Совершенные. Тайны Пантеона

– Джема подходит… – тупо повторила я. – Поэтому ее перевели в Кастел? Ты давно это планировала?

– Я действую в интересах империи. И тебя, как ни странно.

Я поморщилась, потому что жидкость в чаще двигалась все быстрее, брызги падали на лицо и губы. Отвратительно…

– Живой Дух… Где-то я уже такое слышала… Ямы скверны, в которых проходят мерзкие ритуалы, отрезанные части тел в попытках добраться до Духа… – Милостивые святые! Отрезатели!

– Банда Отрезатели – лишь жалкие подражатели, – дернула плечом женщина. – Хотя действуют не без основания. Много лет назад один предатель узнал часть тайны Возвышения. Отрезатели пытаются воспроизвести этот ритуал, но к счастью, им это не удается. Не бойся, мы ничего не будем отрезать от плоти. Это не нужно. Нам нужен лишь чужой Дух.

«Кажется, у меня больше нет души… – прошептала в голове толстушка Бриггита. – Я больше не вижу видений… кто-то забрал их. Мои способности…»

И Блаженная Анастасия – безумная с утра и сияющая, помолодевшая вечером.

– Совершенные проходят ритуал лишь один раз? – выдохнула я.

– В основном. Некоторые как бы это назвать… подсаживаются. Или их Дух поврежден столь сильно, что требует регулярных ритуалов. Это редкие случаи. Пантеон подобное не одобряет.

– Но всегда есть исключения. Например, ценная провидица и по совместительству – нянюшка принца. Сколько раз Анастасия проходила Возвышение? Сколько талантливых молодых людей лишились Духа, а потом и воспоминаний?

Милостивые святые… Тайны Пантеона оказались кровавыми.

– Нет! Я не хочу!

– Нет? Но это решит все твои проблемы, Кассандра. Твой Дух полностью восстановится, и даже более того. Ты обретешь очень много… Джема останется жива, не бойся. Даже ничего не вспомнит. Она молода, а значит…

– Я сказала – нет!

– Ты умираешь. – Архиепископ поджала губы. – Ты почти умерла! Только нейробраслет удерживает нить твоей жизни. Разве ты не выберешь исцеление? Я знаю тебя, Кассандра. Всю свою жизнь ты выбирала лишь себя. Свои интересы, свои потребности. Ты горда и своенравна, а еще эгоистична. И это хорошее качество. Вероятно, ты не до конца осознала…

– Немедленно отпусти меня и Джему! Я против! Я отказываюсь! Отказываюсь!

– Но почему? – Похоже, Аманда действительно не понимала.

Я же усмехнулась. Еще недавно я и сама удивилась бы… Подумаешь – рискнуть Ржаник, которую я и так терпеть не могу. Подумаешь… Глава инквизиции права – я действительно всегда выбирала себя. Так почему сейчас сопротивляюсь? Когда в этом даже нет смысла? Почему все во мне восстает против ритуала?

Эх, все-таки общение с одним темноглазым святошей сильно испортило мой идеальный характер. А ведь раньше во мне не было ни намека на альтруизм. Никакого дурацкого самопожертвования или еще более дурацкого милосердия! И вот – на тебе, Кассандра! То, что не могли привить ни родитель, ни святые отцы, ни наставники, ни учителя – привил тот, кто вовсе не старался это сделать. Может, его дурацкая правильность заразна? Передается воздушно-капельным путем при активных поцелуях? Черт его знает.

Я хотела жить. До одури, до безумия. И вот оно – спасение. Так близко.

И в то же время…

Джема моргнула – и взгляд ее стал более осмысленным.

– Нет, – твердо повторила я. – Я отказываюсь от гребаного Возвышения.

Интересно, хоть кто-нибудь в истории империи произносил эту фразу?

Лицо Аманды стало таким удивленным, что даже ради этого стоило ее сказать.

– Тогда ты умрешь. Прямо сейчас.

Я посмотрела на свод, теряющийся в дымке. Умирать не хотелось…

И пожала плечами.

– Выходит, я ошибалась в твоем характере, – задумчиво произнесла Аманда и кивнула на кольца, удерживающие мои руки. – И перестраховалась не зря. Добровольное согласие упрощает процедуру и отменяет боль. Но в твоем случае оно все-таки не обязательно.

Аманда повернула еще рычаг, и кровь всколыхнулась, пошла кругами, а потом начала заворачиваться в воронку.

– Ты не поверишь, но я всегда пыталась защитить тебя, Кассандра. – Фигура женщины расплывалась, и теперь я видела лишь ее силуэт – тонкий, затянутый в черный мундир. Дрожащий. Лицо как бледное пятно. А голос – спокойный. – Когда ушла, заставив поверить в мою смерть. Когда присматривала за тобой в Аннонквирхе. Когда отправила в Кастел, чтобы принц не смог до тебя добраться… Я хотела защитить тебя. Как умела. Ты ненавидишь меня, я понимаю. Но я делаю то, что должна, дабы спасти своего ребенка. Если бы я могла – я отдала бы тебе свой Дух. Но увы… Совершенство лишает нас никоторых важных качеств. В том числе и этого… Мой Дух не подходит, нужна живая Линия Силы. Однажды ты меня поймешь, Кассандра. А прощение мне не нужно.

Кровавая воронка неслась все яростнее. Жидкость бурлила, в центре образовалась дыра. Поток захлестывал мое лицо, порой не давая дышать.

Джема вскрикнула. Что бы ни сделала с ней архиепископ, это перерастало работать.

– Джема! – отплевывая сладковатую жидкость, крикнула я. – Уходи! Уходи!

Она вертела головой, не понимая. Потом попыталась встать и выползти из емкости, но кровь уже неслась с ревом, прибивая нас к стенам чаши. Искры скверны разгорелись до протуберанцев, вспыхивающих и угасающих, словно сотни маленьких звезд. Они рождались, разгорались до немыслимой белизны, а потом взрывались и гасли. Бесконечный цикл рождения и смерти. Бесконечные звезды. Я слышала, как кричит Джема. Я пыталась освободиться.

И каким-то невероятным образом все-таки выдернула кольцо, прибитое к краю чаши, содрав кожу и даже не почувствовав этого. Кровавая воронка гудела, пробивая насквозь мое тело. Я больше не видела Ржаник, глаза затянуло багровой пеленой. Это багровое и бесконечное было везде, оно стало моей вселенной. И на этом багровом полотне все рождались и гасли новые и новые звезды…

Когда это стало невыносимым, потолок задрожал, стены пошли трещинами. Я увидела это лишь мельком, в краткий миг обостренного восприятия. За стеной кровавой бури что-то происходило и кажется, теперь кричала еще и Аманда… В ее голосе я с удивлением услышала истинный страх, почти ужас… Что она говорила? Слов я не разобрала. Кажется, там звучало мое имя. С потолка сыпались камни, пол трескался, чаша ходила ходуном.

Часть стены с грохотом обвалилась.

И вдалеке я увидела Августа. Но так и не поняла, был ли он настоящим, или лишь моим видением.

Кровавое сменилось черным и совершенно пустым.

Все стихло.

Словно меня не стало.

***

Я смотрел на свои руки. На пальцах темнели пятна от растертого пепла. Немного. В целом, ладони были практически чистыми.

Медленно подняв голову, я осмотрел зал. Некоторые стали пеплом. От иных остались тела. Но не души. Души я вырывал наживую, и они сливались в новые вихри. Некоторые и сейчас лениво кружили у стен, словно стервятники – обожравшиеся, но все еще подбирающие останки. В сером мареве бились человеческие силуэты и лица, словно заключенные в вихрях души все еще надеялись выбраться.

Живых в зале осталось гораздо меньше.

– Рэй.

Зоя позвала – кажется, уже не первый раз, и я все-таки посмотрел на сестру. Ее маска где-то потерялась, но жуткое, обезображенное кровавыми слезами лицо давно не вызывало у меня удивления. Его вызвал страх в глазах Зои. Чистый, неподдельный, неподвластный страх. Почти ужас. А ведь Зоя не из тех, кто хоть кого-то боится.

Но теперь она боялась – истово. Меня, своего брата.

Ирма склонилась над павшим гвардейцем и с интересом посмотрела в его лицо.

– Рубеж обещала мне яблоко, – слишком звонко в звенящей тишине сказала она. – Кто-нибудь видел Рубеж?

– Замолчи, – прошептал я.

Зоя торопливо бросилась к подруге и что-то ей зашептала, оглядываясь на меня. Но я уже не смотрел. Я смотрел на проем в стене. Вернее – на то, что осталось от стены. За ней висела дымка пыли – и больше ничего не было. Кусок дворца попросту исчез в неизвестном направлении. Это была последняя попытка императора Константина спастись. Я все еще видел удивление и ненависть на лице монарха, когда тот осознал, что его сил недостаточно, чтобы победить разрушителя. Что даже объединённой мощи Совершенных и миротворцев не хватает, чтобы свалить того, кто прошел свой темный путь. Что даже ярости и горя отца мало, чтобы уничтожить убийцу наследника.