Советник

— Мама рассказала мне некоторые правила. Она сказала, что, если бы Стелла выбрала меня, я мог бы занять твое место на судах Приобретений.

Блядь.

После долгого дня со Стеллой я был изнуренным и уставшим. Я был слегка на взводе, но Люций делал все возможное, чтобы раздуть во мне пламя гнева.

— О, да неужели? А она рассказала тебе об остальных правилах? Рассказала, что произойдет, если ты проиграешь?

— Ты не обязан становиться Сувереном, — он пожал плечами. — Что с того? Это не поражение. Мы будем в том же положении, что и были прежде.

Я колебался на грани того, чтобы рассказать ему об истинном наказании, о крови, которую потребуют от нас, чтобы сохранить наше положение. Это был тяжелый секрет, который с каждым днем обременял меня все больше. Может быть, если бы я разделил это бремя, оно не давило на меня так сильно. Я открыл рот, чтобы поведать ему смертельную правду, когда Фарнс постучал и вошел.

— Что? — огрызнулся я.

— Нам позвонили из городской больницы. Кажется, отец мисс Руссо болен. Он находится в реанимации. Ее сводный брат попросил ее приехать. Я не был уверен, что вы захотите, что бы я сделал с этой новостью.

— Я знаю, что я бы хотела, чтобы вы сделали.

Стелла вошла за Фарнсом, ее тихие шаги были не слышны из-за моего спора с Люцием. Как долго она слушала?

— Это, вероятно, какой-то трюк, придуманный твоим сводным братцем, — сказал я. — Я запрещаю тебе ехать. — Она же понимала, что это не что иное, как отчаянная уловка? Понятная и тупая, как и ее сводный брат.

Она подошла ко мне и уставилась в глаза, глядя прямо в мою душу.

— Ты не можешь запретить мне увидеть моего отца в реанимации.

Я посмотрел на Фарнса. Он понял намек и попятился в коридор, закрыв за собой дверь.

— Могу, и я только что сделал это. Вернись в свою комнату. — Я больше не выпущу ее из этого дома, не после того, что случилось в домике ранее. Она добралась до меня, пробилась сквозь мою гнилую сердцевину в единственную часть истинного сердца, которую я скрывал. Я даже не знал, что у меня еще было сердце, пока она не добралась до него. Черт бы ее побрал.

— Я никуда не пойду, пока не поговорю с отцом, — она вскинула подбородок и опустила руки на бедра.

Люций подошел к ней сзади.

— Син, это ее отец, может, тебе...

— А может, тебе, нахер, заткнуться, Люций? — Вид их вместе, стоящих как единый фронт против меня, окончательно зажег пороховой бочонок внутри меня. Я схватил Стеллу за руку и оттолкнул ее от Люция, прижимая к своей груди и сжимая ей горло рукой. Она попыталась поцарапать меня, но я сжал ее сильнее, перекрывая воздух в дыхательных путях, пока она не подчинилась. Я все время смотрел на Люция.

— Она моя. Вся. — Я скользнул рукой по ее боку, вниз вокруг ее бедра, и сжал ее киску, как гнусный пещерный человек, коим я и был. — Это все мое. Так что отойди к чертям собачьим.

Люций зарычал и напрягся.

— С меня достаточно твоего дерьма.

Я крепко удерживал Стеллу, издеваясь над братом.

— Что, хочешь сразиться со мной? А не будешь сожалеть, когда я выбью из тебя дерьмо перед твоим маленьким увлечением прямо здесь? Может быть, тогда мне трахнуть ее, пока ты будешь истекать кровью на полу?

Люций поднял кулаки.

— Отпусти ее, иначе я выбью все твои гребаные зубы.

Острая боль в ребрах потрясла меня, заставив наши с братом взгляды опуститься вниз. Стелле удалось вывернуться и ударить меня локтем, пока Люций меня отвлекал. Она отскочила от меня и бросилась за Люция, положив руку на его предплечье. Я думал, что раньше был пороховым бочонком. Теперь же я был долбаным пороховым заводом, готовым взлететь на воздух и стереть все вокруг себя пламенем и звуковой волной. Он потянулся назад, властно прижал руку к ее бедру и ухмыльнулся.

— Я всего лишь хочу увидеть моего отца. Это все. Пожалуйста, Вайнмонт, — ее просьба, произнесенная из-за спины моего ликующего брата, оттолкнула меня далеко от моего предела.

— Хочешь? Ты уверена в этом? — Я повернулся спиной и прошел к своему столу, доставая определенную стопку бумаг.

— Да, уверена. Пожалуйста, я вернусь. Обещаю. Мне просто нужно его увидеть.

— Вот что я скажу тебе, Стелла, — яд капал с каждого моего слова. — Я хочу, чтобы ты немного почитала. Тогда и скажешь мне, хочешь ли ты его увидеть. Если да, можешь отправиться к нему. Как насчет этого?

— Ладно, — в ее голосе чувствовалось облегчение.

Я рассмеялся, звук казался грубым и суровым, даже для меня самого. Я нашел бумаги, которые искал, и держал их в руке. Ей придется подойти ко мне.

— Передай их, — сказал Люций.

— Иди и трахни себя. Стелла, подойди сюда.

Она вышла из-за его спины и осторожно подошла ко мне. Она не боялась, но и не доверяла. Я сжал бумаги сильнее.

Люций провел рукой по ее предплечью. Я хотел бить его лицо, пока он не окажется настолько беспомощным, что не сможет даже умолять меня остановиться.

Ее страх вернулся. Мне нужно было это. Я питался им. Он напомнил мне, что нужно делать, и что я должен был сделать. Тем не менее, это разрывало мое сердце, оставив этот мой орган измельченным и изрезанным. Я хотел сказать, что никогда не причиню ей вреда. Никогда не дам ей повода бояться меня. Но это было бы ложью.

Я передал ей бумаги, а затем поднял руки, чтобы показать ей, что я не наврежу. Но я уже это сделал. Бумаги были кинжалом, который глубже вонзится ей в спину, когда она их прочтет. Она понесла их к одному из диванов рядом с зажженной лампой. Тьма заползала с улицы, окрашивая пол в мрачные оттенки серого.

Она прочла первую страницу, затем перевернула на вторую. Я увидел, когда она поняла. Точно знал момент, когда она прочитала те слова, перевернула на третью страницу и увидела подпись своего отца.

— Он продал тебя мне, Стелла.

Ее взгляд поднялся к моему. Ужас сверкал в ее глазах, наряду со множеством других эмоций — черных, болезненных.

— Перед тем, как ты вошла тем днем в комнату, где мы с ним сидели, он уже подписал контракт, который в эту секунду ты держишь в своих руках. Один миллион долларов. Я был так доволен своей удачей. Это были гроши за такую женщину, как ты. Он с рвением согласился, подписал документ и передал тебя мне. Он даже сказал мне, как озвучить свое предложение тебе, прежде чем ты вошла. Правда, это очень помогло. И сработало. О, и как сработало. Ты вышла к машине, как и планировалось. Затем пришла сюда, как и планировалось. Он знал, что ты пожертвуешь собой ради него. Единственный человек, который, как ты думала, любил тебя, на самом деле стал тем, кто продал тебя мне. И просто, чтобы ты знала, он был виноват в каждом обвинении, которое на него вешали. Я даю тебе слово.

Ее рука поднялась к лицу, накрывая рот, пока она задыхалась. Я не ударил ее, не коснулся ее, но я точно знал, что пока она сидела там, я уничтожил какую-то частичку ее души, спрятанную в глубине. Она была разорвана, испорчена, и ничто и никогда не сможет вырасти на ее месте вновь. Во мне росло отвращение — к себе, к ее отцу, ко всему.

Она уронила бумаги и встала, поворачиваясь ко мне и качнувшись перед темным окном. Люций бросился к ней, придержав за плечо. Я ничего не мог сделать, кроме как пожелать, чтобы он сдох, и она обрела спокойствие. После всего, что я сделал, и всего, что мне нужно было сделать, я все еще хотел, чтобы она снова посмотрела на меня как в домике в лесу. Это случилось всего несколько часов назад, но теперь, казалось, что прошла целая жизнь.