Совокупный грех

— Ну, Вероника, благодарствую за хлеб-соль, за радушие русское да ответы честные, — изображая скомороха на ярмарке, проговорил я. — А таперича проводи меня, красна девица, до соседки своей Никитичны и продавщицы магазинной, пущай подтвердят они слова твои речами своими правдивыми.

— Да ты что?! — изумилась Вероника, и ее грудь вновь колыхнулась, а рыжие брови от возмущения приподнялись. — Мне не веришь, что ли?

Я расплылся в широченной улыбке, отчасти сытой, отчасти ироничной, и провоцирующим тоном спросил:

— Аль боишься, красавица, что товарки не подтвердят слова твои праведные?

Вероника сама налила себе стопку вишневки, махнула одним глотком и, поднимаясь, проговорила:

— Идем!

Мы прогулялись до соседки Валентины Никитичны, благообразной старушки лет семидесяти, затем прокатились на моем автомобиле до магазина, где продавщица была хорошей знакомой зазнобы прапорщика, и обе они подтвердили, что в интересующее меня время они видели Легкова в деревне Окатышково. А это значит, что с 15.47 и до 16.20 Тимофей в доме Шумилиных на своем рабочем месте не был, а следовательно, совершить кражу не мог. Ну, что же, одним подозреваемым меньше. Я подбросил Веронику до дому и распрощался с нею. Так как время было позднее и ехать ко второму подозреваемому было уже неприлично, отложил визит до завтра и отправился восвояси. 

Подозреваемая номер два

На следующий день я как порядочный гражданин нашей страны отправился трудиться на пользу нашему обществу, а проще говоря, на работу. Был понедельник, а в этот день тренировки у меня заканчивались в три часа. Завуч спортивной школы Иван Сергеевич Колесников, круглый, как колобок, мужчина, хотел было припахать меня, оставив на подмену приболевшего тренера, но я категорически отказался, сославшись на неотложные дела, и был таков.

Поначалу я не очень желал заниматься делом о краже денег из семьи Шумилиных, но вот поди же ты — втянулся и даже уже почувствовал охотничий азарт пущенной по следу преступника ищейки. Сегодня я решил встретиться с Еленой Анатольевной Данилиной, домработницей Шумилиных. Днем я позвонил ей по телефону, который записала мне на листочке бумаги Зоя, и договорился о встрече. Елена была в курсе, зачем я ей понадобился — Зоя сообщила ей о моем желании с нею поговорить, — и ждала мою персону дома к четырем часам. Ехать предстояло в Балашиху, не так уж далеко от моего дома, но с учетом пробок приехал я на полчаса позже — к половине пятого. Думаю, ничего страшного, не к начальству на прием еду, никто за опоздание не отругает.

Жила Данилина ближе к окраине города в старой постройке-девятиэтажке. Припарковав автомобиль у обочины дороги широкой улицы, я дотопал до дома и, поднявшись на восьмой этаж, нажал на звонок у 68-й квартиры. Двери мне отворила девица лет двадцати — крашеная блондинка с довольно миловидным личиком, одетая в бежевые легинсы и такого же цвета футболку.

— Вы Елена Анатольевна Данилина? — осведомился я тоном делового человека, пришедшего по очень важному делу. Я, конечно, знал в лицо домработницу Шумилиных по видеозаписи с камеры наблюдения, просто ляпнул шутки ради.

Девица, смотревшая на меня с вопросительно приподнятой бровью, видимо, была из тех молодых особ, кто привык считать, что мир крутится вокруг нее, и если кто-то и приходит в дом, то именно к ее персоне, а потому прибывший не по ее душу человек вызвал у нее разочарование.

— Аха, Данилина, — ощерилась она, — только Анастасия Александровна. — Она обернулась и крикнула в глубину квартиры: — Мам, это тебя! — Потеряв ко мне интерес, девица исчезла с глаз долой.

Я потоптался на месте, не зная, входить мне в оставленную приоткрытой Настей дверь или дождаться официального приглашения, но в этот момент в дверях на месте девицы возникла невысокая, быстрая в движениях, слегка оплывшая женщина лет сорока, с простоватым, но довольно-таки приятным лицом. По-видимому, она уже давно махнула на себя рукой, лицо было без каких-либо признаков макияжа, длинные до плеч волосы неухоженны, одежда самая простая — розовый халат с запахом, серые носки и мужские тапочки. А напрасно! Если бы ей сбросить пяток килограммов в спортзале, сделать прическу в модном салоне да навести марафет на лице, она бы еще дочке сто очков вперед дала в привлекательности. Хотя опять же с точки зрения любителя — ее дочка была мне больше по вкусу.

— Игорь Степанович, как я поняла? — проговорила она, открывая дверь шире. — Ну, что же вы стоите? Проходите, проходите! Извините, я в кухне была, на стол собирала, не слышала, как вы позвонили, поэтому дочь вам двери и открыла.

— Да я как-то не в обиде. Это вы меня извините за задержку рейса, — брякнул я, снимая верхнюю одежду и вешая ее в шкафчик, но тут же, спохватившись, поправился — незнакомый человек может не понять моих шуток. — В смысле, пробки на шоссе задержали.

— Ох, уж эти пробки, извечная проблема, — посетовала Елена. — Проходите в кухню, чай будем пить.

«Ого! Кажется, и здесь угощение намечается, — подумал я с усмешкой. — Халявщиком ты становишься, Игорек! На ужинах в последнее время деньги экономишь». Мы прошли на кухню.

При нашем появлении из-за стола поднялся высокий худощавый небритый мужчина, примерно одного возраста с Еленой.

— Это мой муж, — представила хозяйка дома своего благоверного.

— Александр, — назвался тот.

— Игорь, — сказал я в ответ свое имя.

Видимо, Александр был предупрежден о моем приходе, потому что он, ни слова не говоря, двинулся прочь из кухни. Мы с ним протиснулись мимо друг друга в дверях, и каждый пошел своей дорогой: Александр в глубь квартиры, я — к столу. На нем на тарелках были разложены сырная и колбасная нарезка, огурчики, помидорчики, печенье и конфеты. Конечно, не пироги зазнобы Легкова, но с голодухи пойдет…

Елена пригласила меня сесть за стол, стала потчевать. Я не отнекивался, после работы легкий ужин придется мне в самый раз. Попивая чай с бутербродами и печеньем, я повел с хозяйкой дома неспешный разговор.

— Вы не против, если буду называть вас Еленой без отчества? — предложил я.

Сидевшая напротив меня Данилина покрутила головой.

— Да нет, конечно, называйте.

— Вы тоже можете называть меня просто Игорем, — великодушно разрешил я и задал первый вопрос: — Давно вы в пятнадцатом доме в элитном поселке работаете?

Хозяйка квартиры положила руки с грубоватой кожей, явно привыкшие к домашней физической работе, на стол и сцепила пальцы в замок.

— Лет семь, наверное, — проговорила она после паузы, потребовавшейся ей, по-видимому, для того, чтобы высчитать стаж работы в доме элитного поселка. — Раньше на депутата работала, он дом продал Шумилиным, и я им по наследству, так сказать, и перешла.

Я отхлебнул чаю и отправил в рот ложечку варенья, тоже, кстати, клубничного, как и у Вероники, но варенье от Елены было вкуснее.

— И как работается у новых хозяев?

Данилина ответила не очень охотно, очевидно, не желала стучать на своих работодателей.

— Честно говоря, не очень. Старые хозяева больше платили. Да и таких проблем с кражами денег не было.

Поигрывая в руке чайной ложечкой, я спросил:

— Но вы-то, я надеюсь, не крали?

Лицо Елены приняло презрительное выражение.

— Мама с детства учила меня не брать чужие вещи, — заявила она, покривив рот. — Это может окончиться реальным сроком.

— Можете это доказать? — Я изучающе уставился на свою визави.

Она выдержала мой взгляд и твердо проговорила:

— Задавайте вопросы, я правдиво отвечу на любой.

Не играть же друг с другом в гляделки. Я опустил глаза первым.

— Я надеюсь, что вы скажете правду. Итак, где вы были двенадцатого февраля в четверг, скажем так, с пятнадцати тридцати до шестнадцати тридцати?

Елена взглянула недоверчиво.

— И что? Если я правдиво отвечу на этот вопрос, с меня снимут подозрения в краже?