Советский человек

– Верно замечено, товарищи, – говорит Михаил Афанасьевич и обводит собравшихся строгим взглядом.

– Благодаря здоровому телу, – говорю я, – мы сможем быстро и без лишних проволочек прийти к нашей прекрасной и единственной цели.

– Тело, товарищи, – добавляет Михаил Афанасьевич – это то, что есть у нас.

– Поэтому, – продолжаю я, – будем начинать свой день специальной зарядкой, слушая указания и музыку по радио, будем заниматься спортом в кружках и клубах.

– Да! – подхватывает Михаил Афанасьевич. – Будем товарищи!

– Будем участвовать в забеге на сто метров, – призываю я, – плавать кролем и на байдарках, нырять, прыгать с трамплина, кататься на лыжах и коньках…

– Подтягиваться на перекладине! – радуется Михаил Афанасьевич.

– Поднимать штангу, – кричит кто-то из зала.

– И самое главное, – говорю я, – будем помнить, товарищи, что наши тела принадлежат не нам, а нашей стране!

– Да! – вскакивает со своего места Михаил Афанасьевич. – Будем помнить, товарищи!

Тут все захлопали, как будто перед ними не я выступал, а спортивный комментатор.

– Спасибо, Сергей Иванович, – говорит Михаил Афанасьевич и руку мне жмет. – Спасибо!

Так на следующий день пришел я в столовую, а мужики смеются, мышцы друг другу показывают, а Люся компот наливает и смотрит на меня с большим интересом.

– Сергей, – говорит, – Иванович, может, вечером на каток сходим?

Вот тебе и, пожалуйста! Вот тебе и перемены!

Никто не будет знать!

Галя моя вдруг читать стала. Стала в библиотеках сидеть, в залах читальных. А потом мечтательно так глядеть научилась где-то, будто не на кухне она сидит, тесто раскатывает, а по замку гуляет с волшебной флейтой в руках.

И я для неё будто не муж вовсе, а некий странник, случайно оказавшийся поблизости. Я сначала значения-то не придавал, а потом к доктору её повел. Так у меня ночи бессонные! Галя как спать ложиться так всякий раз со мной знакомится.

– О! Какая неожиданная встреча! – радостно восклицает она. – Вы, наверное, меня не помните?

– Не помню, – говорю я и делаю вид, что сплю.

– Как же так? – удивляется она. – Вы забыли? Забыли меня?

– Галя, – говорю я, зевая во весь рот, – давай спать. На работу завтра.

– О нет! – испуганно вскрикивает она. – Как можно спать? Мы не знакомы! – добавляет она трагически. – Вы верно странник, что у вас в мешке?

– Я простой советский человек, – пытаюсь объяснить я, – и мне давно пора спать.

– Не говорите громко! Нас услышат! – шепчет Галя, оглядываясь по сторонам. – Я спрячу вас, не бойтесь. Мне кажется, вы добрый человек.

– Галя, – умоляю я, – ну хватит уже. Ну сколько можно?

– Молчите! – говорит она взволнованно. – Я спрячу вас. Никто не будет знать!

– Хватит! – не выдержал я. – Завтра же идем к доктору.

Так я неделю уснуть нормально не могу! Всё меня Галя прячет, всё нас кто-то ищет, всё я бедный странник.… Ну сколько можно!

Пришли мы к доктору, а он сразу ко мне, сразу вопросы стал задавать, пульс щупать, давление измерять. Градусник протягивает, а сам успевает молоточком по коленкам моим стучать.

– Так-так, – говорит. – И давно это у вас?

– Неделю, – говорю я. – Неделю целую мне нет покоя!

– Так-так, – говорит доктор, а сам в глаза мне заглядывает. – Покажите язык, – говорит, – встаньте, пройдитесь.

Я встал, а меня качает в разные стороны, ноги совсем не держат. А Галя сидит себе тихо, и хоть бы слово сказала.

– Так-так, – говорит доктор, – присядьте. Сестра, – позвал он, – несите раствор бромгексина с глюкозой или что-то в этом роде.

Не успел я опомниться, как мне укол поставили и рецепт вручили.

– Ничего страшного, – успокаивает доктор мою жену. – Вероятно, на работе у вашего мужа был нервный срыв, потрясение, перенапряжение, хроническое недосыпание, нервное истощение, люмбаго. Ему нужен покой, – закончил он, – и сон.

– Я его спрячу! – говорит Галя, и её глаза начинают блестеть. – Я знаю одно безопасное место!

– Очень хорошо, – говорит доктор. – Спрячьте его от всех на две недели.

Пришли мы домой, Галя в постель меня уложила, молока горячего принесла и села тихонько рядом. А я уснул сразу и спал, не знаю сколько. Просыпаюсь, а Галя всё также сидит возле меня такая тихая и по руке меня гладит.

– Я спрятала вас, не бойтесь, – вдруг говорит она шепотом. – Никто не будет знать!

Брак

Я понял, для чего существует брак. Нет, не для радости и не для удовлетворения своих потребностей! У нас товарищи одна потребность – любить свою Родину. И не для того, чтобы получать удовольствия! Постыдились бы!

И не за тем, чтобы сидеть, взявшись за руки и смотреть на звезды. Не за этим! И не потому, что нам всем приспичило. Брак, товарищи, существует для того, чтобы мы, весь советский народ отвергли от себя страсти и уняли неуемные желания. Но это товарищи может сделать только труд. Каждодневный, созидательный, и разумеется, коллективный.

Но зачем тогда нужен брак? А затем, что каждый из нас вверен друг другу для воспитательного процесса. Посмотрите внимательно на товарища, с которым вы живете. Что вы видите? Да ничего хорошего! Безвольный, слабохарактерный человек, у которого нет достойной цели.

Вся его жизнь – это бигуди, это бесконтрольная трата денег, это жажда удовольствий! Это скандалы! Разве можно допустить, чтобы жизнь близкого человека была столь бесполезной? Нельзя! Поэтому, задача каждого из нас – помочь своему товарищу.

Видя все его наклонности, противоречия и моральную неустойчивость, а вечерами так вообще, злую похоть, примемся с надеждой за исправление его тяжелого, скверного характера. Я, как только понял, для чего живу с Оксаной, так сразу же начал действовать. В первый же вечер стал к ней приглядываться.

А для чего тогда жить вместе? Чтобы молчать? А она с работы пришла и хохочет, и смотрю, сразу к холодильнику. Съела две тарелки борща, четыре пирожка с мясом, а я считаю, сижу. Думаю, это куда же?