Соули. Девушка из грёз

— О да! — в голосе "старшенькой" прорезался восторг. Сестричка схватилась за левую грудь и воскликнула: — Наши сердца разбиты!

Лина перебила строгим:

— Мила, мы должны страдать! Сделай лицо посерьёзней, а?

— Не могу, — прощебетала вторая нахалка. — Я так за Соули рада!

"Младшенькая" закатила глаза, а я… я завыла. Тихонечко так, в подушку.

— Мы даже козней вам строить не будем, — сообщила Мила.

— И даже поможем! — важно кивнула вторая.

Я взвыла громче. Гораздо громче!

— Ладно, она, кажется, в самом деле ещё не проснулась, — со вздохом заключила Лина. — Пойдём что ли чаю пока попьём…

— Ага, — тут же согласилась "старшенькая" и бодро ринулась к двери.

— Стойте!

Близняшки дружно обернулись и замерли.

— Вы мне только одно объясните… почему?

— Ну… — многозначительно протянула Лина, а Мила пожала плечами и сказала:

— Во-первых, мы так и не придумали, как его делить. Во-вторых, он всё-таки староват…

— А в-третьих? — осторожно спросила я.

— В-третьих, после вчерашнего, о вашей любви весь город шепчется, — Лина заметно поморщилась. — А со сплетнями знаешь как трудно бороться? Проще уж всё как есть оставить.

— Ага! — радостно поддержала "старшенькая" и первой выпорхнула за дверь.

Последний довод озадачил не хуже упавшего на голову бревна. Я даже возмутиться не могла — не то что вслух, даже в мыслях! Просто сидела на кровати и ресницами хлопала, всё надеялась — ещё немного, ещё чуть-чуть и… проснусь. Очнусь от самого жуткого кошмара в жизни.

Примерно через четверть часа стало окончательно понятно — нет, не сон. Явь!

Явь, в которой Райлен проявил благородство по отношению к господину Данду, сёстры в очередной раз окатили помоями, а толпа городских сплетниц нашла мне если не жениха, то возлюбленного точно.

О, Богиня! За что?!

Я устало откинула одеяло и поднялась с постели. Потянулась, мысленно проклиная всех и вся, и поплелась к комоду. Выдвинула верхний ящик и тут же задвинула… Просто… просто на комоде лежал бумажный журавлик, пойманный на балу.

Раньше я гадальных птичек сразу разворачивала, а вчера испугалась — после всего, что случилось на приёме, я бы не вынесла плохого предсказания. А на хорошее уже не надеялась. Стоит ли надеяться на добрые слова теперь? Понятия не имею… Но не бросать же несчастного журавлика в мусорную корзину?

Привычным движением вскрыла магическую печать, развернула послание и вчиталась в бездушные типографские буквы: "Тот, кто тронул Ваше сердце, любит Вас. Даже не сомневайтесь."

Никогда прежде не чувствовала себя настолько… странно. У меня как будто крылья выросли, только какие-то куцые и слабые. С такими разве что со шкафа прыгать, и то на мягкое. Сердце беспрестанно ныло, душа металась, не в силах разобраться что происходит, я тоже металась и отчаянно пыталась это скрыть.

Журавлик растревожил сильней, чем все слова и поступки Райлена вместе взятые. Нет, понятно, что гадания — это несерьёзно, но что если он… что если он в самом деле любит? О, Богиня… но это же невозможно. Вернее, только это и возможно. Нас могут связывать чувства и ничего кроме. Может госпоже Флёр и отшибло разум, но я-то ещё помню — герцоги абы на ком не женятся. А без свадьбы… нет, я слишком люблю родителей, чтобы позволить себе увлечься чёрными глазами, невероятной улыбкой и такими сильными, такими властными руками, от одного воспоминания о которых… О, Богиня! О чём я думаю?!

— Соули, с каких пор ты кладёшь в чай десять ложек сахара?

— А?!

Я подпрыгнула на стуле и во все глаза уставилась на отца. Это именно он про сахар спрашивал.

— Анрис, прекрати, — благодушно отозвалась мама. — Разве не видишь — девочке не до тебя…

Папа чуть заметно ухмыльнулся и вновь уткнулся в газету. В конце обеда, когда подавали десерт, он всегда развлекался чтением.

Мама в этот раз тоже читала… журавлика. То ли третьего, то ли четвёртого. И постоянно подхихикивала, бросала на меня быстрые, недвусмысленные взгляды.

И только близняшки занимались тем, чем положено — поглощали пирожные и шумно прихлёбывали из чашек.

Я с отвращением поглядела на полную ложку сахара, но всё-таки высыпала её в чашку и размешала. После, невероятным усилием воли, нацепила на лицо беззаботное выражение и попробовала напиток. Увы, отец не соврал. Нет, это уже не чай, но пить всё равно нужно, чтобы лишних вопросов не задавали. Пусть считают, что так и задумано…

Едва сделала второй глоток, в приоткрытое окно влетел ещё один бумажный журавлик и, совершив круг почёта, важно опустился на белую скатерть. Чётко перед мамой. Госпожа Далира проворно сцапала птичку, взломала печать и погрузилась в чтение. А отец оторвался от газеты, спросил:

— Так когда свадьба?

— Накануне Дня Осеннего Равноденствия, — вчитываясь в послание, пробормотала мама.

— А не поздновато? Может перед Солнцеворотом?

— Нет, — всё так же, не отрываясь от журавлика, отозвалась мамулечка. — Он же поухаживать должен…

Губы господина Анриса растянулись в невероятной улыбке, а глаза блестели до того хитро, что любой лис позавидует.

— В Вайлесе? Или всё-таки в Даоре?

— Конечно в Вайлесе! — возмущённо воскликнула госпожа Далира и таки отлепилась от заветной записки.

Отлепилась, взглянула на папу и покраснела… ну почти как я, когда Райлен коленку "лечил". А отец всё-таки не выдержал, прыснул.

— Анрис!

Мир содрогнулся от мощного, басистого хохота.

— Анрис!

Но папа остановиться уже не мог — хохотал, неустанно смахивая слёзы.

— Анрис, перестань немедленно! — мамулечка даже вскочила, и кулаком по столу стукнула. Её смущение сменилось злостью, и я, кажется, догадалась почему — мама поняла, что заигралась.

— А дату кто назначил? — продолжал веселиться господин Анрис. — Госпожа Флёр? Или госпожа Дюи?

Мама поджала губы и гордо вздёрнула подбородок.

— А имя первенцу вы уже придумали? — не унимался отец.

— Анрис!!!

— Молчу-молчу! — притворно испугался он, даже руки над головой поднял.

Госпожа Далира чинно опустилась на стул и уставилась в чашку. Отец тоже посерьёзнел.

— Далира, объясни пожалуйста, с чего вы взяли, что Райлен женится на Соули?

Мама молчала.

— Далира, я жду…

Родительница бросила строгий взгляд… почему-то на меня. Сказала: