Преступные личности, к которым Майкл обращается за информацией, знают, что лучше не вспоминать имя Чарли Холсана, не говоря уже о том, чтобы доносить на него.

– Нам нужно набраться терпения, Зи. Чарли вряд ли можно назвать отцом года. Лэйси быстро сообразит, что к чему, и сбежит при первой же возможности. Она знает, как с тобой связаться, верно?