Совокупный грех

Я не мог не признать правоту рассуждений Зои, и в том числе то, что охранника нужно нейтрализовать. В данном случае чем меньше свидетелей, тем лучше — меньше несоответствий будет в показаниях Зои и Тимофея.

— Только машину следует во двор загнать, а то она привлечет внимание соседей, если будет всю ночь стоять за воротами. Потом кто-нибудь да вспомнит, что автомобиль всю ночь был припаркован на улице, и это вызовет у полицейских кучу вопросов. Например, почему хозяин, когда вернулся домой, не загнал машину во двор.

— Ты такой предусмотрительный! — с нотками восхищения выдала Зоя. — Я бы до этого никогда не додумалась! И что бы я без тебя делала?

Не могу сказать, что признание моего криминального таланта было мне приятно. Просто я размышлял не с точки зрения преступника, а сыщика. Однако продолжил развивать мысли относительно выстраивания хронологии событий согласно версии, придуманной Зоей.

— Кстати, если загонять машину во двор, то тогда точно нужно блокировать охранника в гостевом домике, а не выманивать его в дом, — объявил я.

— Почему же? — не поняла хода моих мыслей Зоя.

Терпеливо пояснил:

— Сейчас загнать машину во двор мы не можем — охранник обязательно выглянет из гостевого домика и заподозрит неладное, если заметит, что за рулем вместо хозяина кто-то другой. А если звать его сюда, он обратит внимание, что машины нет во дворе. А потом загнать машину будет нельзя, потому что Володя в это время должен быть уже убит и заехать во двор на автомобиле он не мог.

— А-а, понятно, — наконец-то сообразила Зоя и ухмыльнулась. — Все же я не зря с тобой связалась.

Я ничего не сказал по этому поводу, лишь тяжко вздохнул.

— Загонять машину придется тебе, мне лишний раз светиться на улице не следует.

— Но, Игорь, — вдруг закапризничала Зоя. — Мне нельзя. Я же уже в это время должна быть давным-давно связанной. Вдруг кто-то из соседей меня увидит.

— Точно, — согласился я. — Ведь сначала тебя связали, а уж потом убили супруга. У тебя тоже голова неплохо варит, — похвалил я. — Давай ключи от машины.

Даже в темноте было видно, как в глазах Зои отразился ужас.

— Они, они, — проговорила она, запинаясь, — наверное, там наверху в кармане костюма мертвого Володи. Я… я не хочу туда идти.

Ну, вот, не хватало теперь, чтобы у Зои сдали нервы и она отколола какой-нибудь номер. Вести дело с плохо владеющей собой женщиной мне не с руки.

— А придется! — проговорил я строго. — Возьми себя в руки, если хочешь, чтобы у тебя все получилось.

— Да-да, я возьму, — эхом откликнулась молодая женщина, и действительно ее голос обрел твердость. — Пойдем!

Мы с Зоей поднялись на второй этаж и потоптались у «охотничьей». Как ни хотелось бы входить в нее, но это нужно было сделать, чтобы забрать не только ключ от автомобиля, но и пистолет, от которого Зое нужно избавиться. Когда мы вошли в комнату и включили свет, я огляделся. Все в «охотничьей» оставалось на своих местах — перевернутые стулья, разбитая витрина, оттоманка, бита возле журнального столика, но вот труп Володи… Нет-нет, он все так же лежал на животе, уткнувшись лицом в голову медведя, но мне показалось что-то в нем не так… костюм, что ли, был смят не так, как раньше, или раскинутые в стороны ноги чуть-чуть по-иному повернуты… Мне в голову вдруг закралась крамольная мысль, а не жил ли еще некоторое время Шумилин после того, как мы с Зоей покинули «охотничью»? Я с опаской приблизился к мертвому Владимиру, даже после смерти он казался мне опасным, и присел перед ним на корточки, готовый в любой миг отпрыгнуть от него. Потрогал руку… нет, померещилось — труп уже остывал. На всякий случай я взял мертвое тело за плечо и с усилием перевернул его. О, мой бог! Выходное отверстие пули пришлось на правый глаз и бровь. Зрелище, разумеется, неприглядное, впрочем, кого красила смерть? Лицо Шумилина было залито кровью, которая уже подсохла, учитывая, что помещение жарко натоплено. Тем не менее его не исказила гримаса смерти, оно казалось умиротворенным. Он умер сразу, не успев даже осознать, что произошло. Да и с такими ранами не живут. Просто почудилось, видимо, воздух из легких вышел и труп пошевелился. Ничего удивительного: после двух трупов, которых мне довелось сегодня повидать, и событий, что я пережил, мне еще долго ожившие мертвецы будут мерещиться.

Я взглянул на Зою. Она стояла у двери, приложив к нижней части лица кулачки, глаза печальные, но в них ни малейшего сожаления о том, что случилось. Нет, я неправильно выразился, «ни малейшего сожаления не о том, что случилось, а о том, что супруг мертв». Видимо, достал ее муж-тиран так, что она рада от него избавиться, пусть и таким жестоким способом.

— Зоя, — тихо проговорил я. — Ты уверена в том, что поступаешь правильно и у тебя хватит сил пройти через испытания, связанные с общением с полицией, с враньем, еще не поздно вызвать сейчас полицию и представить ей мой вариант случившейся трагедии.

Зоя отрицательно покачала головой и твердо сказала:

— Я справлюсь.

— Как знаешь, — разочарованно произнес я, ибо в глубине души все же надеялся, что Зоя одумается и откажется от своей губительной для нас обоих затеи представить произошедшие в доме события в ином свете. — Что же, нет так нет.

Похлопал по карманам мертвого Володи, нащупал, в каком лежал ключ от автомобиля и пульт управления от ворот, и достал его.

— Ты часы с него сними, — посоветовала Зоя. — Они стоят немереных денег. Скажу, что их тоже украли грабители. А то подозрительно будет, ценности украли, а такую вещь не тронули.

Я тяжко вздохнул: никогда мне еще не доводилось быть в роли мародера. Что ж, испытаем, каково это — с мертвых вещи снимать. Я стащил с руки Шумилина часы, встал, подойдя к Зое, отдал их ей. Затем поднял с пола пистолет и протянул своей любовнице.

— Теперь нам нужно быстро протереть все те места, которых касались мои руки, — распорядился я. — Не хочу, чтобы полицейские нашли здесь мои отпечатки пальцев.

Зоя не стала со мной спорить. Она молча вышла, принесла пару тряпок, и мы наспех в течение нескольких минут добросовестно протирали те места, где касались мои руки. Затем направились к двери.

— Сними один чулок! — потребовал я, когда мы оказались в коридоре.

— Извини, но сейчас не до эротических игр, — вдруг обиделась молодая женщина.

В другое время я бы не преминул пошутить на эту тему, сейчас же сурово сказал:

— У меня другая цель. Снимай давай!

Зоя поняла, что я не шучу, и безропотно подчинилась. Она задрала юбку, спустила с ноги чулок, а потом и вовсе сняла его и протянула мне. Я молча натянул его на голову.

— Чтобы в случае чего Тимофей не узнал, — пояснил я, но Зоя, похоже, и так уже догадалась, для чего мне потребовалась интимная вещь ее туалета.

Потом Зоя пошла по дому, собирать ценные вещи, чтобы спрятать их в подвале, инсценировав таким образом ограбление. Я же, прихватив на кухне скалку в качестве оружия — трогать биту с отпечатками пальцев, свидетельствующих о том, что Шумилин сопротивлялся, сражаясь с кем-то, я не хотел, — и отправился к входной двери. Надев лишь обувь, выключил наружное освещение и налегке выскочил во двор. Свет в гостевом домике не горел, и мне очень хотелось думать, что Тимофей спит. Шел сильный снег. Ежась — было довольно прохладно в моем легком свитерочке, — пересек двор и приблизился к входной двери гостевого домика. Как и предполагал, дверь была заперта. Я не отчаивался, прошел вдоль фасада в ту сторону, где не было окон охранника, сквозь которые он мог меня увидеть, если вдруг все же не спал, завернул за угол и скользнул вдоль торца домика к тыльной его части, затем еще раз свернул за угол и приблизился к центральному окну. Распашная решетка оказалась не запертой, отодвинул ее, потом осторожно надавил на створку, и она поддалась. Это обстоятельство меня ничуть не удивило, на него-то и рассчитывал, пробираясь к окну. Вчера мы с Тимофеем вылезли в него, когда я проверял, можно ли покинуть территорию дома, не попав в поле обзора видеокамеры. Вернулись мы в гостевой домик через дверь, и я не помнил, чтобы Легков закрывал окно, забыл он его закрыть и позже. Теперь ему придется расплатиться за свою забывчивость. Сильнее раскрыл створку, приоткрыл вторую, стараясь, чтобы она не скрипнула, сунул голову в окно и прислушался. Было тихо. Стараясь не производить шума, скользнул за окно, прикрыл створки — была опасность, что охранник почувствует, как потянуло холодом, и проснется. Дверь в комнату Тимофея была открыта. Я разулся, осторожно ступая по половику, приблизился к ней и заглянул внутрь краем глаза. В темноте были видны очертания стола, аппаратуры, кровати с лежащим на ней охранником. Он громко и прерывисто дышал. Я вошел в комнату, не зная, как приступить к делу. Вырубать лежащего безоружного человека скалкой не в моих правилах. Но тут вопрос этических норм решился сам собой. Оказалось, Тимофей не спал, а поджидал, когда я войду к нему. Он лежал головой к окну, лицом ко мне и неожиданно подскочил и ринулся вперед, занеся руку для удара. Но я, разумеется, был готов к любого рода неожиданностям, ибо шел с определенной целью и со скалкой наперевес и в том числе предполагал отражение атаки охранника, ежели тот вдруг нападет на меня. Резко отклонился влево в сторону и выбросил вперед и вверх свое оружие. Удар пришелся Тимофею по груди и шее, что заставило его подлететь на месте и грохнуться на пол. Я вложил в удар немалую силу, и этого оказалось достаточным для того, чтобы лишить Легкова возможности двигаться. Эх, мне бы такое оружие в драке с Шумилиным, и я бы запросто забил его до полусмерти, что было бы намного лучше, чем он одержал победу надо мной, но был сражен пулей своей жены насмерть.