Совершенство
Шрифт:
Глава 21
В этот раз, когда Люси бредет между школьными корпусами, она почти не замечает, что ветер больше не в силах сдуть ее с тропинки. Длинные пряди волос хлещут ее по лицу, и она рассеянно собирает их в хвост, не переставая думать о том, что сказали ей Алекс и Генри.
Хранитель.
Он чуть не умер.
Но ведь не умер?
Ей приходит в голову, что Колин, наверное, и понятия не имеет о том, что
Как хорошо, что зимой дни короче. Солнце садится в 18:08, а в 16:30 Колин тихо отворяет дверь, чтобы впустить ее.
– Ты ел? – спрашивает она, когда они оказываются у него в комнате, и дверь за ними закрыта. Тихо играет музыка. Джей приходил, потом ушел опять, чтобы дать им побыть наедине. Колин кивает, пристально глядя на нее, как он иногда делает. Будто надеется, что если как следует сконцентрируется, сможет проникнуть в ее тайны.
– Дот мне раз пять еду приносила.
И только сейчас Люси приходит в голову, что Колин тоже может быть болен, как Алекс, и, может, это-то их и связывает, объясняет, почему каждый из них привлек призрака. Но, хотя она видит и чувствует Колина совсем иначе, чем всех других людей, она не замечает в нем той глубинной усталости, которую ощутила в Алексе. Нет в нем никакой болезни, которая высасывала бы из него силы прямо у нее на глазах. Несмотря на недомогание, Колин, кажется, кипит жизненной силой. Воздух вокруг него пульсирует энергией.
– Ты не устал? – спрашивает она, переминаясь с ноги на ногу.
– Нет. У меня такое ощущение, будто я спал два дня подряд.
Он садится на край кровати и натягивает на плечи толстое коричневое одеяло.
– И я все не могу перестать думать об озере.
– У меня постоянно перед глазами стоит то, как ты падаешь. И потом, на тропинке… – Она пытается сделать так, чтобы ее голос не звучал слишком уж мечтательно, но при одном этом воспоминании по коже пробегают теплые мурашки.
Он отводит взгляд, смотрит в окно. Снег идет крупными хлопьями, собирается на подоконнике.
– Если я не умер, но при этом смог к тебе прикоснуться, значит, ты тоже должна быть где-то посередине.
– Понятия не имею. – Она было придвигается поближе, но останавливается, когда он еле заметно вздрагивает. – Мне кажется, в школе есть еще такие, как я.
Колин поворачивается посмотреть на нее, и тень падает ему на лицо. Глаза у него обведены темными пятнами, но в них сквозит живой интерес. Его губы складываются в полуулыбку. Она рассказывает ему о том, как она искала других и как, наконец, нашла Генри и Алекса.
– Они как мы. Генри тоже умер – и вернулся.
Колин хмурит брови, потом его выражение быстро
меняется – несколько раз, и, наконец, он говорит просто:– А другой парень, Алекс – это… я в этом сценарии?
– Ну да, они вместе.
– Алекс Бродерик? Такой высокий блондин? – уточняет Колин, и Люси кивает. – Так он гей?
– Ты его знаешь? – спрашивает она.
– Ну, не то что бы знаю, но видел пару раз. Он раньше в лакросс играл, до того, как заболел. Рак, кажется.
– Лейкемия. Я так поняла, тогда-то он и нашел Генри, сразу, как ему диагноз поставили.
Колин поворачивается под одеялом; глаза у него совсем сонные.
– И вот я подумала, если я – призрак, как тогда я могу вещи брать, носить одежду, прикасаться к тебе? Но если я не из одного тумана состою, откуда мне знать, что я не какой-нибудь демон? И кто меня сюда послал?
Колин, сидя рядом, борется со сном.
Она рассказывает ему о том, сколько времени Генри уже находится здесь, и о том, что Генри уверен: он был послан сюда ради Алекса, из-за его болезни.
– У меня всегда было ощущение, что сердце, которое у меня забрали, каким-то образом очутилось в тебе. Думаю, Генри чувствует примерно то же, будто он охраняет Алекса.
– Я рад. – Парень наклоняется, чтобы поцеловать ее в щеку. – С тобой я всегда чувствую себя в безопасности. Интересно, может, призраки вообще повсюду, охраняют людей.
– Ты совсем не удивился.
– А чему тут удивляться, – бормочет он, уже совсем засыпая.
Отвернувшись, Люси смотрит в окно, думая о том, что она, похоже, единственная, кого это удивляет.
Посреди ночи Колин спихивает с себя электрогрелки и выбирается из кровати. Даже натянув на себя четыре свитера, он все равно дрожит крупной дрожью. Он садится на скрипнувший стул и начинает что-то набирать на клавиатуре. Время на экране – 2:14 утра.
– Что ты делаешь?
– Хочу посмотреть одну штуку.
– Какую штуку?
– Насчет призраков. И как умирают.
– Хочешь поговорить об этом?
Он потирает затылок и кидает через плечо виноватый взгляд.
– Пока нет. Извини.
Она ложится обратно, уставившись в потолок, на миниатюрную солнечную систему над ее головой. Ей нравится представлять, как Колин скрупулезно собирает ее опять и опять, каждый раз, как переезжает.
– Ты в порядке?
Он только утвердительно хмыкает, и она перекатывается на живот. Ей хочется, чтобы он был поближе. Теперь она лучше понимает, что Колин чувствовал, когда она исчезла; и сейчас, когда вокруг темнота, и он сидит так далеко, ей почему-то страшно хочется поговорить еще о том, что он чувствовал там, на тропе, и что, как он думает, вообще произошло. Такое ощущение, что в груди у нее – туго свернутая пружина, которая начинает медленно раскручиваться.
– Ты знаешь, сколько человек пережили состояние, близкое к смерти? – спрашивает Колин, явно не замечая ее взбудораженного состояния.
– Сколько?
– Да тысячи. Даже больше. Большинство материалов касается религии. Но не все. Некоторые считают, что околосмертные переживания – это некая форма галлюцинации, но, поскольку мы знаем, что ты тоже все чувствовала, я уверен, что у меня это галлюцинацией не было.
Она перекатывается поближе, и, стараясь говорить непринужденным тоном, уточняет: