Soulmates never die

Но изумлённый выдох Тони уловил безошибочно и осознал, что прав.

Старк перегнулся через стол, потянулся к руке, схватил за запястье, и Стив тут же шумно выдохнул – действие было слишком интимным даже сейчас, когда Тони не прикасался к метке. Тот вскочил, опустился на стул рядом, и выдохнул:

– Можно?

Стив смотрел в блестящие глаза, на слегка подрагивающие руки, на то, как Тони лихорадочно облизывает губы, и понял – Тони тоже страшно, он тоже боится того, что последует дальше – и именно поэтому кивнул, придвигаясь ближе. Старк осторожно обхватил запястье, провёл кончиками пальцев вдоль вен, вызывая дрожь, а потом прикоснулся губами – и весь мир перестал иметь для Стива значение. Воздух словно вышибло из лёгких – весь и моментально – и Стив вцепился свободной рукой в подлокотник кресла, пытаясь вдохнуть. Тони усмехнулся, и это движение тёплых губ поверх кожи вызвало новую волну удушливого удовольствия. Стиву казалось, что до этого момента он был слеп, глух и абсолютно ничего не чувствовал, настолько ошеломляющими были эти ощущения. А затем он инстинктивно нашёл пальцами метку Тони и накрыл её, осторожно поглаживая, лишая воздуха в ответ. Тони судорожно выдохнул, опаляя дыханием кожу, а спустя секунду притянул Стива за комбинезон и поцеловал.

Когда спустя несколько дней Стив нашёл в себе силы встретиться с Баки и рассказать о том, что Старк оказался его соулмейтом, Барнс просто закатил глаза и сказал, что с самого начала об этом догадывался.

Стив не ударил его только потому, что был слишком счастлив.

========== Джексон/Стайлз. ==========

Комментарий к Джексон/Стайлз.

часть, в которой мир монохромный до встречи с соулмейтом.

***

Hurt/comfort, AU (Джексон не оборотень), учебные заведения, флафф (во всяком случае, намёк на него).

Джексон тянется.

Выпихивает гордость сигаретным дымом сквозь плотно сжатые зубы, размыкает пересохшие губы, чтобы выдавить хриплое “прости”. Стайлз сплёвывает под ноги, и мир снова взрывается красками, через минуту уходя в привычный монохром.

Джексон успевает заметить тёплую карамельно-ореховую радужку, почти чёрные стрелы ресниц, россыпь тёмных родинок на острых скулах. Джексон раз за разом урывает себе яркие цвета от встреч со Стилински, а потом делает вид, что не понимает, откуда он знает, какого цвета трава на поле для лакросса, пиджак ненавистного химика и цвета соединений в его пробирках.

Он делает вид, но это не значит, что он не понимает.

Стайлз налетает на него в столовой, рассыпая по полу прожаренные ломтики картошки. Джексон замечает их золотистый цвет и ярко-алый прямоугольник перевёрнутого подноса, почти прозрачную лужу, натёкшую от опрокинутой бутылки с водой и новый оттенок чужих глаз — плавленно-коньячное золото, как дорогой алкоголь в тяжёлой бутылке, когда смотришь сквозь солнце — на Джексона иногда находят цветные пятна, когда Стилински где-то неподалёку. Уиттмор не готов признаться даже себе в том, что судьба давно определила за него, потому что мучительно больно не видеть отклика, поэтому брезгливо отряхивает намокшие джинсы, поднимает взгляд…

и замирает, безошибочно считывая страх, удивление и восторг на подвижном лице напротив.

— Голубые… — изумлённо выдыхает Стайлз, глядя прямо в глаза. — Я уверен, что они голубые. — Он практически шепчет, делая шаг ближе, и Джексон позорно признаёт, что не может отступить; наоборот, подаётся навстречу, предательски облизывая губы, смотрит нетерпеливо, пока Стайлз разглядывает свои ладони, а затем хватает за рукав толстовки и тянет к выходу из школы. Стилински не сопротивляется, только изумлённо вертит головой по сторонам, послушно садится в машину и не задаёт ни одного вопроса, пока Джексон гонит к окраине города, сжав руль до побелевших костяшек. Уиттмор не знает, что надо говорить, просто оставляет авто на обочине, выходит, хлопая дверцей, и садится на капот. Стайлз выбирается следом, присаживается рядом — непривычно молчаливый — оглядывается по сторонам, а потом Джексон не понимает, как его лицо оказывается в чужих ладонях, и поэтому зажмуривается, лишь бы не смотреть.

