Советский человек
Шрифт:
И стирает, все карманы проверит, и гладит, четыре стрелки у меня почему-то. И носок зашьет красными нитками, я разуться нигде не могу. То краску купит, в коридоре пол выкрасит, мне не зайти! Я по деревьям на балкон забираюсь, хорошо, что второй этаж.
А был бы третий? Это мне к маме идти ночевать? А ночью вообще! Побежит тесто проверить, на балкон выбежит, белье увидит, поснимает, прибежит, ляжет. Вспомнит, что тесто не посмотрела. Снова убежит. И бегает так и скачет.
Я лежу, думаю, что же ей подарить-то? Скакалку? А я давно Гале подарков не делал. То денег нету, то она меня выведет, мне вообще охота из дома
А тут мне в магазин захотелось пойти и купить что-нибудь для Гали. И не кастрюлю, не зеркало для ванны, не разделочную доску вместе со скалками. А духи, например, или пеньюар, чтобы Галя надела его и ходила передо мной.
Пришел я в магазин, хожу, оглядываюсь. Духи понюхал, помады посмотрел, шляпки, часы, платки, кошельки, зонты. Ридикюли. Вдруг вижу, белье висит женское. С кружевами, с рюшами. А я не знаю, какая Галя. Думаю, пойти может, измерить её? Или купить побольше, а она, если что ушьет или резинку вставит.
А потом думаю, надо найти женщину, которая выглядит так же, как Галя. Стал я по сторонам озираться, на женщин смотреть, приглядываться. Одна вроде больше Гали, другая меньше, третья вообще с мужиком. Смотрю, идет женщина размерами с Галю. И все в ней Галино.
И лицо, и фигура и даже волосы спадают до плеч. Смотрю, а это Галя! Я скорей отвернулся, думаю, хоть бы не узнала, хоть бы мимо прошла. А она прошла и встала возле мужской одежды и стоит там ремни разглядывает. Видимо купить хочет. А мне интересно, может у них на работе кого поздравляют или у нее мужик есть?
Схватил я грампластинку, и стою из-за нее выглядываю. А Галя то одну рубашку потрогает, то другую, то носок схватит. А у меня внутри все переворачивается. Я и забыл совсем, что за подарком пришел, что трусы ей кружевные хотел купить.
А Галя кругами ходит, то часы схватит, то галстук. Ну, думаю, Галя! Я-то галстуки не ношу. Тут она задумалась, может, совесть проснулась, обо мне вспомнила, что я у нее есть. Ан нет! Смотрю, Галя на мужиков стала смотреть, и как-то очень детально. Да мне даже стыдно!
И стоит она, их разглядывает, да так, что они краснеют и выходят прочь. А один так подошел, и разговор начал, а Галя вижу, обрадовалась, руками машет, будто зовет куда-то. Неужели в гостиницу? Да я поверить не могу! Я-то ей тайны доверял, а она с первым встречным заговорить готова.
И в глаза ему смотрит, да с такой надеждой, будто он воротник ей сейчас купит песцовый. Смотрю, а они уже рубашки с вешалок снимают, и чуть ли не в примерочную вместе заходят! Мужик этот радостный, на ходу раздевается, Гале подмигивает, мускулами трясет. А Галя перед ним усентябривает, да мне противно! Да у меня в глазах потемнело, в ушах застучало, руки стали сами сжиматься! Я эту грампластинку чуть не разорвал.
Вот, думаю, пришел в магазин! Сто лет не ходил, а тут захотелось Галю порадовать. А она не скучает! А она по магазинам шатается, чужим мужикам рубашки покупает, видимо посмотреть на раздетые тела охота. У меня-то такого нет, конечно! Я-то мускулами не трясу перед ней, мышцами не играю.
Сорвался я с места, два манекена уронил, чуть витрину не снес, людей всех порастолкал. Да знали бы они, как мир растлен! Как жены
потеряли всякий стыд, погрязли в злом разврате! Подбегаю к примерочной, срываю штору, а там мужик этот в рубашке стоит и Галя рядом!– Кто это? – кричу я и хватаю этого мужика за горло.
– Валера, – кричит Галя, – отпусти его! Товарищ не виноват!
А я сам не свой, рубашку с него срываю, да так что пуговицы летят. А Галя оттаскивает меня, боится, что я рожу ему сейчас расквашу, а им же еще в гостиницу ехать.
– Валера, – кричит и за руки меня хватает, – не трогай его! Я тебя прошу!
А у меня кипит все внутри и злоба раздирает. А мужик этот в себя пришел и тоже давай кулаками махать, да так, что зеркало расколотил и мне по лицу пару раз съездил. А Галя между нами мечется, слезы льются.
– Не трогайте его! – кричит мужику своёму. – Что вы с ним сделали? Валера, Валерочка, – кидается она ко мне, – тебе больно? Родной мой, хороший, – она снова кидается к мужику, – да остановитесь же вы…
Тут продавцы посбежались вместе с милицией.
– Товарищи! – говорит милиционер и в свисток свистит. – Выходим все из примерочной.
Тут я в себя пришел, смотрю на мужика на этого в разодранной рубахе, на Галю в слезах, а у самого лицо болит, и кровь откуда-то льется. И так мне противно стало! Да шли бы в гостиницу, да делали бы все что хотели! Раз Галя оказалась неверной, что остановит? Да ничто!
А милиционер протокол составляет, фамилии наши спрашивает, по месту работы сообщить хочет, что мы драку учинили в примерочной кабине. Завмаг стоит со счетами ущерб считает, Галя плачет навзрыд, мужик этот одежду свою надевает. А я смотрю на всех, думаю, может Галя с этим мужиком будет счастлива?
– Вас как зовут, – говорю, – товарищ?
– Геннадий, – говорит этот мужик.
– Вы вот что, Геннадий, – говорю я, – вы женитесь на Гале. Она хороший, добрый человек, и постирать может, и погладить. И пирог испечь.
– Вот еще! – ухмыляется Геннадий. – У меня есть кому пироги печь.
– Ах, вот так? – говорю я. – Дома жена, значит?
– Валерочка, – сквозь слезы говорит Галя, – Геннадий ни в чем не виноват. Он помочь мне хотел….
– Да я видел! – говорю я, едва сдерживаясь, чтобы снова ему в рожу не заехать. – Закатились в кабину, думаете, никто вас не видит? А я все Галя вижу, – я помахал пальцем перед ее носом, – всё! И как ты на мужиков смотрела, и как на этого Геннадия рубашку напёрла, а то он что-то пообносился весь, – а у Геннадия смотрю, футболка в двух местах порвана. – И в гостиницу с ним не стыдно!
– Так тут оказывается вот оно что! – радостно восклицает милиционер. – Треугольник!
– Никогда в нашем универмаге такого не было, – качает головой завмаг. – Шторы оторвали, зеркало разбили, рубашку дорогую, хорошую, – он затряс порванной рубашкой, – во что превратили! И из-за чего? – он вопросительно посмотрел на Галю.
– А вы гражданочка, – говорит милиционер, с интересом разглядывая Галю, – где работаете? Я должен сообщить о вашем моральном облике по месту работы.
– Да-да! – поддакивает завмаг. – Может профсоюзный комитет, наконец, окажет влияние? Это же невозможно! Привести женатого мужчину в примерочную кабину, – он с сочувствием посмотрел на Геннадия, потом на Галю. – Так что же вы трусы-то ему не предложили? Тогда вы бы знали наверняка!