Совок 13

Впрочем, мобильников пока еще у них и у самих нет. Ну, зато мы сейчас зерно из Канады и от проклятых пиндосов завозим. Одними-то лозунгами сыт не будешь, а, чтобы ударными темпами строить коммунизм, жрать всё же что-то надо. И желательно, чтобы жрать каждый день. Опять же ракеты и балет. Таки да, есть, чем гордиться.

Блин, а ведь от этих послезнаний мне гораздо больше горя, чем просто от моего большого ума! Всё же прав Дергачев, надо как-то соорганизоваться и уже научиться держать себя в руках. Ибо недюжинный лейтенантский умище в совокупности со знаниями из прошлой жизни, нет-нет, да и ввергают меня в нехорошие мысли. И дают повод задуматься. Провоцируя на разные лирические отступления. Тоже нехорошие. И это меня совсем не радует. Скорее, наоборот, этоменя расстраивает. А на фига тогда мне оно надо, это умственное и, не побоюсь этого слова, душевное расстройство? Собственные нервы, они по-любому завсегда дороже и без особой нужды расчесывать их не след. Не понаслышке знающему, каким оно будет, это гнусное продолжение неудачного ленинского эксперимента над людями, мне всё же придётся со всем этим как-то смириться и соседствовать. Оно понятно, что будет тошно и противно. Но и продлевать агонию ленинизьма я уж точно не буду! Идеальное средство от зубной боли, это зубной кабинет. Уж лучше ужасный конец неудавшейся троцкистско-бланковской авантюры, чем тот же ужас, но только без конца. А это означает, что придётся мне, стиснув зубы и беззвучно матерясь сквозь них, тянуть лямку до несбыточно светлых времён. Когда наступит неминуемая и оглушительная победа наших, до боли родных и скрепоносных ОГПУ-НКВД-ВЧК. Победа над проклятым империализмом, над злобными пиндосами, а так же над презренной гейропой. А заодно и над всем остальным, по-свински неблагодарным, миром. За сто двадцать лет так и не выразившего нам своей признательности должным образом. За предостерегающую и наглядную демонстрацию совкового садо-мазо. Это ведь благодаря нам они, твари зажравшиеся, абсолютно точно знают, как не надо жить, чтобы жить, как люди.

— Эй! Ты меня слышишь? — пробился в моё сознание окрик цековского покровителя, — Я вижу, ты и в самом деле замотался. Хочешь, я тебя на пару недель в хороший пансионат определю? Отъешься, отоспишься, а заодно и нервы в порядок приведёшь?

Кроме сочувствия, в глазах деда я ничего не заметил. Знал бы он, какие мысли меня только что одолевали, он бы мне, не медля, другой пансионат организовал. Тоже с трёхразовым питанием, но уже более диетическим.

— Спасибо, товарищ генерал! Я бы и рад, но у меня сроки по делам горят, а скинуть эти дела с уже съеденными сроками на коллег, было бы большим свинством с моей стороны! Но я вам очень благодарен, спасибо! — от души повторил я, удивляясь проявленной ко мне человечности.

Может, это тоже характерная деталь этой эпохи и забота о человеке здесь не пустой звук?

— Ну как знаешь! — не стал настаивать Севостьянов, — Да, ведь ты мне так и не ответил, лейтенант, насчет Эльвиры! Она скоро родит и родит, насколько мне известно, от тебя. А ты тут за какого-то тестя хлопочешь. Ты же хлопочешь? Поясни мне, пожалуйста, как это понимать?

Я задумался, не торопясь с ответом. Меня уже начало напрягать педалирование дедом этой темы. Какое ему дело до моих отношений с Эльвирой? Сам, что ли свои стариковские слюни на неё пускает? Седина в бороду, а бес в ребро?

— Да ты не хмурься и зубами на меня не скрепи! — глухо пробурчал дед.

По всей вероятности, этот старый лис всё, что за несколько секунд промелькнуло у меня в уме, безошибочно срисовал с моих глаз. Мне бы такие способности!

— Эльвира для меня не чужая, она мне, как дочь. Сам-то я уже восьмой год один живу. Родная дочка с внучками и мужем погибли. А жена еще раньше померла. Только работой и спасаюсь. Слава богу, наверху меня ценят и в отставку пока не гонят. Сдохну я на пенсии, Серёжа. Знаю точно! В первый же год отнесут и закопают.

У меня камень свалился с души. Еще одной гнилой проблемы в мою жизнь не добавилось. При моих способность их наживать, это уже хорошо. Но глаза Севостьянова по-прежнему источали вопрос и я пустился в осторожные объяснения.

— Не хочет Эльвира за меня замуж! — неохотно начал я пускать деда в свою интимную жизнь, — Звал, но она отказала. Говорит, что слишком большая разница в возрасте. А Наталью, которая дочь Сергея Степановича Копылова, она с рождения знает. И вроде бы не против наших с ней отношений. Эля с её матерью дружит. Уж как-то так получилось, я сам недавно узнал! — я неопределённо пошевелил плечами, показывая, что и сам такому кунштюку не шибко рад.

Я умолк, а дед Григорий, не стесняясь, меня рассматривал. Минуты две или три. И тоже молчал.

— Ты, вот, что, Корнеев! Ты смотри мне, ты Элю не бросай! Понял меня? — наконец прервал он тяжелую паузу, — Она девка хорошая. Извини, Серёжа, но ты еще дурак дураком и по своему малолетству понять не способен, насколько она хорошая! Добрая она! Это только снаружи кажется, что она непробиваемая. А на самом деле всё по-другому! Хрен с ним, с этим Копыловым, если не полная он сволочь, то поспособствую. Но Эльвиру ты не обижай!

Какое-то время мы с Григорием Трофимовичем еще поговорили о Клюйко. Осторожно и в общих чертах. Дед, слава богу, границ не переходил и в душу не лез. Мне пришлось клятвенно пообещать, что отношений с Эльвирой я обрывать по своей инициативе не буду. Да я, собственно, и сам этого делать не собирался.

Потом он начал меня расспрашивать про Матыцына и про шайку пидарасов из драмтеатра. Про их перекрёстные связи и про прочие голубые частности. Я рассказывал, а он с каменным лицом всё это слушал. Как я и предполагал, хищение занавесочной мануфактуры его интересовало гораздо меньше, чем содомия ответственных партработников области. Еще короче были его вопросы про «ликёрку». Насколько я понял, белых пятен для москвичей там было немного. Вопросов, касающихся бывшего замнача городского ОБХСС Никитина и вовсе не последовало. В общем, к моей радости, всё оказалось не так плохо, как мне думалось. Хотя, еще не вечер, и кто его знает, что будет завтра или через неделю?!

— У меня к вам просьба, товарищ генерал, вы разрешите? — решил я ковать железо не отходя от наковальни, — Минут десять это у вас отнимет. И не исключено, что вам самому это пригодится.

— Говори! — откинулся эльвирин заступник на спинку кресла.

— Хочу попросить вас о встрече с Копыловым! — не стал я мельтешить с прелюдиями,. — Он в областных делах ориентируется лучше меня и лучше многих. И людей всех знает. Полагаю, что с вами он лукавить не посмеет. Я думаю, что вам его информация тоже лишней не будет! Заодно и вы своё представление о нём составите! Лично, так сказать!

Дед задумался. Явно не над тем, что придётся потратить на Копылова своё время. Он слишком велик, чтобы быть настолько занятым.

— Черт с тобой! — с привычным хищным оскалом ощерился он, — Завтра здесь в одиннадцать-тридцать! И про пятницу ты не забыл?

Я недоумённо поднял брови. При чем тут пятница? И почему Севостьянов интересуется этой чертовой пятницей?

— Выпороть бы тебя, лейтенант! — недобро скривившись, прокряхтел генерал-полковник, — Много говнюков я в своей жизни встречал, но такого циничного мерзавца, честное слово, вижу впервые!

Я судорожно начал ворошить свою отбитую память, пытаясь докопаться до причины нешуточного раздражения деда. И вспоминая, кажется, что-то уже начал понимать. Но открыть рта, чтобы сгладить ситуацию, не успел.

— Тебе, поганцу такому, орден вручать будут! В пятницу! — вдруг диким зверем взревел Севостьянов, — Ради которого ты, сучонок, областную партийную организацию на уши поставил! И заставил под свою дудку сплясать! А ты про это забыл?! Для тебя это, что, как таракан в пудру пукнул?! Ты кто такой, лейтенант Корнеев? Кем ты себя возомнил, щенок?!! Я тебя, мудака, в Указ Президиума Верховного Совета СССР вопреки всем существующим процедурам затолкал! Всеми правдами затолкал, а еще больше, неправдами! А ты, сука, забыл?!!! И звание тебе внеочередное ваш министр сегодня уже подписал или завтра подпишет! Может быть, ты и этого не помнишь, свинёныш неблагодарный?!

Отвечать правду я не мог и не хотел. Потому что тупо побоялся, что генерал-полковник Севостьянов, находясь в крайней степени душевного волнения, немедленно отдаст команду своему адъютанту. И тот прямо здесь меня отмудохает. Просто забьёт ногами. А уж, как списать меня, они даже не задумаются. Это им, как тому таракану. В пудру…

— Товарищ генерал! Григорий Трофимович! — резво вскочив со стула, заблеял я, изо всех сил стремясь улестить деда жидким испугом и деятельным раскаянием, — Меня на днях бандиты по голове несколько раз наганом ударили! Вы не поверите, товарищ генерал, но я чудом жив остался! Это правда! Меня постоянно здесь по голове бьют, Григорий Трофимович! — добавил я в голос плаксивости, — Меня даже в больницу отвезли! И после этого у меня временами провалы в памяти случаются. Врач сказал со временем это пройдёт, а пока надо избегать стрессов! Через месяц примерно всё пройдёт. А про пятницу я уже всё, что надо, вспомнил! Я и новые погоны уже на китель пришил!