Совенок. Путь к трону. Пятая часть

— Огонь, — с нарочитым неодобрением проговорил Шиль, провожая подопечную прищуренным взглядом.

— Тяжело пришлось? — спросил с тревогой Аль. Они медленно двинулись по тенистой аллее.

— Приемлемо, — усмехнулся Шиль, но не удержался, добавил: — Хотя знаешь, паре ульхов я с удовольствием морды поправил. Ацтаки просил без огня, так что мы щиты от их воплей поставили — Лунь отличную штуку придумал — и в рукопашную. Потом, правда, нас было от них не отличить… Я одежду после всю выбросил — рыбой провоняла, не отстирать. Целитель тот, которого с нами в команде отправили, тоже не робкого десятка оказался. И ругался не хуже Ацтаки.

Аль внезапно осознал, что друзья за эти дни тоже изменились, черты лиц стали взрослее, в глазах появилась жесткость.

— Франтех у нас, наконец, выбрал специализацию, — хитро улыбнулся Лунь, смотря на друга. Тот залился нежным румянцем, потом признался смущенно:

— Целителем хочу стать, но не по людям, а по животным.

— В него одна ульхиня водой плюнула, — с ухмылкой во все лицо пояснил Шиль, — когда он ее после утопления откачивал, так Ацтаки сказал — плевок водой у ульхов считается поцелуем, ну наш красавец на нее и запал.

— Ничего не запал! — разозлился Франтех. — Хватит пепел нести!

Он подхватил с земли шишку и разозлено кинул в веселящегося Шиля.

— Отказываешься от невесты?! — завопил тот, отбегая. — Она на море, небось, ждет, все глаза свои плоские выплакала.

— Ах ты! — Франтех с еще одной шишкой в руке бросился вдогонку.

— За Майру не переживай, — проговорил Лунь, провожая неодобрительным взглядом носящихся с воплями среди деревьев друзей, — мы за ней присматривали.

— Глаз не спускали! — крикнул, проносясь мимо, Шиль.

— Ничего не было! — пропыхтел, догоняя его, Франтех.

Аль закаменел. Воздух смешался с ледяной водой, стылым холодом пробираясь за шиворот, мир сузился до вопроса:

— Чего не было?!

Лунь выругался, обозвав друзей болтливыми старухами.

— Ни–че–го, — повторил он по слогам, и Аль стиснул кулаки, ощущая, как внутри поселяется нечто мерзкое.

— Правда, ничего, — подтвердил, резко притормаживая, Шиль, — тот придурок с букетом не считается.

— Я предлагал только букет в канал выбросить, а его владельца не трогать, — доложил с обидой Франтех, не одобряя неоправданное насилие.

— Он все равно выплыл, — возразил Шиль, — а раковину на голову рыжему Лунь надел, я вообще ни при чем.

Мир плыл, он то горел, то леденел ненавистью. Аль рвано выдохнул, заставляя себя успокоиться.

— Заткнитесь уже, — простонал Лунь, сочувственно посмотрел на командира: — Она ни на кого не взглянула. Честно.

— Даже на того верзилу, который вечером к нам по борту залез. На лодке подплыл, жыргхвова задница, — клятвенно заверил Шиль, — мы потом везде сигналки расставили, Лунь еще ловушек наделал.

— Хорошо, что меня там не было, — сузив глаза, произнес Аль вымораживающим голосом, — а то без жертв бы не обошлось.

— Прохладного утра, — с порога пожелал Фильяргу Харт, с ненавистью посмотрев в окно, где утро было уже полно палящего зноя, а воздух застыл тягучим маревом жары.

— Хотелось бы, — кивнул Четвертый старшему брату, достал из шкафа ледяной куб, активировал, и тот заклубился белым дымом — по комнате потянуло свежестью. Фильярг встал, закрыл окно, задернул шторы, отрезая кабинет от жары.

— Случилось что-то? Плохое? — недовольно уточнил он, откладывая бумаги. В принципе, у него отпуск. Через пару дней они всем семейством собирались на Землю, так что супруга активно паковала чемоданы. Фильярг и на работу заскочил на часик кое–что подписать, чтобы службы готовились к началу учебы.

— Да. Нет, — кратко ответствовал Харт и бросил с понимающей улыбкой: — Не злись. Я свой огонек к вам отправил, так что пару часов им будет не до тебя.

Фильярг неодобрительно покачал головой — мастер интриг даже дома работой занимается — и откинулся на спинку кресла:

— Выкладывай.

Выкладывать Харт не спешил. Встал со стула, прогулялся по кабинету, переставил с места на место пару артефактов. Вернулся, сцепил ладони перед собой и спросил глухо:

— Тебе не кажется, что отец ведет себя странно?

Фильярг усмехнулся — он ждал этого разговора. Кто еще заметит изменения в поведении отца, как не Третий?

— Харт, он всегда его любил больше остальных, ну еще Первого. Мы взрослые с тобой люди и понимаем, что ребенок от любимой женщины не то же самое, что от выбранной советом. Так что заканчивай ревновать.

На него посмотрели с удивлением, прислушались к себе и аргументированно заявили:

— Это не ревность. Это непонимание. А когда я не понимаю, я начинаю переживать.

А переживающий Харт — это головная боль всего государства.

— К тому же он ничего, — подчеркнул Третий, — не рассказал о разговоре с твоей женой. Кстати, ты ее не спрашивал?

— Нет и не собираюсь.

Харт глянул с укоризной, но настаивать не стал.

— А Шестой повзрослел достаточно, чтобы уходить от разговора, — поделился со вздохом он, — не нравится мне его скрытность. Про Майру молчал, про темное пламя ничего не рассказывает. Не слышал, какие слухи ходят о его команде? О том мордобое, который они устроили ульхам? В последней версии их была сотня против четверых наших бойцов и одной девчонки. Кого-то потопили — я до сих пор не верю, что это возможно потопить кого-то из морского народа — кого-то растерзали, остальным надавали поучительных тумаков. Ге–р–р–рои, — рыкнул Харт.

Наклонился над охлаждающим кубом, вдыхая прохладный воздух и продолжил:

— Ты знаешь, на что он подбил нашего драгоценного декана? Отправиться в Такию, куда никто в здравом уме жену в отпуск потащит! Не скажешь же, что он едет спасти сына государственного преступника — корабль потопят еще на подходе. Пятый уже которое по счету письмо шлет и ведь ни разу не повторился с руганью — талантлив поганец. Второй обозвал идиотами и пожелал счастливого плавания. Я бы запер Кайлеса, так не поможет же. И лучше его сейчас отпустить, чем он сорвется потом сам, без подготовки. А все Шестой со своей дурацкой идеей…

— Не трогай его, — проникновенно попросил Фильярг.

Харт посмотрел на него с такой иронией, что Четвертый смутился.

— Я не трогать хочу, а помочь. Если все так, как я думаю, ему понадобится наша поддержка.

— О чем ты? — встревожился Фильярг, но Харт лишь загадочно усмехнулся:

— Твоя супруга знает больше всех. Подозреваю, больше Шестого. Вот и спроси у нее сам. Или боишься нарушить запрет отца? Когда это ты стал таким послушным сыном?

Фильярг глянул с тяжелым неодобрением: