Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил
Шрифт:
Не ясно ли, что те люди, которые говорят: «не надо брать власть», являются, по существу, защитниками интересов буржуазии? Они проповедуют: «рабочему классу не надо брать власть; это есть священное, наследственное право буржуазных, образованных классов; у них есть капиталы, университеты, газеты, у них наука, библиотеки – им и государственную власть в руки, а труженики, рабочие массы должны предварительно поучиться». Да где же поучиться? На заводе, на фабрике, среди каторжного повседневного труда? На заводе, на фабрике, среди каторжного повседневного труда? Нет-с, извините! Каторжный труд на заводах и на фабриках научил нас именно тому, что мы обязаны взять власть в свои руки. Этому мы там твердо научились. Это, и само по себе, тоже очень большая наука. Это – огромнейшая наука! Рабочий класс изучал ее на фабриках и заводах десятилетиями, в течение которых он проходил через каторжный труд, через расстрелы целых заводов, через ленскую бойню [196] и прошел через все это недаром, ибо, наконец, взял в свои руки власть. Теперь-то и будем учиться ее применять для организации хозяйства и порядка, – а их у нас нет пока. Создать их – главная наша задача.
196
Ленская бойня – расстрел царскими войсками рабочих приисков Ленского золотопромышленного товарищества
Я сказал, что нам нужно взять всю страну на учет. Мы будем делать это через Советы рабочих депутатов и через их центральный орган – Центральный Исполнительный Комитет, и через Совет Народных Комиссаров. Теперь мы должны быть точны и расчетливы, как хорошие бухгалтеры. Нам должно быть точно известно, какое у нас есть имущество, сколько сырья, зерна, какие орудия производства, сколько рабочих рук и каких именно специальностей, и все это должно расположиться, как клавиши на рояле, чтобы каждый хозяйственный инструмент действовал так же правильно, как действуют клавиши, чтобы, например, в случае необходимости, в любой момент можно было передвинуть определенное количество металлистов из одного места в другое. Наш труд должен быть здоровый, целесообразный, но и напряженный. Каждый рабочий должен напряженно работать определенное число часов в сутки, а остальное время чувствовать себя свободным гражданином и культурным человеком.
Великая это задача и не простая. Надо много учиться для ее выполнения. Мы знаем, что сейчас у нас есть много заводов и фабрик, которые не нужны. В стране безработица и голод, потому что не все на своем месте. Есть заводы, которые вырабатывают то, в чем мы не нуждаемся, и, наоборот, есть заводы, которые изготовляют необходимое, но им не хватает материала, имеющегося как раз в другом месте. У страны есть колоссальные богатства, о которых мы не знаем, потому что война привела в расстройство все государство. В республике массы безработных, голодных и раздетых людей, а в то же время на интендантских складах мы обнаруживаем огромные запасы сукна, холста и солдатской одежды. Нами открываются иногда колоссальные продовольственные запасы, о которых мы и не знали. В деревнях кулаки сосредоточивают в своих руках миллионы пудов хлеба, как, например, в Тульской, в Курской, в Орловской губерниях. Кулаки хлеба не отдают, и мы до сих пор не заставили их понять, что в таких делах шутить с ними не будем, так как здесь речь идет о жизни и смерти трудящихся масс. И если бы у нас теперь уже была налаженная организация, то, разумеется, никакой кулак не посмел бы хоронить от трудящихся голодных масс хлеб, и положение с продовольствием было бы гораздо лучше.
На железных дорогах, как везде, вообще много неурядиц, много злоупотреблений. Товарищи железнодорожники знают, сколько есть среди железнодорожного персонала, – главным образом, на верхах, но также и в низах, – лиц, которые торгуют вагонами, производят контрабандную отправку товаров и всяких продуктов, причем нередко целые вагоны исчезают. Откуда эти непорядки? Это – наследие прошлого. Мы еще не воспитаны, как следует, а, с другой стороны, и война нас всячески расшатала. Все понятия спутались. Наблюдая все это, рабочий и говорит: «если в стране так плохо, то что же мне-то особенно стараться? Работаю я больше ли, меньше ли, лучше ли, хуже ли, – от этого дело не улучшится».
Товарищи, тяжелое состояние страны диктует нам необходимость создать перелом в настроениях и сознании рабочего и крестьянина. Они должны ясно представить себе, что в настоящее время дело идет не о защите интересов трудящихся от буржуазии. Раз мы имеем власть в своих руках, задача состоит в том, чтобы самим организовать хозяйство в интересах всего народа. Стало быть, надо навести трудовой порядок на заводах, на фабриках, всюду. Но что значит трудовой порядок? Трудовой порядок, революционная дисциплина, это – такой порядок, при котором каждый понимает, что для того, чтобы рабочий класс мог удержаться у власти и перестроить все хозяйство, чтобы мы шли не вниз, а поднимались вверх, чтобы страна победила разруху, необходим честный труд каждого на своем посту. В государстве должно быть, как в отдельной семье: если семья дружна, то каждый член ее работает для благосостояния всей семьи. А наша семья не маленькая; в ней дело идет о благосостоянии миллионов душ. И наше сознание должно внушать нам, что наша Советская Россия, наша рабоче-крестьянская республика есть одна огромная трудовая братская семья. И если хотя один из ее членов ленится, зря растрачивает сырые материалы, небрежно относится к работе, к инструментам, портит машины по невниманию или по злой воле, – он наносит ущерб всему рабочему классу, всей Советской России в целом, а, в конечном счете, – рабочему классу всего мира. Еще раз утверждаю: создать сейчас трудовую дисциплину, твердый порядок – есть дело первейшей необходимости. И если мы сумеем установить такой порядок, при котором рабочие будут трудиться известное количество часов на заводе или на фабрике, а остальное время жить культурной жизнью, если у нас всякий на своем месте будет честно выполнять свой долг, мы заметно приблизимся к коммунистическому строю. Вот почему необходимо проводить в жизнь твердую, железную, суровую дисциплину трудового порядка.
Это, товарищи, не та дисциплина, которая была при буржуазии и царе. Нам говорят некоторые из старых генералов, которых мы берем для работы под нашим контролем в Красной Армии: «может ли у вас быть, при ваших порядках, дисциплина? На наш взгляд не может быть!» Мы им отвечаем: «а при ваших порядках дисциплина была?» – «Была!» – «Почему была? – Наверху был царь, были дворяне, а внизу был солдат, и вы этого солдата держали в дисциплине. Это не чудо! Солдат был рабом, работал на вас, служил вам против себя, стрелял в отца своего и в мать свою во имя ваших интересов, – и вы сумели установить дисциплину и долго держаться на ней в условиях закабаления народных масс. Мы же хотим, чтобы у нас солдат сражался и боролся за себя, чтобы рабочие работали для себя, и только во имя этого мы хотим провести трудовую дисциплину». При таком коренном отличии социального режима Советской республики от дворянской монархии,
я глубоко убежден, что мы нужный порядок совместными усилиями создадим, как бы ни каркали черные вороны. Только знайте и крепко помните, что вне этого – крах и гибель неизбежны.В настоящее время мы создаем Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. В Центральном Исполнительном Комитете Советов Рабочих, Солдатских и Казачьих Депутатов уже принят закон об обязательном всеобщем воинском обучении, по которому в течение известных восьми или шести недель в год, по два часа в день, каждый гражданин обязан будет обучаться под руководством опытных инструкторов военному делу. В связи с этим, мы, товарищи, стояли перед вопросом: ввести ли обязательное обучение военному делу и для женщин? Этот вопрос разрешен так: мы оставили для женщин право обучаться военному делу в зависимости от их собственного желания. Мы хотим в этом отношении произвести опыт. Поэтому в проекте декрета сказано, что женщины, по их желанию, обучаются военному делу на тех же основаниях, что и мужчины. Но раз какая-либо женщина поставила себя вровень с мужчиной, то она, в случае опасности для Советской Республики, по призыву Советской власти, должна будет стать под ружье так же, как и мужчина. [197]
197
Право женщин обучаться военному делу предусмотрено в пункте первом декрета Совнаркома от 22 апреля 1918 г. о всеобщем обучении военному делу. (См. примечание 193.)
Одновременно мы создаем кадры Красной Армии. Эти кадры немногочисленны, они, так сказать, скелет армии. Но ведь армия сейчас это не те тысячи и десятки тысяч красноармейцев, которые находятся под ружьем, которым нужна дисциплина и выучка. Армия, это – весь трудящийся народ, это – огромные резервы обучающихся рабочих в городах и на заводах и крестьян в деревнях. И когда нам будет грозить новая опасность со стороны контрреволюции или набег империалистов, то кадровый скелет армии должен сразу покрыться массовой плотью и кровью, т.-е. резервом обученных военному искусству рабочих и крестьян. Поэтому мы, с одной стороны, создаем Красную Армию, а, с другой – вводим всеобщее обучение для всех рабочих и крестьян, не эксплуатирующих чужого труда. Такое ограничение пока вводится. Мы не хотим вооружать буржуазию. Сейчас мы не будем выдавать винтовок буржуазии, эксплуататорам, которые не отказываются от своих прав на частную собственность. Мы говорим: обязанность каждого без исключения гражданина в стране, где господствует рабочий класс, честно защищать ее, раз ей грозит опасность. Но буржуазия наша еще не отказалась от притязаний на власть. Она топорщится, она еще ведет борьбу, посылая своих агентов, меньшевиков и правых эсеров, агитировать за Учредительное Собрание. Сейчас, пока эта буржуазия не отказалась от своих притязаний на государственную власть и господство в стране, пока она не почувствует, что мы окончательно изгнали самый буржуазный дух, мы ей в руки оружия не дадим. Однако, если понадобится, пускай буржуазия, которая не хочет идти в атаку, идет рыть окопы или выполнять какую либо другую тыловую работу.
Мы не должны повторять ошибок старых революций. Я уже сказал, что рабочий класс слишком отходчив и легко забывает насилия дворянской власти, которая в течение столетий кабалила крепостных, грабила, истребляла, насиловала. Рабочий класс склонен к великодушию, к мягкости. Мы говорим ему: «Нет! До тех пор, пока враг не сломлен окончательно, на наших руках должны быть ежовые рукавицы».
Чтобы обучать Красную Армию, мы привлекаем к работе бывших генералов. Мы, разумеется, выбираем из них тех, кто попорядочнее и почестнее. Кое-кто говорит: «как же так вы привлекаете генералов, ведь это опасно?» Разумеется, все на свете имеет свою опасную сторону. Но ведь нам необходимы инструктора, которые знают военное дело. Конечно, мы открыто заявляем господам-генералам: «новый хозяин в стране – рабочий класс; ему нужны инструктора обучать рабочих военному делу для борьбы против буржуазии».
Многие генералы в первое время разбежались, попрятались, как тараканы по щелям, надеясь, что, авось, господь как-нибудь пронесет. Советская власть продержится неделю-другую и падет, и они, генералы, вернутся на старое генеральское положение. И с такой надеждой генералы тащились за буржуазией, которая тоже думала, что рабочий класс, взяв в свои руки власть, подержит ее недельки две, пошалит и бросит. Но оказалось, что рабочий класс держит власть крепко и выпускать ее не собирается. И теперь вчерашние саботажники – генералы, инженеры, статистики, агрономы и т. д. – постепенно выползают из щелей, как тараканы, и усиками так и шевелят, нащупывая почву: «нельзя ли с новым хозяином договориться?». Конечно, Советская власть от услуг специалистов науки и техники не отказывается; она говорит: «милости просим, господа инженеры, пожалуйте на завод, учите там рабочих управлять заводами. Рабочие это дело плохо знают: помогите им, поступайте на жалованье и на службу к ним – к рабочим. Вы до сих пор были на службе у буржуазии, теперь побудьте на службе у рабочего класса». Генералам власть говорит: «вы учились военному делу и хорошо учились, ведь вы проходили курс военной академии. Военное дело – сложная наука, замысловатая работа, а особенно когда она направлена против немца, у которого величайшие машины убийства и истребления работают на славу. Сейчас нам надо подготовить себя в военной области, а для этого надо учиться; но чтобы учиться, нужны специалисты. Пожалуйте, господа специалисты, бывшие генералы и бывшие офицеры, мы отводим вам соответствующее место». Но едва дело до этого доходит, как некоторые товарищи начинают сомневаться: привлекать ли на службу генералов, как бы они не стали контрреволюцию разводить? – Не знаю, может быть, кое-кто и захочет; весьма возможно, что кое-кто даже и попытается, но, как говорит пословица, «волков бояться, в лес не ходить».
Раз мы думаем строить армию, мы должны привлекать к этому делу специалистов. Попытаемся поставить старых генералов на службу. Если они будут честно служить, то им обеспечена наша полная поддержка. Многие из генералов (а со многими из них я уже разговаривал) поняли, что теперь новый дух в стране, что теперь все, кто хочет Россию оборонять, охранять, вводить в ней порядок, должны честно служить трудящимся. Я много людей видал в своей жизни и думаю, что умею отличать человека, который говорит искренно, от человека бесчестного. Некоторые из генералов совершенно искренно заявляли, что поняли, что трудящиеся массы должны создать вооруженную силу, и они честно, не за страх, а за совесть хотят этому делу служить. Но для тех, которые вздумают использовать рабоче-крестьянское вооружение для контрреволюционного заговора, у нас найдутся особые меры. Они прекрасно знают, что у нас есть свой глаз везде, и если бы они попытались использовать организации рабоче-крестьянской Красной Армии на пользу буржуазии, то мы покажем им железную руку, покажем октябрьские дни. Они могут быть уверены, что по отношению к тем, кто наши организации будет использовать против нас, мы будем вдвойне беспощадны. Так что, товарищи, с этой стороны у меня нет больших опасений. Я считаю, что мы достаточно твердо стоим на ногах, что Советская власть достаточно прочна, и наши генералы в России не смогут путем заговоров и предательства ее сломить, как не могли ее сломить калединцы, корниловцы или дутовцы. Опасность не здесь: она – в нас самих, в нашей внутренней разрухе. Опасность также и вовне – в мировом империализме.