— Хэй, — говорит Стайлз осторожно. — Хэй. Посмотри на меня. Я хочу видеть.

Джексон послушно распахивает глаза, пугливо смотрит, боясь поверить в то, что видит, потому что мир не скачет монохромными отпечатками, и не накладывается цветными фрагментами, он — целый, яркий, красочный, такой же живой, как тепло чужих ладоней на его коже, и он едва не задыхается от восторга, жадно смотрит, а Стайлз улыбается — вокруг глаз появляются морщинки — и прикасается лбом к его лбу.

Джексон тянется к его губам и понимает: Стайлз вытягивает.

========== Стив/Тони. ==========

Комментарий к Стив/Тони.

мир, в котором соулмейты могут чувствовать эмоции друг друга, иногда даже понимать физическое состояние и всё в таком духе.

***

Hurt/comfort, флафф, AU (Мстители живут у Тони, разлада между ними не было, как и Альтрона, Джарвис всё ещё Джарвис, а Стив и Тони — едва ли не лучшие друзья)

У Тони на лице — вечная улыбка, слегка хищная, немного самодовольная, слишком открытая.

У Тони в словах — извечный вызов, острый ум, умение заткнуть парой едких фраз.

У Тони в планах — сделать мир лучше, и несколькими пресс-конференциями он переманивает на свою сторону подавляющее большинство.

Как всегда.

Стив смотрит на Тони в выпуске новостей и видит то, чего не замечают другие, то, чего сам раньше не замечал: у Тони в глазах — отчаянное “спасите”, сигнал S.O.S., крик о помощи. Тони у м о л я е т — и остаётся один.

Стив сидит в тёмной гостиной и не понимает, как он мог не заметить раньше, ведь всё слишком очевидно: Тони не железный, и Стив не имел никакого права об этом забывать, так почему же он…

— Джарвис, свет, — говорит Тони и Стив тут же садится прямо, поспешно скидывая с коленей плед. Он ни за что не признается, что ведёт себя как девчонка, ещё не хватало большой кружки какао и какой-нибудь мелодрамы на экране телевизора.

— Джарвис, — продолжает Тони, — мне нужна большая кружка какао и какая-нибудь сопливая мелодрама, как раз недостойная такого взрослого мужика, как я. Подбери что-либо на свой вкус.

— Хорошо, сэр, — соглашается искусственный интеллект, а Стив сидит, боясь пошевелиться, потому что нет, чёрт возьми, не может быть…

Из своего “укрытия” (господи, это вообще удивительно, что Тони его до сих пор не заметил) он смотрит за тем, как Старк стягивает через голову галстук, кидает его на подлокотник кресла, а спустя пару секунд туда же отправляется пиджак и жилет. Тони закатывает рукава у рубашки, и Стив не может оторвать взгляда от его рук, он практически видит, как они выглядели бы, прорисованные карандашом или углём на бумаге, и у него отчего-то подскакивает пульс.

— Джарвис, — бормочет Тони, сжимая переносицу, — проверь-ка, как там Кэп, мне немного неспокойно.

Стив замирает ещё больше, хотя единственное, что ему хочется — это вскочить, встряхнуть Тони и проорать что-то вроде “Ах ты сукин сын, ты всё знал!”

Стивен заставляет себя не высовываться.

— Капитан Роджерс не у себя, сэр, — спустя пару секунд отвечает Джарвис, и Тони бормочет что-то себе под нос — явно нецензурное — и Стив чувствует беспокойство и сильное желание того, чтобы его кто-то обнял.

— Ладно, — говорит, наконец, Тони, взлохмачивая волосы. — Где мой какао и плаксивый фильм для девочек-подростков?