Совок 4

Что ж, повезло операм Октябрьского угла с замом по оперативной работе. И, как специалист он на зависть другим, и, как отец-командир по-настоящему хорош!

От главного опера РОВД я направился с оперу рядовому. Пересказав наш разговор с Захарченко Стасу и Боре, я протянул первому четвертак.

— Я с делами еще часа три-четыре мудохаться буду, а ты зайди в магазин, корма нам в дорогу возьми, — пояснил я свою инвестицию, — Только спиртного не бери, третьим с нами Пичкарёв поедет, он обязательно вложит потом, что мы при оружии водку пили.

Услышав, кто едет с нами третьим, Гриненко посмурнел лицом и даже чертыхнулся. Но четвертак заботливо прикарманил.

— А его жена отпустит? — без признаков улыбки на лице задал непонятный вопрос Борис, — Она у него женщина серьёзная, может и не разрешить ему!

Минут десять два милиционера рассказывали мне о том, насколько сурова супруга Павла Виленовича Пичкарёва. Описывая её крупные стати и недюжинную физическую силу, которую, с их слов наш коллега откровенно побаивался. Гриненко на полном серьезе утверждал, что вскормленная на деревенских харчах Татьяна Пичкарёва самым натуральным образом периодически лупцует своего суженного. Иногда даже за совсем незначительную провинность.

— Я полтора года с ними в одной малосемейке живу! — без малейшей веселости в голосе сообщил, видя мое неверие Стас, — Служебная двушка у нас на две семьи. В одной комнате мы с моей Натальей и сыном, а в другой они. Ты можешь не верить, но п#здит Танька Палика, как собаку. Как по мне, так совсем ни за что!

— А кем она работает, эта Танька? — заинтересовался я профессией решительной и столь скорой на расправу женщины. Наверное, тоже в МВД?

— Почему в МВД?! — удивился Стас, — Воспитательницей она в детском саду работает! — без особых эмоций ответил мне товарищ.

Видимо, за полтора года Станислав настолько свыкся с высокими отношениями, царящими в семье Пичкарёвых, что выходящими из ряда вон, он их не считал. Но меня такая ситуация покоробила.

Переживать за Пичкарёва и размышлять о его садюге-жене времени у меня не было. Хрен бы с ними обоими, детсадовских детей вот только было жалко.

После оперов я пошел за командировочным удостоверением, в которое мне с карточки-заместителя вписали номер табельного ствола. Потом двинул в оружейку получать этот самый ствол. Решив все лежащие на поверхности оргвопросы по командировке, я опять превратился в галерного раба. Сроки шли, а дел поднакопилось. Слабым утешением мне служили тягостные воспоминания о двух с половиной днях, проведённых в подвале архива УВД. В моём кабинете с большим и светлым окном работалось намного веселее.

Домой я попал уже поздно. Поел, помылся и обрядившись в цивильное, поехал на вокзал. У касс встретился с жертвой матриархата. Пичкарёв уже держал в руке три купейных билета. Почти такой же, как у меня портфель он зажал на полу форменными хромовыми ботинками. Всё прочее одеяние на нем, как и на мне, тоже было гражданским. Ровно то, в чем он ежедневно ходил на работу. Минут через пять появился и Гриненко. С авоськой в руке и спортивной сумкой через плечо.

Нам повезло, что командировка выпала не на лето. Вагон был полупустой. Удалось договориться с проводницей и в купе до самого Саратова мы ехали втроём. Замотав кобуру с пистолетом в ремённую сбрую, я сунул ее под подушку и завалился спать, не обращая внимания на спор Гриненко и Пичкарёва о второй нижней полке. Поэтому и выспался за час до прибытия поезда, что сразу лёг спать.

С вокзала мы прямиком отправились в УВД, при котором и располагался ИВС. Надо было передать «колобуху» однокашнику Дергачева и заручиться его поддержкой на чужой территории.

Сначала мы ждали начала рабочего дня, потом, когда закончится у местных оперативка. Заместитель начальника уголовного розыска освободился ближе к десяти. Звягинцев Яков Савельевич был, как и Дергачев подполковником. Сверток с бутылкой коньяка и дефицитной коробкой конфет он, не распаковывая, сунул в тумбу своего стола.

— Значит так, лейтенант, — с сочувствием посмотрел он на меня, — Жулика своего вы не получите. Дня два он еще сидеть у нас будет. Постановление об аресте ты в ИВС обязательно отдай, но сиделец пока у нас останется!

Наверное, заметив моё возрастающее непонимание, подполковник пояснил свой отказ от обязательств, выданных Дергачеву.

— Тут такое дело, лейтенант, в блок, где ваш клиент сидит, вчера по недосмотру тубик с открытой формой заехал. Теперь весь контингент, что там чалится, проверяют на эту заразу. Так-то анализы ничего не показывают, но дня два медики еще с ними поработают. Ты ведь и сам не хочешь палочку подхватить, а? — Звягинцев с ухмылкой взглянул на меня. — Того заразного лишенца убрали почти сразу, но мало ли!

Я сидел и соображал. Два дня коту под хвост. Это фактический факт. Но и рисковать собственным здоровьем я тоже не хотел. Даже, если вероятность заражения невелика, но, всё равно, ну её в жопу! Денег на житье-прожитьё я взял с запасом и их хватит на троих. Даже не на лишние два дня, а на лишние две недели. Следовало лишь поставить в известность руководство и озаботиться жильём.

— Дергачеву я уже отзвонился, он в курсе причин вашей задержки, — будто прочитав мои мысли сообщил подполковник, — Если считаешь нужным, поговори с ним сам, — он снял с аппарата трубку и протянул её мне через свой стол.

Я терпеливо ждал, пока Звягинцев накручивал телефонный диск.

Василий Петрович Дергачев подтвердил, что он в курсе случившегося форс-мажора и распорядился не дергаться, а дождаться завершения карантинных мероприятий. После чего велел передать трубку своему сотоварищу.

— С жильем мы вам поможем, отдыхайте! Твоя задача, лейтенант, утром, в обед и вечером звонить моему секретарю и справляться, как обстоят дела. Зовут её Зоя Викторовна и она предупреждена. Даст отмашку, забираете своего жулика и отбываете на родину. Понял? — я заверил подполковника, что понял.

Звягинцев по селектору вызвал некого Ярославцева и через пару минут в кабинет вошел парень, постарше меня лет на пять. Сдав ему меня с рук на руки, подполковник Звягинцев утратил ко мне всяческий интерес, удостоив на прощание кивком.

— Как жить хотите? За деньги в гостинице или в общаге бесплатно? — поинтересовался у нас мой тезка старлей Ярославцев.

— Бесплатно хотим! — опередил нас со Стасом экономный Пичкарёв. — А можно будет потом в гостинице квитанции взять? — сходу начал позорить нас этот сквалыга.

— Возьмём! — пообещал ему старший опер городского угла славного города Саратова. — Жить будете в общаге театрального училища. Там у четвертого курса сейчас преддипломная практика, так что комната для вас найдется. Только просьба, с девками поосторожнее, народ там творческий, легкоранимый. Хотя и раскрепощенный, — хохотнул коллега. — Главное, чтобы всё тихо и по согласию!

В ответ на крайнюю фразу местного товарища у Гриненко загорелись глаза, а Пичкарёв начал горячо заверять Ярославцева, что мы не такие.